— Я помогу тебе.
А следует упомянуть, что сильно недолюбливали друг друга Зерем и Келесайн. Все в них было противоположно — один был нечестивцем, другой — праведником, один, творя зло, находил в этом удовольствие, другой стремился к добру, один был низок духом, другой — благороден. Однако бывало и так, что и Зерему случалось сделать что-либо полезное или доброе, если это соответствовало его планам, а Келесайну, в свою очередь, для достижения своих целей приходилось иногда прибегать ко злу. В чем же различие между ними, спросит строгий судия? Может быть, лишь в устремлении.
С великим трудом терпели друг друга Зерем и Келесайн в Землях Эссенлера. Но Келесайн уважал закон, Зерем же пока ничем явно не нарушил его, и от того Повелитель Молний встал на его сторону. Поскольку немалым весом обладали его слова в Совете Лордов, многие пожелали присоединиться к ним, но отказался Келесайн от их помощи.
В скором времени были разгромлены приспешники Повелителя Драгоценностей и опустошены многие их земли. Тогда оставшиеся мятежники запросили пощады.
Лорд Зерем, к тому времени оправившийся и восстановивший вполне и численность своих войск, и собственное могущество, сказал послам, прибывшим от его недругов, следующее:
— Согласен я на мир с вами. Пусть зачинщики бунта и вассалы их, и их жены и дети, и близкие слуги покинут завтра свои укрывища и явятся ко мне безоружными. Пусть принесут мне присягу верности. Из их числа я выберу себе заложников.
Но когда удалились послы, сказал Келесайн Зерему:
— Не верю я в твое милосердие.
Расхохотался тогда Повелитель Бестий:
— Никогда не стану я предлагать тебе подобного, если вдруг случиться меж нами война, ибо ты слишком прозорлив, чтобы попасться на подобную уловку.
— Что же будет завтра с мятежниками и вассалами их, и семьями их, и слугами? — Спросил Келесайн.
— Все они будут истреблены, едва лишь появятся в моем лагере, — отвечал Зерем. — Затем мы ворвемся в замки и города мятежников и захватим их. Затем мы разделим эти земли. Я не стану вмешиваться в то, что ты будешь делать на своей половине, но и тебя не должно касаться то, что будет происходить на моей.
— Что же будет происходить там? — Спросил Келесайн.
— Это, — повторил Зерем, — мое дело.
— Не согласен я на такой уговор, — ответил ему Келесайн. — Ибо предвижу, что и мирных жителей ты истребишь, или превратишь в чудовищ, или бросишь, как пищу, своим демонам. Кроме того, было бы подлостью убивать молящих о пощаде и в знак того готовых привести завтра к нам своих заложников.
— Не подлость это, — отвечал Зерем, — но военная хитрость.
— С кем завтра ты собираешься воевать? — Спросил Келесайн. — С безоружными? С детьми, или, может быть, с женщинами?
Только плечами пожал на это Повелитель Бестий.
— Почему бы и нет? — Молвил он. — Ведь так мы обезопасим себя от новых мятежников, которыми могут стать эти дети, когда вырастут. Но я сильно жалею, что прежде времени посвятил тебя в свои планы. Следовало выполнить задуманное без всяких предупреждений — тогда бы не возникло меж нами никаких споров.
Сказал ему Келесайн:
— Поступи ты так, своих воинов обратил бы я против тебя. И теперь говорю: ничего ты не сделаешь людям, что придут завтра в наш лагерь.
Помолчал тогда Зерем, а после промолвил:
— О, сколь жаден ты, Лорд Келесайн! Нехорошо поступаешь ты со мной, угрожая мне и желая захватить земли мятежников для себя одного!
Сказал ему Повелитель Молний:
— Ты слышал меня.
И вышел из шатра Зерема.
Прав оказался Лорд Зерем. Ибо после того, как заключен был мирный договор, послал Келесайн некоторых своих учеников в те земли. Там возвели они храмы Бога Света и открыли больницы и школы. Сменилось несколько поколений — и в безраздельное свое владение получил Келесайн те земли и города, ибо посредством школ и храмов овладел он умами их жителей, а посредством больниц заслужил их великую благодарность. Как к справедливым судьям, стали обращаться к его людям насельники той страны.
Также и в другом оказался прав Зерем — мятежные ученики Алгарсэна и ученики их, и сыновья сыновей их, недолго сохраняли мир. Не раз и не два начинали они смуту, и всякий раз приходилось усмирять их — когда убеждением, а когда и силой. И убивали они верных Келесайну, а те, в свою очередь, преследовали их и враждовали с ними. Наблюдая это, не раз говорил Зерем своим приближенным:
— Сколь более жесток Повелитель Молний, нежели я! Ибо я не щажу врагов — он же посылает на смерть верных друзей своих, и обрекает на мучительную гибель самых преданных слуг. Много проще было бы уничтожить эти сорняки в самом начале, чем теперь, когда они осмелели от своей безнаказанности и распространились повсюду, угрожая погубить весь урожай моего соседа, столь жадного до истины и справедливости!..
Сестра Келесайна, Талиана, была замужем за Гасхаалем, Повелителем Ворон. Не по нраву был Келесайну этот брак, но все же вынужден он был смириться с ним, и признать Гасхааля, своего недруга, как одного из Лордов Эссенлера. Нечасто появлялся Келесайн в его замке, располагавшемся на Вороньем Острове, однако ж иногда бывал там, навещая сестру. Через некоторое время после происшествия с Повелителем Драгоценностей и беспорядков, учиненных его сыновьями и вассалами, отправился Келесайн снова на Вороний Остров, потому что был приглашен на Остров его хозяином — да и сестру свою, занятый делами Рассветных Земель, Келесайн не видел вот уже более года.
Любезно был принят он в замке Гасхааля, и за обедом просили его хозяева замка рассказать им что-нибудь о том, что происходит сейчас в Рассветных Землях. А надо сказать, что Вороний Остров не являлся в полной мере частью Эссенлера — это был мир сам в себе, но весьма небольших размеров: всего лишь за два или три часа можно было пройти его из конца в конец, от одного края Острова до другого. Обычно плавал этот Остров в сумраке между иными, большими мирами, изредка приближаясь к ним, но с тех пор как Гасхааль был допущен к волшебству Эссенлера, Остров его прикрепился к этому миру, словно корабль, завершивший долгое странствие и стоящий ныне недвижно в портовой гавани.
Рассказал Келесайн о неприятностях, случившихся в последнее время. И о горькой участи Алгарсэна и учеников его рассказал он. Вознегодовала тогда Талиана:
— Нет у вас чести, — сказала она. — Сколько вас было, когда напали вы на Повелителя Драгоценностей? Только лишь трое? Отчего всем Советом вы не набросились на него, как голодные волки?
