— Драться будем. В паре нам не дадут — это делает бой безнадежным для всех остальных. Значит, по одному, заранее хорошенько продумав, как будем помогать друг другу. У Дар-Пассера глаз наметанный, его не так просто обвести вокруг пальца. Тактику обсудим после. Все ясно?
Мощная рука чувствительно дергает Хьелля за волосы, потом отпускает. Он стукается затылком об стену и тяжело дыша съезжает вниз.
— Нет.
Хьелль еле успевает поднять руки, чтобы заслониться от удара наотмашь.
— Па, ты что?
Отец хрипит, задыхаясь от ярости.
— Чтоооо «нет»?!! Повтори, мерзавец, чтоооо «нет»?!!
— Я не сказал, что не буду драться. Я ответил на твой вопрос. Мне. Не. Все. Ясно, — спокойно поясняет Хьелль. Тянется вперед за валяющимся на полу мечом, но одним глазом все-таки следит за движениями отца.
— А, извини. Спрашивай, — лорд Дар-Халем поддает ногой меч, тот скользит по плитам по направлению к Хьеллю. Хьелль ловит его рукой, вновь садится у стены. Вставать желания нет. Уж если отец, всегда уважительно относящийся к оружию, пинает его ногой, дело совсем плохо.
— Почему нам надо драться? Тебя лорд Корвус попросил? Для зрелищности?
Отец, почти уже присевший рядом с Хьеллем, вдруг наклоняется вперед, хватает его одной рукой за шиворот:
— Не смей при мне упоминать эту гниду.
Хьелль выпучивает глаза. Это он о лорде Дар-Эсиле? Аккалабат сошел с орбиты. Предки не просто поссорились, у них серьезные политические разногласия.
Дар-Халем старший долго ерзает, устраиваясь рядом с сыном, наконец, обмякает, сгорбившись, прикрывает глаза, руки свешиваются с коленей, как две гигантские клешни речного омара.
— Хьелль, Большой бой за дуэм — это самая грязная мерзость, которую только придумали наши предки. Одной коронованной стерве, занимавшей трон через триста лет после введения дуэма, захотелось посмотреть, как будет вести себя толпа вооруженных мужиков, возбужденных близостью мальчишки в альцедо. И… ты знаешь, ей понравилось. Трупы унесли быстро, арену замыли. Правда, парня — уж не помню, как его звали — зарубили во всеобщем озверении. Тогда им давали оружие, жертвам, чтобы могли хоть как-то сопротивляться. Ну, его и… не насмерть, конечно, но покалечили так, что он сам жить не захотел. Ты бы хоть в библиотеку зашел иногда, ознакомился со славными и бесславными деяниями наших прадедов.
Почувствовав неуютное шевеление возле себя, лорд Дар-Халем открывает глаза. На лице у Хьелля такое выражение, будто это его самого должны через несколько дней привязать к столбу перед королевскими трибунами. Но щадить сына лорд Дар-Халем не намерен. Поэтому продолжает, стараясь, чтобы голос звучал отстраненно и без эмоций:
— Ты не видел этого, Хьелль. И слава прекрасной Лулулле. А я видел, еще мальчишкой. И успел почувствовать. Дикое, неуправляемое желание, которого потом становится стыдно: желание выиграть, желание убить, желание получить. Я понимаю, почему это нравится королевам: наглядная демонстрация, с одной стороны, того, как хороши их лорды, с другой — того, насколько мы ничтожны и омерзительны. Она же презирает нас, Хьелль, с высоты своего трона — за нашу слепую преданность, за нашу неспособность…
— А теперь? — Хьелль прерывает, явно думая о чем-то своем. Высокие мотивы его не интересуют. Встретив недоуменный взгляд отца, он поясняет:
— Теперь оружия им не дают, верно?
— Да. Просто раздевают до пояса, чтобы было видно окровавленные крылья и спину, и привязывают за волосы. Королева решит — прямо на площадке или повыше, чтобы нужно было подняться в воздух, чтоб достать.
— За волосы? Повыше? Без опоры для ног? Парня, который не может пользоваться крыльями? Отец, ты бредишь!
— Не нравится? — лицо лорда Дар-Халема пересекает кривая усмешка. — Скажи спасибо, что был рожден в нашем клане, от сестры самой королевы. Имеешь право не знать реальной жизни.
Лорд Дар-Халем понимает, насколько далеки от реальной жизни эти его слова. Он видел сына на полях сражений с Виридисом. Видел и оценил. Хладнокровный расчет, безжалостность, четкость в выполнении приказов, изощренный тактический ум, ироничную уверенность в том, что всякий личный поединок заканчивается так, как этого хочется ему, Дар-Халему, и зрелую трезвость оценок, когда речь заходит о бое, в котором на кону — жизнь воинов Аккалабата.
Иногда Дар-Халему старшему казалось, что, по-прежнему уступая ему во владении мечом, сын превзошел его, маршала Аккалабата, в тактическом мышлении, в умении расположить засады, прикрыть фланги, вовремя ввести в бой подкрепление, увидеть слабые места обороны противника и ужалить их точечным ударом аккалабатской конницы… Он любил после совещания высших военных чинов в палатке, где Хьелль по обыкновению и по молодости предпочитал помалкивать, подсунуть сыну под нос карту вражеских укреплений или план боя, спросить: «А ты что думаешь?» — и слушать, что, наматывая и разматывая вокруг носа черную прядь, предлагает аккалабатской армии его отпрыск. Который сейчас, нахохлившись, сидит на затертом полу и краешком крыла выводит на пыльной поверхности какие-то знаки.
— А мы как располагаемся? — вдруг деловито осведомляется Хьелль.
— По кругу. В зависимости от того, сколько даров захочет принять участие, будет определен радиус. Места — по жребию.
— Значит, к кому-то жертва будет лицом, к кому-то спиной? — уточняет Хьелль. — Ладно, па, я все понял. Можешь набросать мне на листочке, где кто — где мы, где судьи, где этот круг у ног королевы, в который надо тащить ребенка? И дай точные правила. Только не впутывай Сида, ладно? Он после альцедо.
Больше всего в этот момент лорду Дар-Халему хочется обнять сына. Но такие нежности в доме Халемов не приняты даже с шестилетними. Он только коротко кивает, поднимаясь, и протягивает Хьеллю руку. Тот, как будто не замечая, продолжает сидеть, отгородившись серыми пушистыми стенами от всего мира.
— И еще, пап, — голос Хьелля, отраженный дугообразными перекрытиями, настигает старшего у выхода из оружейного зала. — Ты должен рассказать мне, насколько… — он с трудом подбирает слова. — Насколько затуманивается мозг из-за этого… ну, что парень будет в альцедо.
— Это я тебе могу сказать точно. Хотя сам не участвовал. Соображать ты не будешь почти ничего. Фактически будешь махать мечом с помощью того, что находится ниже пояса. Мне проще, у меня была твоя мать — деле королевской крови. Говорят, на таких, как я, подобные штучки не действуют. Поэтому рассчитывай на то, что волочь мальчишку будешь ты, а я — орудовать в арьергарде, прикрывая вас.
