– «А представь, что в команде, вдруг, затесались пегасы» – согласно старинной флотской традиции, прерывать проповедь было нельзя. «Плохая примета», как считали древние люди, и я не собиралась отступать от этого правила ни на шаг – «Ну, вдруг. Случайно. Они могли бы проверить обшивку, облетев эту сраную тыкву, а если что – и залатать прямо в полете, дождавшись снижения воздушного судна. А уж если объявлена эвакуация – пегас вообще становится тебе дороже брата и друга, ведь это он будет тем, кто сможет тащить наполненную экипажем тележку или лодку, на которую установлен зачарованный единорогами талисман. Об этом ты не думал, знаток флотской кухни?!».
– «Аггггггрррррр!» – зарычал, кусая усы, земнопони, когда я, словно шутя, слегка потянула его за ногу, на секунду, наслаждаясь полузабытым ощущением того напряжения, с которым головка кости дрожит в объятьях удерживающей ее суставной капсулы, уже расходящейся, уже разжимающей свои тиски… Тряхнув головой, я прикусила язык и слегка ослабила захват, мысленно отругав себя за то, что поддалась этому соблазну, вряд ли бывшему моей второй натурой. Хотя что-то подобное уже было, не правда ли?
«Та-ак, это ты, малыш? Опять развлекаешься, заставляя мамку звереть? В кого ж ты такой уродишься, а? Неужели в тихоню Графита?».
– «Как-нибудь подумай» – светским тоном посоветовала я. Подержав еще немного попавшую в мой захват конечность, я отпустила ногу земнопони, после чего резко скатилась с его спины, оказываясь в недосягаемости для его копыт. Что ж, отрадно было чувствовать, что я еще не совсем растеряла навыки казарменных драк.
– «Где это ты так… Ухххх… Настрополилась?» – негодующе потряс головой усатый пони, с трудом поднимаясь с пола и разминая пострадавшее плечо. Признаться, я не совсем поняла последнего слова – странное, так не похожее на остальные, оно могло означать что угодно, в том числе, и обвинение в распитии чего-то запрещенного, но думаю, я правильно угадала его истинное значение, и постаралась не разочаровать подошедшего ко мне усача.
– «А ты думал, старшина, звание тысячника дается лишь за пятнистую шкуру или красивые глаза?» – иронично приподняв бровь, я постаралась, чтобы мой вопрос звучал как шутка, но все-таки напряглась, когда подошедший ко мне пони остановился буквально в миллиметре от моего носа. Однако мои опасения так и остались опасениями – услышав произнесенную мной фразу, рослый старикан кхекнул, хмыкнул, и тотчас же отступил назад, как-то по-новому разглядывая мою фигурку, уже приготовившуюся к продолжению разудалой драки. Конечно, извиняться ни он, ни я не собирались, но судя по смущенному кхеканью и покачиванию головой, он все понял и принял как должное итог нашей стычки. Что ж, это было хорошо – нечасто среди представителей разных родов войск, встречавшихся в одной казарме, в одном баре или на одном плацу, попадались столь отходчивые пони, ведь по старинной традиции, имевшей хождения даже среди этих мирных лошадок, столкновение двух табунов, традиционно, заканчивалось спором а затем – либо соревнованиями, либо мордобоем. Либо соревнованиями с последующим мордобоем, поскольку даже мирные, на первый взгляд, кобылы, ну никак не могли пройти мимо незнакомки, занявшей соседнюю койку или тренирующейся рядом с ними, чтобы не пощупать ее на прочность. Быть может, этому способствовал сам уклад, весь армейский быт, а может – это было что-то врожденное, до поры прячущееся глубоко внутри спокойных и миролюбивых внешне пони, но даже развеселые сходки обычных погодных патрулей, проходившие на нижних уровнях громадной облачной столицы крылатого народа, редко когда обходились лишь хуфрестлингом[260] или наматыванием кругов «на скорость», традиционно, заканчиваясь потасовками, после которых участники мирились и братались уже в зарешеченных комнатках местного гвардейского патруля. Что ж, думаю, тут нас ждало бы более изощренное наказание, ведь гондола дирижабля – не обычное судно, и отдельного карцера тут нет. Хотя придумать можно было многое, например – запереть обоих буянов в «канатном ящике» – крохотной каморке, где на обычных судах хранились канаты. Да много ли еще чего… Но в этот раз все обошлось, и смерив друг друга взглядами, мы разошлись, чтобы…
– «А ну, СМИРРРРРНА!» – рявкнуло откуда-то сзади.
«Да чтоб тебя!».
Быстро побросав миски, присутствующий в каюте экипаж вытянулся перед влетевшим в помещение старпомом, из-за спины которого выглядывала взъерошенная голова Бриз. Похоже, что моя хорошая знакомая, воспользовавшись суматохой, ускользнула из салона и отправилась прямиком на мостик. Вряд ли ее пустили туда сразу – не то это место, куда может попасть любой желающий, однако ей все же это удалось, и теперь мне предстояло ощутить на себе всю глубину неудовольствия офицерского состава дирижабля.
«Ну, спасибо! Хреновы новички!».
– «Ну и что тут происходить?! Что, опять драка?!» – влетевший в салон помощник капитана был взъерошен не меньше Сои, что почему-то навело меня на довольно странные, совсем не приличествующие моменту мысли, и едва не снес меня с ног, зацепив болтавшейся на его плече здоровенной, украшенной внушительными цепями книгой. Пошатнувшись, я едва не растянулась на полу, и только вовремя подставленный бок старшины не позволил случиться конфузу – «Да что же это такое?! Это не экипаж, а самое настоящее сборище бузотеров!».
– «Ничего особенного не произошло, соратник старший помощник капитана» – высунулась вперед я, решив не прятаться за чужими спинами – «Поговорили, обсудили возможности современных дирижа…».
– «А вам бы вообще следовало помолчать, соратница!» – обернувшись, рявкнул старпом. От его резкого движения книга резко взметнулась и вновь просвистела в миллиметрах от моего носа, заставив осечься и быстро спрятаться в общий строй – «Нашли тут прогулочную яхту! Ну, ничего! Я еще налажу тут службу! Все по струнке у меня ходить будете, как по рельсам бегать!».
«Хммм, интересно тут дела обстоят» – думала я, слушая выступающего старпома и вместе с остальными, стараясь придать себе как можно более виноватый вид – «Кажется, его сюда недавно перевели?». Что ж, каждый офицер, попадающий на новое место, которое он считает далеко не последней остановкой в своей карьере, старается выслужиться, наладив то и исправив это. Совсем не глупый подход, хотя при постоянной ротации кадров может превратиться в чехарду, когда уставший от постоянной нервотрепки состав уже и не знает, чего ждать от нового назначенца. Хотя само превращение подчиненных в этот самый состав, экипаж или подразделение – тоже не самая тривиальная задача, поэтому я вполне спокойно отнеслась к заслуженной, в общем-то, выволочке, не слишком внимательно слушая стандартные для любой казармы вопли начальства, поглядывая на иллюминаторы, свет которых внезапно притух, став гораздо тусклее, чем положено было бы ему быть в такое солнечное, летнее утро.
