– И раз он до сих пор не атаковал, эклектический взрыв не прошёл для него бесследно.
– Как нам его найти?
– Спровоцировать.
Леонардо коснулся Лайлы, и они материализовались в центре кратера, подобно муравьям, забравшимся в широкую чашу. Ощущая, как сапоги тонут в рыхлой грязи, девушка рефлекторно приподняла подол платья, хоть тот уже и был безнадёжно замаран. Её взор проскользил по неровным краям высоких земляных стен: враг мог появиться с любой стороны и для него стоявшие на дне находились словно на ладони.
– Что ж… – некромант утопил левую руку в кожаной перчатке. – Приступим.
Из запятнавшей воздух кляксы тумана высыпалась гора тёмных камней, заблестевших серебром множественных прожилок, – осколки Филактерии. Лайла полагала, что ими полнились окрестности, а они, оказывается, уже были предусмотрительно собраны колдуном. В голове начали всплывать печальные воспоминания, и вампирша поспешила завести разговор:
– Там, на валу… Я думала, ты бросил меня…
Леонардо взглянул на собеседницу с искоркой интереса:
– Отринь сомнения, королева. Мы заключили соглашение. Его итог не подлежит двусмысленным трактовкам.
– Хочется верить. Но всё же: спас бы ты меня от дракона, не будь божественный посланник жив?
– Пока тобой правит превентивный скепсис, любой ответ не менее абсурден, чем сам вопрос. Пусть не речи убеждают тебя, а обстоятельства, – некромант перевёл взор на гору осколков и сложил руки так, будто держал невидимый шар.
– Великолепный способ уклониться от прямого ответа, – с упрёком промолвила вампирша. – Похоже, ты и правда недолюбливаешь ложь.
– У меня было более тысячелетия, чтобы овладеть искусством увещевания и научиться взвешивать слова, – ладони колдуна стали вращать незримый глобус. – Ложь – удел глупцов.
– Как это понимать? – Лайла прожигала его аристократичный профиль возмущённым взглядом.
На губах Леонардо проступила усмешка:
– Ты умная и свободная натура – тебе и решать.
Вампирша фыркнула, а затем, бросив подол в грязь, скрестила руки на груди и демонстративно отвернулась. Однако, боковым зрением всё равно продолжила наблюдать за действиями некроманта, от которых осколки в куче с шорохом шевелились и соединялись друг с другом. Каждый фрагмент тёрся о другие в поисках родственного скола, а найдя его, прилегал так плотно, что между камнями не оставалось даже трещины.
Колдун чего-то недоговаривал… Если восстановление Филактерии на плато можно было списать на акт провокации, то почему ритуал следовало проводить именно здесь? Ведь звёздный свет падал и на другие части королевства…
– Тюрген Кроунт обладает особенной энергетикой? – любопытство одержало победу над принципами, но разлучать скрещенные руки, и уж тем более поворачиваться, вампирша не спешила.
– Познание мира во имя саморазвития, – явив ладони пасмурному небу, Леонардо поднял осколки в воздух. – Похвальное стремление, – вращая облако камней в метре над землёй, он сосредоточенным взглядом перебирал фрагменты. – На заре времён на этом самом месте зародилась Магия: Свет и Тьма.
Вспомнив сказ дракона, Лайла скосила взор на чернокнижника:
– Ментальный взрыв…
– Верно. Его отпечаток проходит через все слои реальности, словно стержень Вечности.
– Что же такое Филактерия Небесной Мощи?
Некромант повернул голову к девушке – ветер сдул с его лица выбившуюся из «конского хвоста» прядь, слишком короткую для смиренного покоя русых волос, но достаточно длинную, чтобы через секунду вновь покачиваться возле жёлтого глаза.
– Не что, а кто, – выговаривая каждое слово, изрёк колдун. – Эгрегор Вселенной. Редчайшая частица его материального проявления, привлечённая из бесконечности небес зовом энергической воронки.
Несмотря на множество знакомых слов, смысл сказанного ускользал от вампирши порхающей бабочкой, что, позволив разглядеть цвета, всё равно уносила прочь таинство узора.
– Ипостась бытия? – взмахнула Лайла сачком предположения, который одолжила в прочитанных когда-то философских учениях.
Судя по приподнявшейся брови Леонардо, ход её мыслей был правильным.
– Неожиданное изречение… для твоих уст, – он отвернулся, продолжив преобразовывать облако осколков в монолит. – Будет жаль, если ты сгинешь в Эрмориуме.
Вампирша же не сводила с некроманта подозрительного взгляда: он снизошёл до комплимента, намекнул на выполнение обещаний или озвучил её печальный финал?
***
Эклектический взрыв затронул не только лесную опушку: от ударной волны в округе попадал весь сухостой – ельник стал похож на лабиринт. Объезжая на Бамбуке очередной поваленный ствол с торчавшими пиками ветвей, Рэксволд поднял глаза к розовевшему в прогалинах небу:
– Вроде всё… Отгрохотало… Пол-леса полегло, пол-леса враскоряку, – спустив взор на землю, он направил жеребца под надломленное дерево, напоминавшее раздвинутый циркуль. – Самих чуть не пришибло…
– Все разы гремело со стороны плато, – заметила сидевшая позади Эрминия. – Ты был прав, сказав, что Лайла с колдуном направились туда.
– Ещё бы… Это ж Тюрген Кроунт. Дрянное место всегда притягивало беды… – ладонь Рэксволда подползла к ножнам охотившейся змеёй. – Мы уже близко… Если с Лайлой что-нибудь случится, они все узнают, чего стоят два ассасина, которым нечего терять в подыхающем мире…
***
Лайла полагала, что восстановление Филактерии займёт часы, но магия Леонардо творила чудеса. Не успело солнце подкрасться к горизонту – в воздухе уже вращался цельный валун: чиркая краями о неровную поверхность, последние осколки искали свои ниши. Тогда-то в полумрак кратера, куда уже не заглядывали предзакатные лучи, и спустился нарастающий гул…
Взор вампирши метнулся к источнику звука: в метрах ста на валу кровавым пятном в алом зареве развевался багровый плащ.
– Он здесь! – Лайла лицезрела направленную вниз блестящую трубку.
– Замечательно… – некромант, увлечённый плетением чар, даже головы не повернул.
– Ты собираешься что-нибудь делать?! – опешила девушка: при всём желании поразить цель дальность её заклинаний трёхкратно проигрывала расстоянию.
– Я? Нет… – сращивая предпоследний фрагмент с небольшим углублением, безучастно ответил колдун.
В этот же миг за спиной стрелка из чёрных клубов выпорхнула виверна, ударом лап отправившая его в хаотичный полёт.
– Аенга – да, – закончил предложение Леонардо.
Божественный посланник покатился кубарем по склону, подскакивая набитым перьями кожаным мячом, но оружие из рук так и не выпустил. За считанные секунды оказавшись на дне, он с плеском шлёпнулся в мелкую лужу. Тряхнув головой, которую не миновали выступавшие из земли камни, стрелок вогнал приклад во взбаламученную воду, а затем, опираясь на трубку, встал. С рассечённого лба по скуле стекала тонкая струйка, такая же серебряная, как блестевшие в сумраке зрачки.
– Так я и думал, – удостоив врага коротким взглядом, Леонардо плавным жестом опустил валун наземь. – Взрыв уничтожил временную ауру. Он утратил возможность перерождаться.
Стрелок резко прицелился, однако тут же рухнул ниц, впечатанный в лужу двумя когтистыми лапами. Хоть виверна и приземлилась на багровые плечи, тот, скользнув ужом, сумел перевернуться и защититься взятым поперёк оружием, на котором тотчас сомкнулась ощеренная пасть. Аенга сжала бежевые зубы, похожие на множественные шипы роз, – металлическая трубка погнулась, а деревянный приклад тревожно затрещал. Держи божественный посланник оружие не за самые концы и не на вытянутых руках, лишился бы сразу и кистей, и головы, ведь стиснутые челюсти скрипели всего в пяти дюймах от лица.
Игнорируя драму, что разворачивалась в полусотне метров, некромант преспокойно обходил Филактерию по кругу. Лайла же не могла отвести взволнованного взгляда от дрожащих рук стрелка и нависшей над ним оскаленной морды. В такой напряжённый момент абсолютное безмолвие соперников вызывало немой ужас: они оба не имели ничего общего с миром живых, только теперь это было видно как никогда. Две противоположности. Свет и Тьма. Подневольное умертвие и волеизъявление бога. На мгновение вампирша почувствовала себя поборником зла, с коим она однажды поклялась сражаться. С другой стороны, и древние боги, игравшие смертными, словно пешками, уже не казались олицетворением добра. Здесь не было ни праведных, ни порочных: все бились под знамёнами эгоизма за право вершить судьбу мироздания, а лекала собственных амбиций служили неоспоримой истиной.
