Что-то, несомненно, изменилось. Вряд ли консуммация брака разительно повлияла на мою внешность. Ах, да… Консуммация… Единение — это как совместный полет драконов, свобода и счастье. Теперь я понимала, почему королева столь восторженно говорила об этом.
Получается, что самка драконов, то есть в данном случае я, избрала своего защитника и пару, зов прекратился, а все иные претенденты на ее крылья и магию резко потеряли к ней интерес? Забавно. Пожалуй, в этом стоило убедиться.
Неподалеку расположилась знакомая троица, оживленно обсуждая… Кто бы мог подумать! Прелести проходящих мимо адепток!
Я коварно усмехнулась и крикнула:
— Эй, Шортер!
— Чего тебе, зазнайка Бьорн? — тут же отозвался шатен, а его друзья загоготали.
— Подойди, дело есть, — подмигнула я.
— Не хватало, чтобы я по первому зову мэтресс подрывался, — нахально заявил он.
— Как хочешь, — я пожала плечами и собралась идти дальше. Все, что мне было нужно, уже вполне удалось узнать.
Но Шортер был бы не Шортер, если бы в нем не боролись любопытство и снобизм. Сейчас победило первое.
— Стой! — крикнул он и быстро нагнал меня. — Что за дело?
— Говорят, ты в меня втрескался, — улыбнулась я. — Вот… решила спросить, правда ли это. Так сказать, добыть информацию из первых рук.
Зеленые глаза округлились, а на лице отразилось столь искреннее негодование, что мне даже стало смешно. Да, драконьего зова точно больше не было. Исчез. Испарился, словно призрачная дымка. И сей факт не мог меня не радовать.
— Я втрескался? — зло прошипел Люк. — Ты или не выспалась, мэтрессочка, или тебе мечтами сон навеяло. Сходи, доспи, пока до бала есть время!
Шортер развернулся и зашагал прочь.
Не выспалась. Что правда, то правда. Кое-кто весьма сильно и старательно мешал уснуть.
Наверное, после столь нелестных слов первого красавчика академии другая девушка бы расстроилась, а я обрадовалась, с облегчением вздохнула и побежала к женскому корпусу, ведь сегодня с меня спали магические оковы, а вечером предстоял волшебный, незабываемый праздник — мой самый первый в жизни настоящий бал!
— Лисси, ты где была? Мы места себе не находили!
На меня уставились две пары глаз. Одни — огромные, широко распахнутые и голубые. Вторые — разного цвета и очень сердитые. Даже россыпь веснушек между ними и на носу была какая-то колючая и недобрая сегодня.
Между прочим, судя по до сих пор не заправленной кровати Милисенты и остаткам довольно плотного и обстоятельного завтрака, место они все-таки находили, но мне было приятно, что дорогие мне существа волновались и переживали.
А я смотрела на них и улыбалась. Ну не рассказывать же всю правду, в самом деле? Да я бы и не посмела никогда.
Первой все поняла Верея. Хотя, почему первой? Единственной. Милли еще рано понимать такие вещи. Хотя, могу предположить, что вскоре король лично ее обучит таким штучкам, которые… Ох, и на этом месте щеки мои запылали вновь.
— Ну, шлава Прешветлым! Шладилошь! — всплеснула руками нечисть. — Я уж думала, шуженого нам недоделанного подшунули, а герцог ничего… может. Вона как щечки рашцвели, аки маков цвет. Да ты шадишь жа штол, лебедь белая. Шию минуту обед подам!
Милли похлопала глазами, ничего не поняла и села за стол вместе со мной. Правильно, мало ли какие там политические дела в мире творятся, а обед должен быть по расписанию. Тогда и проблемы легче решаются, да и не такими страшными кажутся на сытый желудок. Тем более, есть хотелось на совесть.
С отъездом хозяйки изысканных блюд в Торнборне не готовили, но мне и обычная похлебка из потрошков домашней птицы, жаркое из кролика и салат из поздних осенних овощей показались пищей богов. А уж когда в чашках задымился прекрасный чай, наполняя комнату тонким чарующим ароматом, стало казаться, что жизнь налаживается.
Совсем как в детстве, мы сидели с Милли, поедали вкуснейшие плюшки, щедро сдабривая их земляничным вареньем, и болтали о разных пустяках. Если, конечно, можно считать пустяком наряд на самый первый бал. Нет, это не пустяк, как и само событие, о котором, как бы оно ни прошло, женщина будет вспоминать всю жизнь. И, возможно, расскажет о нем потомкам.
На этот раз в комнате появились сразу две исходящих паром лохани, куда нас благополучно и усадили отмокать. А потом Верея, засучив рукава, намыливала и терла нас так, словно до сего момента мы век ходили грязными. Но никто и слова поперек не сказал.
На балу каждая красавица желает блистать, поэтому стремится создать идеальный облик. А в этом деле мелочей не бывает. И, кажется, так думали не только мы.
Когда мы распаренные сидели и просушивали на осеннем солнышке волосы, в дверь постучали. Это оказался вовсе не посыльный. Вернее, посыльный, но не привычный адепт первых курсов, а гвардеец Рорков в сопровождении двух королевских магов.
— Милисента и Мелисса Бьорн? — строго спросил он.
— Да, это мы, — ответила я, хотя в дверном проеме стояла одна. Милли так и осталась сидеть у окошка.
— Тогда, это вам!
Гвардеец протянул мне две массивные бархатные коробочки, сверху на которых имелась именная магическая подпись. Я поблагодарила офицера, и он откланялся.
В коробочке с моим именем оказался прекрасный комплект из ожерелья и сережек, выполненный из крупных голубых бриллиантов, обрамленных более мелкими привычного белого цвета. Изысканное и очень ценное украшение, достойное самой королевы. О, я представляла его стоимость. Но больше всего взволновало не оно, а короткая записка, которая к нему прилагалась.
«Ваша светлость,
Нет в мире украшения, достойного Вас. Ибо ваши глаза сияют ярче любого бриллианта, а доброту, мудрость и прелесть не измерить в каратах. Но я надеюсь, что скромный дар понравится моей леди и идеально дополнит «слезу королевы».
С надеждой на скорую встречу,
Ваш Д.»
Сердце застучало так часто, что я даже дотронулась до груди, испугавшись, что оно выскочит от переполнявшего меня счастья. Ваш Д. Это же мой… мой… только мой Д. Хотелось об этом петь, кричать и декламировать что-то поэтическое. Любовь — это вирус, от которого люди глупеют и начисто перестают соображать. Но, Пресветлые мои! Что же это за прекрасное чувство!
Конечно, самым дорогим и желанным камнем Ландоры был, есть и все еще остается талум. Но его изъяли, оставив только в кольцах магов, поэтому возникла бы неловкость, если бы супруга герцога появилась на балу в украшениях из запрещенного минерала. Рорки, как правящая семья, должны быть примером для всех, и я это хорошо понимала. Кроме того, зная, что из себя представляет талум, я бы предпочла носить любой другой камень, а не останки почивших драконов. Голубой бриллиант — лучший выбор, на мой вкус. Даже тут Демиан угадал.
Милли же никак не решалась открыть свою коробочку. Она держала футляр в дрожащей руке и беспомощно смотрела то на меня, то на Верею.
— Чего таращишьшя! — не выдержала нечисть, у которой любопытство зашкаливало. — Открывай шкорее!
В общем-то, я была с ней полностью согласна.
— Это мне?.. Это же какая-то ошибка, Лисси, да?.. — в который раз спрашивала она.
— Тебе, Милли. Магия не врет, а на коробке значится твое имя. Уверена, его величество не мог оставить свою даму без подарка, — в который раз повторила я.
Милисента глубоко вдохнула, словно готовилась нырнуть с головой и запасалась для этого воздухом, и только после того откинула крышку.
Ахнули все. Конечно, камни в гарнитуре Милли были попроще, чем в моем, но это не умаляло прелести самого изделия. Крупные, ограненные в форме сердец александриты нежно-лавандового оттенка в обрамлении мелких бриллиантов соединялись между собой тонкими золотыми цепочками. В комплект шли серьги и кольцо.
— Как он узнал?.. — прошептала Милисента.
— Что? — я не сразу ее поняла, залюбовавшись сиянием камней в лучах вечернего светила.
— Как он узнал, что у меня платье именно такого цвета? — повторила свой вопрос леди Бьорн.
