Гоблин начал подниматься, но черт вцепился ему в руку.
— Один вопрос! Всего один! — поспешно добавил Джейт, разглядев на лице мальчишки недовольство. — Если ты не заберешь душу… Если тот, за кем ты пришел, выживет, в структуре мира и в тому подобной дребедени ничего не сломается?
— А что там должно сломаться?! Может, ты мне еще детскую сказку о великом воине Кхааншийте расскажешь?! Мол, раз в год надо ему жертву кровавую приносить, чтоб все в бездну не рухнуло?
— А все-таки?! — не успокаивался Джейт.
Гоблин насмешливо покосился на неподвижного Айзана:
— Ты намекаешь на этого парня? Бесполезно. Он не выживет. Трещина по всему позвоночнику, три сломанных ребра, причем одно — насквозь пропороло сердце. Он — покойник.
Черт закусил губу… а потом в его зеленых глазах появилась отчаянная уверенность:
— А если? Если вдруг вылечить его?
— Рогатый, ты с ума двинулся?! — рассмеялся гоблин. — Сколько тебе лет? Восемнадцать? Девятнадцать? Вы ж лечить можете только после двадцати! А иначе сами копыта двинете! Или ты решил отдать свою жизнь за жизнь какого-то смертного?
— Какая тебе разница! — вспыхнул Джейт. — Лучше ответь на вопрос! Что будет, если вылечить?
— Что? — хмыкнул гоблин. — Будет жить. Вот только… я не дам его вылечить. Две минуты назад я был на другом конце континента. Я забрал душу некоего Нхангра Фрыфрджха, великого кентаврийского шамана. И теперь, когда я пролетел через весь континент, ты предлагаешь мне просто так уйти, рогатый? Не выйдет!
— Ну предположим, рогов у меня нет, — тихо буркнул Джейт. — Они только после двадцати пяти появляются… — А потом в полный голос продолжил: — Что касается уйти… Может, согласишься взять вместо его души другую?
— Чью? — фыркнул гоблин. — Этой квартеронки? Думаешь, по ушам не видно, что у нее как минимум четвертая часть крови — эльфийская? Ладно, этот парень, у него если ушастые в роду пробегали — разрез глаз у него не чисто человеческий — то это случилось лет восемьсот назад. Великий дух и не заметит ничего. А у нее? Обмануть меня вздумал?
Джейт не понял, при чем здесь эльфы, обман и какой-то Великий дух, но решил не заострять на этом внимания…
— Зачем ее? Есть у меня одна душа. Надо сказать, при жизни ее обладатель совершил немало пакостей. Но если ты удерживаешь души, когда они готовы пойти на перерождение, то почему бы тебе не подержать у себя ту, что готова пойти вниз?
— А откуда у тебя эта душа? — подозрительно спросил гоблин.
— Н-ну… Некоторое время назад ее обладателя зарезали, и… так получилось, что я оказался поблизости… — Черт вскочил на ноги. — Ну что? Берешь?
— Беру! — решился гоблин.
Джейт вытащил из-за пазухи темный шарик, подкинул его на ладони, а гоблин, подхватив его на лету, растворился в воздухе.
Джейт же тяжело вздохнул и направился к джокеру.
Покосившись на неподвижную квартеронку, черт присел на корточки рядом с мошенником, осторожно прикоснулся к его вискам. Замер… А потом минуты через три тихо выругался. Ветвисто. Многоэтажно.
— Я так надеялся, что эта «белая горячка» хоть чуть-чуть набрехала! Ладно… — Джейт решительно хрустнул пальцами. — Рискнем. Не получится — считайте меня коммунистом, — обратился он неизвестно к кому, а потом медленно повел ладонью над телом шулера.
Несмотря на все пассы Джейта, никаких видимых изменений с его пациентом не происходило, но уже через пару минут черт прекратил махать рукой над телом и положил ладонь ему на лоб. Некоторое время сидел молча, потом удовлетворенно кивнул и задумчиво протянул:
— Итак, я его вылечил и, несмотря на это, жив… Вывод первый — здесь прошло как минимум тридцать лет. Вывод второй — мне уже двадцать. Вывод третий — меня три года не было дома. Вывод четвертый — родители меня убьют. Оптимистично, однако… — Затем черт встал на ноги и громко поинтересовался: — Ну что? Поехали дальше?
Возражающих не нашлось. По крайней мере, вслух никто не протестовал. Джейт удовлетворенно кивнул, отошел на пару шагов назад и щелкнул пальцами…
Все произошло очень быстро. Только что, не больше мгновения назад — удар, боль, исчезающая так же внезапно, как и появилась… Мошенник открыл глаза — и замер, разглядев, что в весьма опасной близости от его горла застыл стилет.
Кинжал медленно качнулся из стороны в сторону.
— Почему ты за мной следишь?!
Ответить Айзан не успел, тем более что он еще не решил, что же ему стоит говорить. И тут чуть сбоку раздался еще один голос. Со странным акцентом:
— Я таки жутко извиняюсь, но если ви не прикроете дверь, всем будет реально больно! И шо это вам, действительно, надо?
На источник звука удивленно уставились все присутствующие: и Хэлларен, размахивающая кинжалом, и Айзан, перед лицом которого, собственно, клинком размахивали.
Черт, беззаботно опершись о стену, широко улыбнулся:
— Ну так что? Дверь закрывать будете? А то я серьезно. Здесь так стукнуло, что через пару минут возле этого кабинета будут все слуги!
Квартеронка тихо ругнулась и, вогнав стилет в ножны, рванулась к двери, перебирая на ходу отмычки. Откуда-то послышались встревоженные голоса…
За мгновение до того как ручку со стороны коридора кто-то подергал, Хэлларен умудрилась замкнуть дверь.
Те, кому так не терпелось попасть в кабинет, некоторое время переговаривались, спорили, потом голоса начали удаляться. Графиня вновь повернулась к мошеннику, явно собираясь повторить вопрос, но черт не дал ей вставить ни слова, бодро поинтересовавшись:
— Кстати, а вы готовы морально ко встрече с тутошним дворецким?
— Каким дворецким?! — в один голос выдохнули Хэлларен и Айзан, уже успевший встать на ноги.
— С обычным, — пожал плечами черт. — Они там, снаружи, посовещались и решили, что шум все-таки был, а значит, надо позвать дворецкого, мажордома или как он тут у вас называется? Ну короче, того, кто слугами командует… Пусть он дверь откроет, у него ведь есть все ключи. А потом и к хозяевам вас препроводить можно. Да, кстати, бежать через дверь бесполезно. Два человека остались здесь…
— Дьявол!!! — взорвалась квартеронка, совершенно забыв, где она находится и что вести себя надо, в принципе, потише. — Вот вляпалась! И что теперь?! Какого черта ты вообще за мной следил, придурок?! — простонала она. — Не мог найти кого-нибудь другого?!
— Не мог! — огрызнулся Айзан, лихорадочно озираясь.
Мошенник стер с подбородка подсыхающую струйку крови, рванулся к окну и, распахнув его, высунулся наружу. В слабом свете выпущенного квартеронкой огонька было видно, что до земли — слишком высоко. И даже ни одного карниза, по которому можно было бы пройти в соседнюю комнату, нет…
