Два красных, корявых дерева с шумом и треском повалились наземь, и Балабан с Облакастом, орудуя своими мечами, как топорами, изрубили ветви и стволы.
Первоход опустил было ольстру, посчитав, что сражение закончено. Но не тут-то было. Лес вокруг путешественников ожил, и красные деревья, треща лапами-ветвями, двинулись к ним.
…Грохот выстрелов напоминал канонаду. Пули расшибали чудовищам белые пятна, и монстры, теряя равновесие и издавая страшный рев, падали один за другим, с оглушительным треском ломая лапы-ветви и содрогаясь мощными телами-стволами.
Рамон не уступал Глебу. Подобно черной пантере, прыгал он с дерева на дерево, уворачиваясь от гибких, хищных ветвей, и кромсал монстрам уязвимые участки тел острыми кинжалами.
Облакаст несколько раз пытался призвать на помощь тучи и ветры, но ему никак не удавалось сосредоточиться, а мощные кроны оживших деревьев так плотно переплелись у него над головой, что скрыли небо от его взгляда.
Не лучше были дела и у Феникса-Огнерода. От мощных ударов ветвей его кости в нескольких местах треснули, и из трещин взвились кверху голубые языки огня. Однако ветви и стволы живых деревьев оказались настолько сырыми, что никак не хотели заниматься пламенем. Кости Огнерода продолжали трещать, из глубоких ссадин и ран на теле лилась кровь, и вскоре он вспыхнул, как факел, чтобы сгореть и возродиться в очистительном огне, но пользы от его способности возрождаться из огня отряду не было никакой.
Зоряна, беспрестанно меняя облик, пыталась вступить с чудовищами в схватку, но, какую бы форму она ни принимала, размеры ее были слишком малы, чтобы серьезно навредить древесным монстрам.
Способностей Лудобока хватало лишь на то, чтобы упреждать удары лап-веток и уворачиваться от них, но ответные его удары были слишком слабы и неумелы и не приносили чудовищам особого вреда.
Глеб, Рамон и Балабан дрались, как одержимые, но Балабану негде было развернуться – его дар здесь был не так полезен и уместен, как ольстра Глеба и острые кинжалы Рамона.
Красные деревья падали одно за другим, но на смену им приходили новые. Магазин ольстры Глеба опустел, и ему пришлось вытянуть из ножен меч.
Силы путешественников были на исходе, и тут случилось нечто такое, что окончательно лишило их надежды на победу. Из земли, подобно длинным гибким стрелам, выскочили корни-щупальцы и разом обвили Облакаста.
– Рубите корни! – крикнул Глеб и взмахнул мечом.
Двумя сильными, точными ударами он отсек живые корни, впившиеся в Облакаста. Повелитель погоды рухнул на землю, но тут же поднялся и, зашипев от боли, оторвал от себя обрывки корней. Там, где они коснулись Облакаста, кафтан его намок от крови.
И тут земля под ногами путников дрогнула и зашаталась. А затем огромная черная масса вырвалась из земли и зависла над Облакастом, шевеля сотней черных и гибких корней-щупальцев, покрытых багровыми присосками. А затем все смешалось в тучах земли и пыли.
Это было похоже на взрывы. Огромные фигуры стремительно вырывались из земных недр – одна, вторая, третья, четвертая…
– О боги! – в ужасе воскликнул Балабан. – Это еще что за твари?
– Владыки земных недр! – крикнул Глеб. – Бейте по погонщикам, которые сидят на кронах!
Балабан поднял голову и увидел, что на вершине ближайшего к нему владыки недр, злобно сверкая глазками-бельмами, сидит маленькое черное существо, похожее на гриб-отросток. До пояса тело маленького монстра-погонщика было утоплено в огромном туловище владыки недр.
Гибкие корни зазмеились вокруг путников, и вдруг небо над лесом взорвалось оглушительными раскатами грома, и ослепительная молния ударила в ближайшего владыку недр. Подобно огромному сверкающему мечу, зажатому в руках великана, молния рассекла надвое тело владыки недр и испепелила монстра-погонщика.
– Бегите! – громогласно крикнул Облакаст, вскинув руки к небу. – Уходите же! Скорее, леший вас побери!
– Уходим! – скомандовал Глеб, подобрал с травы ольстру и первым ринулся сквозь кустарник прочь.
Остальные путники, все, кроме Облакаста, бросились за ним. Не успели они отбежать на двадцать шагов, как по кронам огромных чудовищ заплясали молнии и налетевший шквальный ветер стал с треском и хрустом ломать их ветви.
Никогда еще Глеб не чувствовал себя таким угнетенным и разбитым. Неведение и неприятные предчувствия давили на него сильнее, чем затянутое тучами небо над багровой листвой неведомых деревьев, каждое из которых могло оказаться притаившимся чудовищем.
И вскоре тревоги и опасения Глеба подтвердились. Едва они продрались сквозь багровый глушняк и вышли на небольшую лужайку, как над ухом у Первохода просвистела стрела. Вторая, с визгом прошив воздух, угодила бы Зоряне в шею, если бы Глеб не оттолкнул ее в сторону.
– На землю! – крикнул он. – Быстро!
Повторять дважды не пришлось – путники попадали на колючую траву и вжались в землю животами. Над головами у них свистели стрелы.
Глеб быстро выглянул из травы и увидел десятки горящих белых глаз, уставившихся на них из темноты чащи. Стрела сбила с него кожаную шапку, и он снова быстро пригнул голову.
– Дьявол! – хрипло выругался Глеб. – Они окружили нас!
– Кто?! – крикнул Балабан яростным голосом. – Кто они такие?!
– Газары! – крикнул в ответ Глеб. – Несколько лет назад в Гиблом месте обитало племя лесных жителей-газаров! Во время войны людей с темными тварями они выступили на стороне тварей, и мне пришлось загнать их в чащобу! Там на них пало древнее проклятье и превратило их в оборотней! Пока они в сердце чащобы, они – люди, но стоит им перейти границу заклятья, обозначенную ручьем, и они тут же превращаются в собакоголовых чудовищ!
– Не знала, что собаки умеют стрелять из луков, – ехидно проговорила Зоряна.
– Эти – умеют, – ответил за Глеба толмач Рамон.
Новое облако стрел пролетело у путников над головами.
– Черт, время истекает! – с досадой воскликнул Глеб. – А ведь Храм уже недалеко, я чувствую его!
Балабан чуть приподнялся и обернулся к нему.
– Вот что, Первоход. Вы – бегите к Храму, а с этими собакоголовыми тварями я разберусь. Из травы выскочите по моей команде!
Глеб покосился на Хромого беса недоверчивым взглядом.
– Балабан, их там не меньше двух десятков!
Хромой бес криво ухмыльнулся.
– Мне случалось выступать и против тридцати воинов сразу! – ответил он. – И поверь мне, ходок, те воины были не менее опасны, чем твои человекопсы!
Глеб еще несколько секунд раздумывал, но третий залп из луков заставил его ускорить принятие решения.
– Если выживу, обязательно вернусь за тобой! – сказал он Балабану. – Действуй!
