— Что ты имеешь в виду? — прошептал он. Холодный ветерок пробежал по его позвоночнику. Шуршание сгнивших гобеленов в неведомых темных коридорах родило смутные страхи в его душе.
Лисса покачала головой. Она встала, обошла мраморный стол и положила руки ему на плечи. Глаза ее были влажными и блестели от ужаса и отчаянной тоски, от которой у Амальрика перехватило горло. Инстинктивно его рука обняла ее тонкую фигурку, и он почувствовал, что она вся дрожит.
— Обними меня! — взмолилась она. — Я боюсь! О, как я мечтала о таком человеке, как ты! Я непохожа на мой народ: они — мертвецы, которые бродят по забытым улицам, но я живая! Я теплая, я чувствую. Я испытываю голод, и жажду, и тягу к жизни. Мне нестерпимы тихие улицы, разрушенные дома и смутные люди Гэзела, хоть я никогда не знала ничего иного. Вот почему я бежала отсюда. Я хотела жизни…
Она, не в силах больше сдерживаться, плакала в его объятиях. Ее волосы струились по его лицу; от ее запаха у него кружилась голова. Ее крепкое тело напряглось. Девушка лежала у Амальрика на коленях, обвив руками его шею. Прижав ее к груди, он прижался губами к ее губам. Глаза, губы, щеки, волосы, шея, груди — он покрывал ее горячими поцелуями, пока ее всхлипывания не превратились во вздохи. Его страсть не была просто восторженным пылом. Страсть, которая дремала в девушке, пробудилась и поднялась всепоглощающей волной. Амальрик задел сияющий золотой шар. Тот упал на пол и погас. Только звездный свет проникал в комнату через окна.
Лежа в объятиях Амальрика на покрытой шелками кушетке, Лисса открыла ему свое сердце и шепотом рассказывала свои мечты и надежды — детские, трогательные, ужасные.
— Я заберу тебя отсюда, — пробормотал он. — Завтра. Ты права: Гэзел — это город мертвых. Мы найдем жизнь во внешнем мире. Этот мир жестокий, грубый, опасный, но он лучше, чем эта смерть, которая здесь считается жизнью…
Ночь разорвал дрожащий вопль агонии, ужаса и отчаяния. От этого голоса Амальрик покрылся холодным потом. Он вскочил с кушетки, но Лисса отчаянно вцепилась в него.
— Нет, нет! — взмолилась она неистовым шепотом. — Не ходи! Останься!
— Но там убивают! — воскликнул он, нашаривая меч. Крики, казалось, доносились с противоположной стороны внешнего двора. С ними смешивался неописуемый, разрывающий, раздирающий звук. Крики становились громче и выше, непереносимые в своей безнадежной агонии, затем оборвались длинным дрожащим всхлипом.
— Я слышал, как человек умирал на дыбе. Он кричал точно так же! — пробормотал Амальрик, трясясь от ужаса. — Что за дьявол это сделал?
Лисса дрожала всем телом в лихорадке страха. Он чувствовал, как дико колотится ее сердце.
— Это ужас, о котором я говорила! — шепнула она. — Ужас, обитающий в Красной Башне. Он появился очень давно; некоторые говорят, что он обитал здесь в древние времена и вернулся после того, как построили Гэзел. Он пожирает человеческие существа. Что он такое, никто не знает, поскольку никто из тех, кто видел его, не остался в живых, чтобы рассказать об этом. Это бог или дьявол. Вот почему бежали рабы; вот почему люди пустыни избегают Гэзела. Многие из нас попали в его чудовищный желудок. В конце концов там окажутся все, и ужас будет властвовать над пустым городом — так же как, говорят, он царствовал в руинах прежнего города, из камней которого был построен Гэзел.
— Почему люди остаются здесь, зная, что будут пожраны? — спросил Амальрик.
— Не знаю, — всхлипнула она. — Они видят сны…
— Гипноз, — пробормотал Амальрик. — Гипноз пополам с угасанием. Я видел это в их глазах. Этот дьявол загипнотизировал их. Митра, что за зловонная тайна!
Лисса спрятала лицо у него на груди и прижалась к нему.
— Но что нам делать? — спросил он, поеживаясь.
— Ничего сделать нельзя, — прошептала она. — Твой меч будет бесполезен. Может быть, оно не причинит нам вреда. Сегодня оно уже выбрало жертву. Мы должны ждать своего часа, как ждут овцы ножа мясника.
— Будь я проклят, если я стану!… — воскликнул Амальрик, ожив. — Мы не станем ждать утра. Мы уйдем сегодня же. Возьми воды и пищи. Я приведу лошадь и верблюда во внешний двор. Встретимся там.
Поскольку неведомое чудовище уже нанесло удар, Амальрик счел безопасным оставить девушку одну на несколько минут. Но тело его покрылось мурашками, когда он пробирался ощупью по изгибающемуся коридору и через темные комнаты, где шептали колышущиеся гобелены. Животные нервно жались друг к другу там, где он их оставил. Лошадь заржала и ткнулась в него мордой, словно чувствуя угрозу в ночной тиши.
Амальрик запряг животных и вывел их через узкое отверстие на улицу. Спустя несколько минут он уже стоял в освещенном светом звезд дворе. Когда он уже был рядом со двором, у него кровь застыла в жилах от чудовищного крика, разорвавшего воздух. Крик донесся из комнаты, где он оставил Лиссу.
Он ответил на этот жалобный крик диким воплем. Выхватив меч, Амальрик ринулся через двор и запрыгнул в окно. Золотой шар снова сиял, обрисовав по углам черные тени. Шелковые покрывала были разбросаны по полу. Мраморная скамья была опрокинута, а комната пуста.
Болезненная слабость охватила Амальрика, и он пошатнулся. Слабо освещенная комната закачалась у него перед глазами. Затем все чувства смыла волна безумной ярости. Красная Башня! Туда тварь отнесет свою жертву!
Он бросился обратно через двор, на улицу, и помчался к башне, которая светилась нечистым светом под звездами. Улицы не были прямыми. Он срезал углы, пробегая сквозь темные здания и дворы, где высокая трава колыхалась под ночным ветерком.
Перед ним была группа руин, окружающих кровавокрасную башню. Они подверглись большему разрушению, чем остальная часть города. Очевидно было, что здесь никто не живет. Красная башня вздымалась среди этой массы накренившихся каменных стен, проваленных крыш, обрушившихся шпилей, как ядовитый красный цветок, выросший на развалинах покойницкой.
Чтобы добраться до башни, ему придется пересечь руины. Амальрик не раздумывая шагнул к темному силуэту, нашаривая дверь. Вскоре он обнаружил дверь и вошел, держа меч острием перед собой. Его взору предстала такая картина, которую можно увидеть только в фантастическом сне.
Вперед уходил длинный коридор, освещенный слабым нечистым сиянием. Его черные стены были завешены странными, вызывающими дрожь гобеленами. Далеко в глубине коридора Амальрик увидел удаляющуюся фигуру — белую, нагую, сутулую, которая шаркающей походкой тащилась по коридору, волоча за собой чтото, при виде чего он весь покрылся холодным потом от ужаса. Затем видение исчезло из вида, а вместе с ним исчезло жуткое свечение. Амальрик стоял в темноте и тишине, ничего не видя и не слыша. Он не мог думать ни о чем, кроме сутулой фигуры, которая волочила по длинному черному коридору искалеченное человеческое тело.
