— Значит, вы ничего не можете?
— Можем, можем, — вошел в комнату Пустынник, опустился перед диваном на колени и принялся осторожно расстегивать на Тане блузку. — Многие обряды, заговоры, заклинания, правила, цепочки преобразований известны. Превратить воду в вино или заставить смертного отгрызть себе руку способен любой неофит. Можно творить отдельные потрясающие чудеса, можно завораживать людей, можно разгонять облака или вызывать ливни. Разные школы способны вытворять разные невероятные штуки. Но, к сожалению, потеряно главное. Никто не понимает, что и почему происходит… — Маг снял с женщины блузку и лифчик, аккуратно скатал с ног колготки. — Как тебе проще объяснить? Ну это как если учебник по химии разорвать на отдельные страницы и раскидать в стороны. Кому-то достанется отдельная формула, кто-то сможет собрать целую главу и осуществить сложный крекинг. Но цельной науки нет. Мы можем что-то выполнять, но не понимаем принципа своих поступков. Не понимаем, что и почему происходит. Нам остается только слепо следовать готовым рецептам. Соседей нет? Тогда займемся левитацией.
Пустынник подхватил Таню на руки, отнес в ванную и опустил в теплую воду с пахнущими персиком, пышными пенными шапками.
— А теперь сеанс специально для скептиков… — Он содрал с себя рубашку, брюки и выбросил в коридор. — Десять минут — и ты забудешь про свою боль и усталость, словно их и не было…
Маг присел на край ванны, зачерпнул воду, выловив из нее Танину ногу, положил себе на бедро и принялся быстро и ловко разминать мышцы. Постепенно его руки стали сдвигаться все выше и выше, погружаясь в пену. И, наверное, касались не только ног — поскольку женщина опустила веки и приоткрыла рот, чуть слышно постанывая. Пустынник, продолжая одной рукой свой массаж, опустил ее ногу в воду, сдвинулся вперед, наклонился над Таней, прижавшись щекой к ее лицу. Женщина стиснула зубы, застонала, внезапно взбрыкнула, расплескивая пену, провалилась вниз с головой, тут же вынырнула и крепко ухватилась рукой за запястье колдуна. Тяжело дыша, оперлась затылком о край ванны.
— Толя… Толя, ты меня утопишь!
— Вот уж нет. — Он наклонился и легко коснулся губами ее рта. — Ты так легко не отделаешься. Будешь терпеть эти пытки еще много, много лет. А может, и вечно. Я ведь злой и подлый колдун, ты забыла?
— Как хорошо, что ты у меня есть, колдун… — выдохнула она и позволила голове скатиться вниз, в воду, оставив на поверхности только нос и губы.
— Нет, Танечка, — мягко возразил ей маг. — Хорошо, что у меня есть ты. Сейчас сока тебе принесу.
Он поднялся и, покачиваясь, направился на кухню. В этот раз ему тоже досталось. Таня взорвалась бурей наслаждения неожиданно быстро, и волна ее энергии едва не оглушила Пустынника. Ощущение, конечно, было приятным, но слишком уж внезапным.
Колдун открыл холодильник, наполнил хрустальный бокал апельсиновым соком и остановился, пытаясь ухватить за хвост ускользающую мысль.
Взрыв. Очень много энергии в неожиданный момент. Взрыв. Хозяин пароходства использует свою энергетику, чтобы создать броню, по прочности не уступающую танковой. Разумеется, только в отношении порчи или проклятия. Однако энергия — это не железо. Некоторым слишком сильным, но недостаточно образованным чародеям это, похоже, невдомек.
* * * Берег озера Нево, Зима 2408 года до н. э.
Изекиль отдыхал в дикарской землянке десять дней, спалив большую часть дровяного запаса. Прогрев наконец свои косточки на несколько дней вперед, он покинул засыпанное снегом жилище и двинулся строго на юг, оставив низкое северное солнце у себя за спиной. Между тем, едва войдя под заснеженные кроны, жрец неожиданно понял, что так просто выполнить свое желание ему не удастся. Пушистые снежные завалы достигали почти его пояса, и каждый шаг приходилось чуть ли не прорывать в сплошном бесконечном массиве. Вдобавок под ноги то и дело попадались коряги, поваленные стволы, какие-то кочки и неожиданные ямки — а вывихнуть себе конечности в планы служителя всемогущей Аментет никак не входило.
После недолгой борьбы Изекиль отступил обратно к землянке, провел в ней еще одну ночь, высушивая одежду, а с первыми рассветными лучами двинулся в прямо противоположном направлении — на скованное прочным панцирем озеро Нево. Здесь холодный ветер непрерывно выметал лед со старательностью молоденького служки, и толщина снега не превышала высоты колен. А потому жрец мог идти обычным размашистым шагом, как по песку, дожидаясь, пока берег озера повернет вправо. Или, по крайней мере, вправо отвернет достаточно широкая река, чтобы не затеряться через полсотни стадий среди болотных просторов.
Однако первые два дня пути берег уводил верного служителя богини смерти почти точно на север, навстречу бьющей в лицо мелкой ледяной крупке. Только на третий день желтая стена камыша отступила перед его терпением — повернула вначале на восток, а затем все больше и больше стала забирать на юг. На пятый день после выхода из землянки Изекиль ступил на лед раздольной реки, похожей величественными размерами и прямотой на великий Нил, и точно так же, как Нил, указывающей строго на юг.
В тот час жрец еще не знал, что эту реку смертные нарекли Волховом и что до города Словенска, встречающего свою первую зиму, ему осталось всего двести километров.
* * * Санкт-Петербург, набережная Лейтенанта Шмидта, 4 октября 1995 года. 11:35
Развернувшись и оставив машину возле газона, Пустынник прошел прямо по увядшей траве к парапету. Любоваться холодными волнами цвета сыромятного железа стало для него уже чуть ли не ежедневным ритуалом. Колдун втянул носом влажный прохладный воздух, повернулся к реке спиной, оперся на серый шершавый камень, разглядывая дома через дорогу. Однако забавно, что последняя из назначенных Изекилем жертв живет рядом с любимым путем одного из сильнейших, когда-либо встреченных Пустынником, магов. Забавно. И удобно. Меньше будет хлопот с выводом ее на назначенную цель.
Колдун оттолкнулся от парапета, быстрым шагом пересек проезжую часть, миновал три запыленных дома с обвалившейся местами штукатуркой, повернул налево, в узкий тупичок с неприлично гордым названием «Финская улица», вошел под низкую арку и, очутившись в гулком дворе, толкнул ближнюю парадную дверь.
Здесь, когда рядом не имелось свидетелей, он вытянул вперед руку с растопыренными пальцами, полуприкрыл глаза, сопоставляя свои впечатления с тем образом, что послал ему Великий. В современном мире такую магию было принято называть «поиском энергетического следа», но Пустынник привык по старинке «нюхать» — хотя как раз нос в определении этого «запаха» особого участия не принимал.
