На секунду девушка опешила, подняв брови. Она испуганно переглянулась с побагровевшим Филиппом и, закрыв лицо ладонями, задохнулась от хохота.
— Снежана, — Макс, широко ухмыляясь, осторожно перехватил баночку и поставил ее на скатерть, — довольно. Соль — это белая смерть. Как медик, Саша тебе подтвердит.
— Малышка! — Всплеснула руками Аида.
Грегори отвесил девочке смачный подзатыльник, отчего бедняжка охнула.
— Не смей бить дочь!!! — Завопила Лариса, запустив в мужа отбивной.
Потом поднялся обычный крик. Скандал разворачивался спиралью, собирая в себя привычные ингредиенты: вопли и обвинения. С грохотом отодвинув стул, Снежана выбежала из столовой, глотая слезы. Лариса злобно швырнула вилку, Роза затушила сигарету в общей миске с салатом из кальмаров. Аида устало терла виски, а к Эмилю из гостиной плавно планировала сложенная газета. Над столом скрестились в поединке ножи Ларисы и ее мужа, от серебра сыпались искры. Курица слетела с блюда и проехала до тарелки Эмиля, принимая в мясистый зажаренный бок острые зубцы его вилки.
В невероятном гвалте Саша с Филиппом смотрели друг на друга пристальным нежным взглядом, не замечая присутствующих вокруг. Этот необыкновенный взор для двоих, способный прожечь даже стену, заметили и Аида, украдкой наблюдавшая за парочкой весь вечер, и Максим, изумленный подобным проявлением надменного самовлюбленного брата, и Заккери, неприязненно сузивший глаза. Он вышел изза стола, скривившись, и покинул столовую.
— Родственнички сегодня показали себя во всей красе. — Едва слышно пробормотал Максим, когда в его тарелку шлепнулся раздавленный маринованный помидор и брызги осели на лацканах пиджака.
— Мне нравится ваша семья. — Словно загипнотизированная произнесла Саша, вглядываясь в синие глаза Филиппа. — Пожалуй, мы найдем общий язык.
* * *
Лично я не находила идею заночевать в Гнезде отличной, но с Филиппом было сложно спорить. Мы спрятались в оранжерее и, усевшись на пол, привалились к огромной кадке. Под большим раскидистым фикусом я чувствовала себя в безопасности. Вокруг нежно пахло цветами и влажной землей, стояла тишина.
— Мне нравится твоя семья. Она еще более сумасшедшая, чем моя собственная. — Прошептала я.
— Да уж. — Отозвался Филипп невесело. — Они были в ударе. В начале месяца умер дед Лука — Хозяин. Все чувствуют, что вокруг плавает свободная сила, и лишаются рассудка. Заккери, совсем рехнулся.
— Хозяин? — Не поняла я, разглядывала гирлянды крошечных меняющих цвет лампочек на тонких веточках вьюнков под потолком.
— Да. — Филипп тяжело вздохнул. — В определенном возрасте нас выбирает сила, магия, называй, как угодно. Она меняет наши черты и отмеряет таланты.
— То есть, если бы сила тебя не выбрала, то у тебя была бы обыкновенная внешность?
— Да, смазливости бы точно уменьшилось. — Хмыкнул Филипп, жаль сидя с другой стороны кадки, я не видела его лица. — В детстве я был пухлым малышом и ни очень симпатичным.
— Хочу посмотреть твои фотографии. Мне не верится.
— Это правда. — Он помолчал. — Разочарована?
— Что ты! Я бы захлопала в ладоши от счастья, будь ты обычным. — Отмахнулась я. — Красота сделала твой характер невыносимым.
— Ну, спасибо, милая. — Обиделся он, но продолжил: — В каждой семье есть Хозяин — хранитель места, где построено Гнездо, защитник. Он силен и его возможности практически неограниченны. Мы можем только догадываться, каково это быть одним из Хозяев. Носитель силы Вестичей умер, и скоро она вернется к прямому наследнику. Эмиль станет Хозяином.
— Почему твой отчим?
— Он сын Луки — прямой наследник. Дальше должен быть Заккери.
— Он не хочет, чтобы отцу досталась власть? — Тихо поинтересовалась я.
— Не хочет, конечно. — Филипп помолчал. — Зак боится, что в один прекрасный момент чтото пойдет не так, и вся сила перейдет Лизе или Максиму, может быть, даже Снежане. Он вычитал в какойто своей книге, что такое случается.
— Заккери нужно читать фэнтези. — Буркнула я. — Темы схожие, но хотя бы расслабляет.
Мы помолчали, а потом вдруг в памяти всплыла давно прочитанная фраза из книги.
— Сила, как женщина, она дарит своему избраннику подарок, который нужно ценить и беречь.
— Что? — Изумился Филипп, он ловко схватил меня за руку и придвинул к себе. Я проехалась по полу на джинсах, попрежнему скрестив ноги в позе лотоса, и вот уже смотрела в его синие глаза.
— Помнишь, я читала книгу в библиотеке, когда пыталась выяснить, кто ты такой? — Парень неуверенно кивнул. — Я нашла эту фразу в ней. Закерри не получал неожиданных сюрпризов? Конфет под подушку или наследства? — Филипп изогнул бровь и задумчиво усмехнулся. — Ну, значит, твоему брату есть изза чего волноваться. А вдруг я твой подарок? — Предположила я, желая повеселить его. — Возможно, ты станешь следующим Хозяином. Вдруг ты был обречен с самого начала терпеть меня?
— Ты выдумщица. — Он мягко улыбнулся. — Я не Вестич, мне просто дали фамилию. Во мне мало семейных черт.
— И отлично! — Расхохоталась я. — Я не вынесу, если каждый вечер мы в порыве чувств будем швыряться отбивными!
Неожиданно до нас донеслись сердитые шаги, ктото, подслушивавший наш разговор, убежал. Мы замолкли, настороженно глядя на открытую дверь, через которую на темном полу прочертился желтый прямоугольник света.
Аида любила тихие вечера, после шумных скандальных ужинов. Эмиль в халате, развалившись в кресле, читал книгу. Глаза бегали по строчкам на латыни, а губы едва шевелились, повторяя изучаемые заклинания.
Женщина расчесывала длинные блестящие волосы черепашьим гребнем, глядя на себя в зеркало. На лбу рядом с крошечной родинкой опять появилось маленькое пигментное пятно. Открыв баночку с травяным кремом, Аида втерла средство в кожу. По комнате распространился неприятный душок, и пришлось побрызгать воздух одеколоном мужа.
— Скоро у Лизы праздник. — Задумчиво произнесла она.
— Мы в трауре. — Напомнил ей Эмиль, отрываясь от чтения. — Устрой небольшую вечеринку, пригласи только ближайшие семьи. Думаю, клан поймет. Мы должны показать, что в семье ничего не происходит.
— Да, так сделаю. — Аида помолчала, а потом вдруг призналась: — Я ходила к Никоноре.
— Действительно? — Только ради вежливости произнес муж, перелистывая страницу.
— Она видела эту девушку в картах, и сказала, что она мертва. Погибла еще в апреле.
— Ее зовут Саша, и выглядела она вполне живой.
— Она пугает меня. Гнездо приняло ее, я это чувствую, — она пристально разглядывала узор на ковре, рука с гребнем застыла в воздухе.
