— Она пугает меня. Гнездо приняло ее, я это чувствую, — она пристально разглядывала узор на ковре, рука с гребнем застыла в воздухе.
— Адочка, — снисходительный тон мужа заставил женщину поднять взор, — Филипп прав — это просто девочка, а не демон. Твой сын влюблен, и ты должна радоваться. Возможно, чувство сделает его мягче.
— Почему ты позволил ему? — Не успокаивалась женщина. — Через две недели ты станешь Хозяином, и ты можешь запрещать!
— Потому что я не стану. — Мягко перебил ее Эмиль, сложив губы в печальной улыбке.
— Что ты такое говоришь?! — Возмутилась Аида. — Ты прямой наследник после Луки. Потом Зак. Это предопределено, не возможно изменить ход событий.
— Ты не права. — Поднявшись с кресла, он потрепал опешившую женщину по бледной щечке и вышел из спальни, спеша спрятаться в мрачном кабинете среди любимых книг и запахов. Когдато давно он упустил свой шанс, и сила не прощает подобных промахов. Своим избранникам она никогда не дает второго шанса. Наверное, к лучшему, ведь ему не хватило бы жестокости, чтобы стать настоящим Хозяином. У молодого поколения подобного качества имелось с избытком.
* * *
Мир вокруг остался прежним, не поменял своих цветов или форму. Земля попрежнему вращалась вокруг своей оси, и в сутках имелось только двадцать четыре часа, но счастье преобразилось его настолько, что даже пасмурный день окрашивался невероятным золотым свечением.
Филипп по обыкновению снова не появился на занятия, зато исправно звонил каждые полтора часа, как раз между парами. Дождь закончился, но на улице было сыро и влажно. В больших мрачных лужах отражались серые печальные облака. Сумрачное настроение царило и на мраморной лестнице — излюбленного места сбора студентов. Мы договорились с Катериной встретиться у входа, чтобы вместе добраться до метро. Решив подождать ее на улице, я вышла на мраморные ступени, застегнув куртку до самого подбородка и спрятав зябнущие руки в карманы. Несколько молодых людей вели вялую беседу, покуривая. К зданию института торопились студенты, хмурые от дурной погоды.
Пашкина машина, замызганная до самой крыши, стояла чуть в отдалении от стоянки. Через опущенное стекло высовывалась рука с дымившейся сигаретой, круглое лицо приятеля с большим сломанным носом выглядело сумрачным, как дождливый день. У меня нехорошо подвело живот. Слава богу, что Филипп не пожелал явиться в институт, иначе бы мы вряд ли избежали отличного скандала. Заметив меня, нерешительно топтавшуюся за спинами куривших парней, Пашка вылез из машины, и поспешил в мою сторону, даже не пытаясь улыбаться. Пришлось двинуться к нему на встречу, чтобы никто посторонний не смог услышать нашего разговора.
— Привет. — Кивнула я.
— Привет. — Он помолчал. — Ты не звонила. Была занята? — В его голосе слышалась обида.
Мне стало стыдно, ведь действительно после нашей последней встречи, я даже не соизволила набрать номера старинного друга и извиниться. Хотя вряд ли он ждал моих извинений.
— Да, немного. — Промямлила я, опуская взгляд к своим промокшим тряпичным кедам. — Ты зачем приехал?
— Поговорить хотел. — Сдержанно отозвался он бесцветным голосом.
И в это время до меня донесся звук ревущего автомобиля. Кажется, от испуга у меня зашевелились на затылке волосы. Паша крепко сжал мой локоть, заставляя отойти на тротуар, но мне и так было прекрасно известно, что водитель за рулем притормозит рядом с нами. Когда огромный желтый внедорожник остановился, и опустилось стекло, мои внутренности уже сжимались болезненным узлом.
Филипп улыбался так, что меня бросило в жар, непроизвольно я отпрянула от Пашки, заставляя его разжать пальцы.
— Здравствуй. — Филипп с интересом посмотрел на меня, потом перевел вопросительный взгляд на Пашу. Старинный приятель изменился в лице, сжимая кулаки.
— Так это он? — Сквозь зубы с горечью пробормотал он. — Изза него ты была немного занята?!
Я не могла заставить себя пошевелить онемевшим языком. Впервые в жизни попадала в подобную глупую ситуацию, и только пялилась на обоих парней испуганным кроликом.
— Павел, тебе лучше ухать, а ты, — небрежно обратился он ко мне, — садись в машину. Быстро!
От его тона меня затрясло, остаться наедине с Филиппом в машине, похожей на танк, казалось смерти подобно. Не дождавшись выполнения недвусмысленно приказа, парень спокойно выбрался из автомобиля и встал рядом на тротуаре. Его высокая фигура подавляла нас обоих: и меня, и Пашку.
Приятель, глядя на расслабленного Филиппа, явно насмехавшегося над нашей растерянностью застуканных подростков, целовавшихся в школьном туалете. Паша побледнел от ярости и прошипел, кивнув в мою сторону:
— Пусть она мне это скажет!
В тот же момент дверь его автомобиля распахнулась сама собой, заорал визгливый сигнал, накрывший стоянку, и истерично замигали фары. Павел изумленно оглянулся и посмотрел на брелок сигнализации в руке, бесполезно нажав какуюто кнопку.
— Паш, — пролепетала я, — тебе действительно лучше уехать. Созвонимся.
Признаться, на нас уже стали с любопытством поглядывать жадные до склок и скандалов зеваки.
Приятель постоял еще мгновение, а потом резко развернулся и направился в сторону ожившей машины, попрежнему орущей оглушающей сиреной. Он так резко сорвался с места, то на мокром асфальте завизжали покрышки. Я сглотнула и жалобно покосилась на Филиппа, от, заснув руки в карманы, безразлично следил за тем, как сбегал его потенциальный соперник.
— Я думала, ты не приедешь. — Во рту пересохло, чтобы смочить горло пришлось шумно сглотнуть.
— Я заметил. — Кивнул он. — Если он еще раз появится рядом с тобой в радиусе квартала, то ему будет плохо. — Даже не косясь на меня, спокойно предупредил Филипп, он провожал Пашкину машину внимательным взором. — Заеду за тобой в восемь. Аида устраивает вечеринку. И не вздумай опоздать — мне надоело тебя ждать.
Парень уселся за руль внедорожника, сама собой сердито хлопнула дверца. К моим глазам подступили слезы, я быстро проговорила в открытое окно:
— Филипп, это глупо! Прекращай! Он мой лучший друг!
— Отлично. Я понял. — Он глянул на меня с холодным безразличием. — Я тебя предупредил, Саша. Тебе выбирать.
Внедорожник резко сорвался с места, что я едва успела отскочить. Легкое радостное чувство, от которого все последние дни хотелось летать, медленно таяло, заменяясь на горькое тревожное ощущение собственного бессилия. Филипп пытался вытеснить из моей жизни все, что было не связано с ним, и у него это получалось. К сожаленью.
