Владыка Коморэна, ушедший со своей армией и войсками союзников громить Рорка на юге, предупрежден. Откажется ли он от своих амбициозных планов под давлением обстоятельств? Сможет ли найти в себе силы смирить гордыню и вернуться? Променять славу завоевателя на благодарность соседей? Его воины — единственная реальная возможность остановить кланы шаргов. Впрочем, Черный дрозд далеко и пока можно рассчитывать только на себя и на немногих оставшихся союзников.
— Что еще случилось? — Фольмар никогда не называл своих помощников по имени, так было проще смотреть на их скорое падение. Потому что он никогда не должен испытывать при этом злорадства. Или горечи. Только равнодушие. Переживания чужих Алифи, а тем более людей, вообще не должны интересовать сиятельного Владыку.
В то, что и этот вкрадчивый Алифи сможет задержаться на своем посту, Владыка не верил. Слишком уж сильно секретарь напоминал ему о собственных пороках и слабостях — вкрадчивость всегда прикрывает второе дно. А если посмотреть еще глубже, всегда найдешь трусость и малодушие. Трусость Фольмар презирал, отправляя трусов спускаться по центральной лестнице своей башни. Пол нижнего этажа в такие дни приходилось мыть особенно тщательно, оттирая останки глупцов, не имеющих сил преодолеть собственный страх. А малодушия ему хватало и своего.
— Милорд, письмо от Владыки Тимаэля. Веллигар Мелкий Глоток вступил в бой с авангардом Рорка на левом берегу Аюр под Куараном.
Фольмар изумленно уставился на склонившегося секретаря, брови медленно поползли вверх, ладони сжались на золотых подлокотниках:
— Какой к демонам бой? Он должен был отойти к своим проклятым границам. Стой. Что он вообще делает под Куараном?
Голос Владыки хищной птицей рванулся под своды тронного зала, чтобы разбиться о высокие каменные перекрытия.
— Милорд, он раньше присылал сообщения, что движется к границе Тимаэля, и мы были уверены. Но сейчас оказалось, что он изменил план и повернул обратно.
Владыка Валлинора непонимающе смотрел на секретаря, только что круто изменившего свою судьбу, но еще не осознавшего это.
— Повернул обратно? Зачем?
— Милорд, я не знаю, может, для того, чтобы не дать Рорка форсировать реку?
— Не дал?
Тишина разлилась по комнате. Секретарь не решался ответить, но ответ уже был понятен.
— Ты оглох? Я задал простой вопрос, не дал он шаргам перейти реку?
— Милорд, Веллигар пишет, что ему пришлось отступить, войск у него немного, а там Клан Заката, милорд.
Фольмар откинулся на спинку кресла. Веллигар. Серый и жалкий. Должник, посчитавший, что может не слушать указаний кредитора. Глупец и бездарь, неожиданно решивший стать героем. Нет, он не Мелкий Глоток, а дурная башка. Он увел с собой силы, на которые мог рассчитывать Валлинор, и отправил их на бесславную гибель. Ради чего? Все-таки судьба умеет бросать кости лучше прочих.
Владыка тоскливо окинул взором обреченного секретаря. Его не так давно настоятельно рекомендовал Мастер Памяти. Родственник, что ли?
— Твоя жизнь сегодня не оборвется только по одной причине. Не потому, что ты предан, талантлив или умен — твоя преданность неизвестна, талантов у тебя нет, и ты глуп, как индюк, которому собираются отрубить голову. Даже не потому, что у тебя есть связи и родственники, которым ты не безразличен. Просто твоя смерть ничего не изменит и не принесет мне покоя. Поэтому сегодня ты закончишь то, что не успел доделать, и пойдешь к начальнику городской стражи. Передай ему, что я назначил тебя простым караульным, пойдешь охранять улицы города. И я не советую тебе хитрить или увиливать от новой службы. Ты все понял?
Бывший секретарь нервно сглотнул и еще ниже склонил голову.
— Милорд, но это же занятие для людей.
— Было. Теперь это занятие для тебя. Вызови ко мне Мастера Памяти. Похоже, я знаю, кто будет твоим напарником… И последнее поручение. Подготовь приказ для Мастера Битвы: пусть готовится занять Тимаэль, если понадобится — силой.
Если Веллигар не вернется со своей авантюры, то это обрушит спокойствие в союзной Столице, там начнется грызня за неожиданно освободившийся трон. А подходящих кандидатур, чем-либо обязанных Фольмару и послушных его воле, Владыка Валлинора не видел.
…
Обнаженные пленницы разносили еду. Женщины-Алифи, единицы из тех, кто не бросился на острый кинжал за мгновение до того, как воины Клана Заката ворвались в крепость. Жены и дочери врага, не нашедшие в себе достаточно смелости сделать последний шаг, сейчас накрывали стол и приковывали завистливые взгляды вождей своими гибкими телами. Да и не только гибкими, вон, древняя изможденная старуха трясет своей обвисшей грудью, смешно сгибаясь под тяжестью блюда, — тоже жить хочет. Но женщины Иллиона — добыча Мер То и только Мер То. Вождь с издевкой смотрел на гостей. Вот они, беспомощные и пускающие слюну на чужие успехи, забывшие, что такое быть Рорка. Жалкие, жадные и трусливые свидетели его победы. Которой уже по счету?
Вожди племен, безрезультатно штурмовавшие железные ворота и высокие стены внутренних бастионов Иллиона, согласились бы придти к нему на праздничный пир и в захваченные хоромы, но Вождь Клана Заката приказал накрыть стол здесь, посреди внутреннего двора крепости, прямо на пепелище. На укрытом бурыми пятнами желтом песке. Мер То специально приказал не прятать следы боя: черный пепел и разводы крови — острая приправа к основным блюдам.
Первым же блюдом были обнаженные девы-Алифи. Сколько женщин врага видели в своей пустой жизни те же Боро? Нура? Или даже нынешние Гхоро? В отличие от своих славных предков, сгинувших в бездне времени. Немногие пленницы сразу согласились бы забыть про былую гордыню. Ничего, у Клана Заката было достаточно времени после победы для того, чтобы заставить изменить мнение. И если для этого понадобилось пытать каждую вторую — не страшно. Это лишь добавляло желания подчиняться оставшимся в живых.
Вторым же сюрпризом для гостей был сам стол. Огромный, сложенный из дубовых, на скорую руку тесаных досок, он опирался на отменные опоры. Несколько десятков захваченных живыми рыцарей Света — раненых, избитых, но все еще живых и гордых, были привязаны к коротким деревянным столбам и закопаны в песок двора по грудь. Грубая столешница лежала на спилах столбов, но давила на черепа пленников — Алифи специально привязывали так, чтобы их макушки оказались чуть выше края опоры. Когда стоишь так — без движения, с наклоненной в неудобной позе головой, на которую давит тяжелая доска, пусть даже недолго — это мучительно. Рыцари же стояли так почти сутки. С зашитыми суровой ниткой губами — чтобы не выкрикивали проклятий. С подшитыми к бровям веками, чтобы пленники не могли закрыть глаза, чтобы смотрели, пусть даже через пелену накативших слез. Носок своего кожаного сапога Мер То положил на плечо ближайшему пленнику, испытывая необычные впечатления. Что уж говорить про остальных Рорка, у которых украли победу и пригласили посмотреть на ее призы.
