— Вам есть, что ответить на это, миледи? — спросил Стефан у Мари, когда Жанетта закончила свой рассказ.
— Нет! — графиня безразлично пожала плечами.
— Может быть вы можете объяснить ваши ночные прогулки?
— Это мое дело, и никого не касается. — с достоинством заявила она, и ее слова прозвучали как пощечина для всех присутствующих. Этим она подтвердила все обвинения, выдвинутые против нее. Мари понимала, что жестоко поплатиться за свою гордость, но не хотела унижаться перед толпой зевак.
Поднялись крики и шум. Леджер смотрел на нее с недоумением, как будто не узнавал ту, что стояла перед ним. Недоумение сменилось гневом, когда два солдата грубо схватили графиню и толкнули к выходу. Граф хотел защитить любимую, но его тут же оттеснили от нее несколько солдат, настроенных весьма решительно. Бороться с ними было бесполезно и глупо. Он один ни за что бы не выстоял против толпы, которая поверила всему услышанному. Хотя Леджер где-то в глубине души сомневался в невиновности Мари, потому что доказательства — цепочка и слова служанки, которые графиня никак не опровергла, — выглядели как нельзя более убедительно, он тут же простил ее. Самый счастливый день, который должен был принести столько радости, превратился в кошмар.
— Я пойду сама! — графиня де Волант с брезгливостью оттолкнула своих тюремщиков.
Остальное Мари помнила плохо, словно находилась в бреду, но рваные воспоминания тех событий затем терзали ее память. Несколько крестьян, подкупленных виконтом, со злостью плюнули в нее. Послышались крики: «Смерть ведьме!», и от них девушка внутренне содрогнулась, ее обдало холодом, веющим от обрушившихся на нее проклятий. Мари расправила плечи и гордо вскинула голову. Ее губы скривились в усмешке, а зеленые глаза засверкали дерзким огнем.
— Если я ведьма, то вы все поплатитесь за содеянное! Мое проклятье будет преследовать вас днем и ночью, пока не сведет в могилу! — она не отказала себе в удовольствии видеть, как все испуганно перекрестились, и оставила последнее слово за собой.
Мари де Волант возвышалась над всеми этими необразованными деревенщинами, которые преклонялись перед ней с раболепным блеском в глазах, но как только она оказалась низвергнута с пьедестала, тут же подобно стае шакалов оскалились и начали глумиться над жертвой, находящейся в предсмертной агонии. Как оказалось графиня нажила множество врагов, ненавидящих ее и желающих девушке смерти. Очень многие способны получить удовлетворение от чужого несчастья. Они приготовились насладиться ее падением, но Мари не собиралась доставлять им такую радость. Графиня выглядела так высокомерно и самоуверенно, как будто это она была победительницей. Все замолчали, околдованные величественностью исходившей от нее, и Мари покинула церковь в гробовой тишине.
* * *
Холод, от которого не спасала атласная ткань свадебного платья, пробирал до костей. Мари всеми силами боролась со сном, сидя в углу грязной камеры на тонком слое свалявшейся соломы. Затхлый запах перехватывал дыхание, но за бесконечно много времени, как казалось ей, проведенного в заключении, графиня перестала обращать внимание на запах. Девушка находилась в забытьи и не понимала, что происходит вокруг. Ее мозг отказывался принимать окружающую действительность, тем самым оберегая графиню от жутких мыслей. Если бы не свет, льющийся из маленького окошечка, она бы не знала какое сейчас время суток, хотя смена дня и ночи ничуть не интересовали Мари. Она отвела руки от лица, и ее взгляд упал на грязь, замаравшую белизну платья.
— Мое платье! — Мари с ожесточением попыталась оттереть пятна, но ничего не получилось. — У меня же свадьба! Как я покажусь гостям в таком наряде?
Внезапно девушка опомнилась и провела ладонью по лбу. Слабая психика Мари, что доказывали неожиданные припадки злости, ярости и помутнения рассудка, после чего она обычно превращалась в волчицу, чтобы снять приступ, окончательно начала сдавать, и графиня де Волант стояла на краю безумия. Железная рука страха сжалась на горле, и Мари ощутила себя ребенком, той самой девочкой, которая однажды лунной ночью босиком спустился вниз, чтобы постараться разбудить маму, никак не хотевшую вставать из деревянного гроба.
— Мама! — чуть слышный зов сорвался с ее губ, и в ответ она почувствовала чье-то нежное прикосновение к щеке. Тоска вытеснила все остальные чувства, полностью заполнив собой душу.
Массивная железная дверь начала медленно открываться, и Мари собралась с последними силами. Ее гордость ни за что не позволила бы показать страх кому-то еще. В камеру зашел Стефан с невозмутимым выражением лица. Он больше не казался нескладным, и из его движений исчезла присущая ему неловкость. Виконт самоуверенно осмотрел пленницу, которая не сводила с него злобного взгляда. «Чувствует себя повелителем!», — губы Мари при этой мысли скривились в мимолетной усмешке.
Стефан молчал, поэтому Мари заговорила первая, потому что тишина давила на нее невыносимым грузом, и так хотелось услышать хотя бы чей-то голос:
— Сколько у вас масок, Стефан? — графиня решила отбросить в сторону правила приличия, ставящие ее всю жизнь в рамки и ограничивающие такую желанную свободу.
— А у вас, Мари? — он усмехнулся, но черты лица исказились болью. — Это ваша ангельская внешность сделала меня таким. Кто же знал что под ней скрывается дьявольская сущность.
— Поэтому вы придумали историю с колдовством! Весьма изобретательная месть: превратить самый лучший день в кошмар. Это сравнимо с чувством, когда видишь прекрасный сон, кажущийся реальностью, и вдруг просыпаешься и осознаешь, что этого не было и никогда не будет. — она говорила так, как будто обсуждала не свою судьбу, а судьбу совершенно чужого человека. — Не понимаю, почему было просто не сказать, что я оборотень? Зачем придумать эту смешную историю с ночными посещениями кладбища?
— Люди охотнее поверят в то, о чем больше всего знают. Оборотни не так хорошо известны, тогда как ведьмы прочно вошли во все мистические легенды, предаваемые из уст в уста.
— Меня казнят? — поинтересовалась Мари.
— Да. Но есть выход. — Стефан замолчал, но девушка не проронила ни слова. — Если вы выйдете за меня, то я освобожу вас отсюда. Мы убежим, и нас никто никогда не найдет. Уедем в другой город, и начнем новую жизнь. Только вы и я. — его голос звучал страстно, а в глазах горело пламя. От невозмутимости не осталось и следа.
— Если я выйду за вас, то переступлю через свою гордость! — Мари с удивлением смотрела на виконта, но уже в следующее мгновение все ее тело затряслось, голова откинулась назад, и графиня больше не смогла удержать рвущийся наружу смех. Она хохотала от всей души, как будто Стефан рассказал ей самую смешную шутку.
