— Это было очень тяжело?
— Нелегко, — Фуар все-таки отвел взгляд.
— Понимаю. Наверное, мне не стоит расспрашивать, каково тебе было у этого варвара.
— Да, лучше не стоит, но могло быть и хуже. Я не пленник, а царь — не такой уж варвар.
— Что ж, раз видишь и хорошие стороны, значит, и правда, не все так ужасно, — понятливо кивнула Ниоба.
— А как у вас тут? Ласнар хороший правитель?
— До вашего отца ему далеко. Но он справляется. Год — слишком маленький срок, чтобы понять. Да и появление этого Деймоса едва ли не первое серьезное испытание его власти.
— Понятно, — Фуар не любил столь туманные разговоры, но приходилось довольствоваться тем, что есть.
Ниоба еще раз пристально посмотрела на принца и сказала:
— Не старайся всем угодить — все равно не получится. Не рви себе душу.
— Чем?
— Думаю, ты меня понял. Но можно и прислушаться к себе, чтобы не ошибиться.
Фуар удивленно уставился на женщину, но она так и не продолжила тему. Наоборот, встала со скамьи и сказала:
— Я был рада повидать тебя, принц Фуар. Надеюсь, мы еще увидимся, а сейчас прошу меня извинить.
И женщина удалилась, оставив Фуара обдумывать разговор. Хотя, многое и так было понятно, вот только пока принц старался от этого отгородиться. Так хотя бы его не разрывало надвое.
Как ни странно, но после разговора захотелось сию же секунду увидеть царя. Вот только где он сейчас? Можно, конечно, спросить…
Замыслу Фуара не суждено было сбыться. Стоило ему опять сунуться в коридор, как он встретился с тем, с кем и собирался с утра.
— Привет, братец, — Онар улыбнулся ему совсем прежней улыбкой, вот только до глаз она так и не дошла. И все-таки принц улыбнулся в ответ:
— Привет, Онар.
— Ты что, один здесь?
— Ну, вроде да, — Фуар даже оглянулся, чтобы удостовериться.
— И тебя отпустили? — с еще большим подозрением в голосе.
— Я же не пленник, — принц уже второй раз за последний час повторил эту фразу.
— Вот как. А мы думали, что совсем по-другому.
Фуар на это лишь неопределенно пожал плечами. Он не собирался мучиться виной за свое положение. Хватит!
— Я видел, как близок ты стал к этому варвару. Одни покои делите, не говоря о большем.
— Тебя это не касается.
— Как посмотреть. Пойдем, побеседуем.
И брат, не слушая возражений, утащил принца в свои покои, которые, как раз находились недалеко отсюда.
Онар тщательно закрыл за ними дверь, прежде чем сказать:
— Ты сильно изменился. Ты хоть помнишь, откуда ты родом?
— Конечно.
— А так не скажешь. Твое поведение, внешний вид… ты словно стал одним из этих варваров.
— Думаешь, у меня был такой уж выбор?
— Не знаю. Еще и эта твоя близость с царем. Ты с ним спишь?
— Неважно.
— Очень важно. Он заставил тебя с ним спать?
— Я видел Деймоса тираном, но не насильником.
— Вот как… Все еще хуже. Не думал, что ты способен пойти на такое добровольно. Или это твой хитроумный план?
— О чем ты?
— О том самом. Или ты забыл, каким уехал из дома? С каким напутствием? Но, как вижу, ты до сих пор ничего не исполнил… а тут такой способ подобраться к телу…
— Я тебе не шлюха!
— Потише, маленький братец, — Фуар, действительно, ненавидел, когда к нему так обращались. — Если это для это, чтобы подобраться поближе к тирану, то любой способ хорош.
— А если нет?
— Мне не хотелось бы так плохо думать о своем родственнике, но это очень похоже на предательство.
Последнее слово прозвучало хлестко, как пощечина, но Фуар был почти готов к такому повороту, так как долгое время думал о себе так же, но сейчас его сердце принадлежало Деймосу, поэтому он сказал:
— А то, что вы задумали, как называется? Не предательство? Ласнар принес Деймосу клятву верности!
— Ты слишком изменился, братец, или просто глуп, что тебе приходится объяснять такие простые вещи, — резко ответил Онар. — Любым способом избавить мир от этого монстра — благо!
— Может быть, но это и бесчестье.
— Не тебе рассуждать о чести, подстилка! У тебя был приказ твоего короля, но ты не выполнил его, перешел на сторону врага самым низким способом. Ты предал всех нас!
— А может, спас?
— Чем же? Собственной задницей?
— Только то, что ты мой брат, удерживает меня от того, чтобы бросить тебе вызов, — холодно процедил Фуар, сжав рукоять меча, с которым не расставался даже здесь. — И вот еще о чем подумай: десятки, если не сотни людей пытались убить Деймоса, некоторые даже успевали нанести удар. Но царь жив и здоров, как бык, а где все эти претенденты?
— Чушь!
— Суровая правда. Вам не убить Деймоса, прими это как данность. А если он узнает о ваших замыслах, то просто уничтожит. Прощай.
— Побежал доносить своему хозяину?
— Нет, что бы тебе не хотелось обо мне думать, — холодно обронил Фуар и покинул покои брата.
Тренировки не прошли даром, и принц сумел сохранить невозмутимое выражение лица и не выдать испытываемых чувств. Во всяком случае, при брате. И его уход не походил на бегство.
Но это вовсе не значило, что Фуару было так уж легко. В груди ныло, словно у него только что наживую вырезали часть сердца. Хотелось, как в детстве, забиться в угол и разрыдаться, но он вырос и все-таки повзрослел, вот только поступить по-мужски не получилось. Не биться же с братом, в самом деле! И разве он не предполагал возможность подобного развития событий?
Наверное, отец его и понял бы, но он мертв, а братья… Иногда сложно судить, чего они хотят больше: смерти тирана или его, Фуара, смерти. Он помнил, как горячо братья уговаривали его пожертвовать собой, а не просто отправиться с Деймосом в качестве «залога мира».
Вместе с этими воспоминаниями пробудился и холодный, липкий страх. Не за себя, за Деймоса. Фуар понимал, что братья так просто не отступятся.
Конечно, царь вовсе не невинный агнец, но он стал так дорог Фуару! И он ведь не угрожает стране, народу. Все решено. А войны… они были всегда. Это ведь не преступление, любить? Он же любит, а не оправдывает все действия царя.
Фуар редко признавался в своих чувствах к Деймосу даже себе, но сегодня было не до недомолвок. Правда, все равно душа разрывалась между долгом и чувствами, и этот страх…
Бежать, жаловаться Деймосу было как-то не по-мужски, и сразу вспомнились горькие слова брата. Фуару, как никогда, нужен был совет и, чуть поколебавшись, он отправился к залу святилищ.
Принеся жертву на алтарь Зевса, он, как можно более кратко, мысленно изложил свою просьбу. Огонь взвился высоко и ярко. Видимо, жертва оказалась угодна богу. Вот только ответа не последовало.
