— То есть, вы хотите сказать, что брата все же… — Егор помялся, но выговорил слово, казавшееся ему вздорной нелепостью. — … сглазили? В смысле испортили?
— В него стреляли? Нет. Его зарезали, как Кошарского? Нет… раздраженно стал перечислять Марьян.
— Медики настаивают на сильном отравлении.
— Но не могут понять, чем. Верно? — усмехнулся маг. — Типичные симптомы мгновенного разрушения биополярной защиты. Эффективная порча.
— В начале разговора вы обещали не рассказывать мне сказки, — сурово напомнил Егор.
— Ну, хорошо, — устало согласился Марьян. — Вы видели приступ, приведший к коме?
— Да, видел.
— Ну и что вам прежде всего подумалось тогда?
— Что Родион очень напуган чем-то.
— Именно, — удовлетворенно кивнул Марьян. — Биология и медицина пока не могут похвастаться, что знают наверняка, что впрыскивают в организм железы внутренней секреции под воздействием нервной системы, находящейся в состоянии внезапно нахлынувшего смертельного ужаса. Я тем более не знаю, но догадываюсь, что одним адреналином дело обходится только в классических случаях. В чем-то врачи правы: отравление имело место. Отравление страхом. Вам виднее, Егор, что именно могло напугать вашего брата.
Егор пожал плечами.
— Думайте, думайте, — настойчиво повторил Марьян. — У каждого человека есть своя легенда о собаке Баскервилей. И всегда найдется супостат, готовый сыграть на укоренившемся страхе… Подумайте, чего Родион мог бояться до такой степени, что его нервная система не выдержала.
Егор знал, чего боялся брат. И для больной психики Родиона вполне могло хватить чьей-то злобной хладнокровной выходки. Но только как же смогли супостаты разнюхать то, что Родион всю жизнь так тщательно оберегал от посторонних ушей?
— Ну что, Егор, сообразили? — печально спросил Марьян.
— Да, сообразил. Но как?…
Слова застряли у Егора в горле, в кровь хлынула горячая волна, голова зкружилась, как только он понял, кто и как узнал тайну Родиона.
— Что с вами? — Марьян вскочил со своего места, шагнул к Егору, присел перед ним на корточки. — Вам нехорошо?
— Хорошего мало… — протянул Егор и резко встал. — Спасибо, Марьян…
— За что? — удивился он, поспешно выпрямляясь.
— За ценный намек… — пробормотал Егор и пошел к выходу. — До свидания…
— Нет уж, не приходите ко мне больше, — обронил Марьян ему в спину.
Взмыленный Егор поспешно покинул задрапированный подвал.
За то сравнительно недолгое время, которое Егор провел в салоне Марьяна, дворик заполонили вновь прибывшие автомобили. Их владельцы стремились не к волшебникам, а в какую-то оптово-торговую фирму, разместившуюся в соседнем подвале. Егор пробрался сквозь плотный строй и прошел через подворотню к машине Влада.
Она стояла на прежнем месте.
Рядом с автомобилем Егор завидел обтрепанного мальчишку-попрошайку. Пацан в черной куртке стоял рядом с дверью водителя и то ли разговаривал с Осташовым, то ли просто заглядывал внутрь.
Егор нисколько не удивился тому, что Осташов коротает время в такой компании. У Влада была привычка, от которой Родион всегда шарахался. Если Егор просто давал беспризорникам мелочь, когда они приставали, то Осташов имел обыкновение сам подзывать маленьких грязнуль и одаривал их по своей инициативе.
Увидев Егора, мальчишка отскочил от машины и отбежал метров на десять.
В автомобиле никого не было. В первый момент Егор подумал, что уставший от происшествий последних дней Осташов просто-напросто пересел назад и благополучно дрыхнет там, развалившись на широком сидении. Влад был широко знаменит в своем узком кругу тем, что пользовался каждой свободной минуткой, для того, чтобы соснуть. Спать он мог в любое время дня и ночи, в любой обстановке и в любой позе. Один раз на спор заснул стоя и проспал так двадцать минут.
Егор дернул дверь. Она оказалась открытой. А Влада в машине не было.
На резиновом коврике под ногами валялась недокуренная, но потухшая сигарета. А на матерчатом чехле, закрывающем кожаный подголовник широко расплывалось ярко красное пятно. В замкнутом пространстве сквозь легкий бензиновый аромат пробивался сладковатый запах крови. Присмотревшись, Егор заметил мелкие пятнышки крови буквально повсюду…
Ничего хорошего тут произойти не могло. Сердце Егора тревожно екнуло.
Это уже никак не могло быть случайностью. Это был чистой воды вызов.
На Кошарского и его смерть Егору было по большому счету наплевать.
У него не было причин для симпатии к Кошарскому, и плакать над ним не хотелось.
Влад Осташов был отличным парнем, надежным другом и помощником, одним из тех, кого Родион впустил на порог своей жизни, а этого было уже достаточно, чтобы Егор пришел в отчаяние от одной мысли, что втянул Влада в дурное дело. Даже если Березины кому-то перешли дорогу, это был их промах, их ошибка. Осташов был уж точно ни при чем… Егор с силой забарабанил кулаком по пластику передней панели. Его короткий злобный вскрик мог бы напугать пешеходов, проходящих мимо, но к счастью поблизости никого не было…
Егор выскочил из машины и завертелся на месте в поисках того поспешно сбежавшего оборванца. Мальчишка стоял поодаль, спрятавшись за водосточную трубу.
— Эй, пацан! — Егор махнул ему рукой.
Тот вышел из-за трубы и сделал несколько шагов.
— Иди, иди сюда… Не укушу… — нетерпеливо крикнул Егор. — Ты не видел, куда ушел водитель?
— А его… вынесли и увезли… — коротко сообщил оборванец.
— То есть?!
— Засунули в машину и увезли, — повторил пацаненок и вдруг, развернувшись, припустил бегом по улочке.
Егор снова забрался в машину. Поди вот сейчас узнай, кто и кому только что дал здесь по голове!.. Если верить оборванцу, то досталось именно Владу.
Егор бегло осмотрел салон, пошарил на заднем сидении, на полу… Ключей в машине не обнаружилось. Единственной полезной находкой оказался мобильный телефон Влада. Видимо, он выпал у Осташова из нагрудного кармана и завалился между передними сидениями. Больше ничего достойного внимания не было. Да и что Егор мог увидеть этакого? Он не только не был профессионалом, он не был даже любителем детективов. Он не представлял себе, что следует искать. Вроде бы кроме кровавых пятен и брошенного телефона в салоне был полный порядок и никаких особых следов.
Поневоле поверишь в справедливость ежедневных шуточек Родиона. Брат был совершенно прав: лопух он и есть лопух. Даже экстремальная ситуация не может заставить лопуха соображать… Хотелось заплакать от бессилия. Если бы это могло помочь, Егор прослезился бы от души.
