Настала пора линять с очередного нехорошего места.
Колеса не были лишними, но Егор не умел заводить автомобиль без ключа.
Не грех еще раз повторить святую истину: лопух он и в Африке лопух, два проводка соединить не может, потому что за три года обладания собственным автомобилем не удосужился выяснить, что это за проводки…
Егор вылез из машины, отошел в подворотню и набрал номер справочного больницы. Там долго было занято, и Егор начал нервничать. Несмотря на свою неплохую репутацию, больница была все же самым обыкновенным проходным двором. Убить лежащего в палате человека будет не намного сложнее, чем дать по голове тому, кто просто сидит в своем автомобиле и ждет друга.
Наконец, усталый женский голос отозвался.
— Можно узнать, как состояние больного Березина?
— Кого?
— Березина, Родиона… — громче повторил Егор. — Он в отделении реанимации…
Некоторое время раздавалось лишь шуршание и потрескивание, потом женщина осторожно спросила:
— Простите, а вы кто будете?
— Что?.. Что с ним?!! — заорал Егор так, что два дюжих мужика, беседовавших во дворе подле своих машин, с тревогой взглянули в подворотню.
Справочное помалкивало.
— Алло! Алло, девушка! — Егор дунул в трубку. — Что за черт?! Девушка!!
— Кто вы будете Березину? — строго спросил с того конца незнакомый мужской голос.
У Егора пересохло во рту. Он уже не сомневался, что сейчас услышит самую дурную из возможных новостей. Инкогнито Егора в этой ситуации многого не стоило.
— Я его брат, — отозвался Егор. — Что с ним?
— Приезжайте — узнаете, — коротко и тускло сообщил неизвестный и повесил трубку.
От отчаяния Егор взвыл и едва удержался, чтобы не швырнуть телефон о каменную стену.
Появляться в больнице ему было нельзя, но варианты на ум как-то не приходили.
Взглянув на подъезд, где размещался престижный салон, Егор подумал, что неплохо было бы вернуться и задать Белому Марьяну еще один вопросик на засыпку. Чудаковатый гадальщик с козлиной бородкой явно прокололся. Наговорил с три короба, а даже не смог предсказать, что происходит в тридцати метрах от его фешенебельного подвала…
Егор затолкал телефон в карман, вышел на улицу и направился в сторону от Невского, на перекрестке свернул к Фонтанке… Пешком до больницы вышло бы около часа. Другого выхода, кроме как проделать этот путь, Егор не видел.
Он снова и снова корил себя за то, что вздумал поругаться с братом и оставил его без присмотра в неподходящее время, за то, что бросился выдвигать претензии Кошарскому, за то, что потащил Осташова к Марьяну… Гадальщик оказался прав: ни самому Егору, ни тем, кто вольно или невольно оказались замешанными в эту историю, активность Егора не принесла ничего хорошего…
Телефон в кармане заиграл «Во саду ли, в огороде…». Сначала Егор решил не отвечать. Но телефон не унимался. Выдав мелодию, он умолкал на несколько секунд, потом принимался опять наигрывать, и это продолжалось снова и снова…
Егор с досадой выдернул трубку наружу и, прежде, чем отвечать, решил послушать.
— Алло! Алло, Владислав? — раздался в трубке знакомый голосок.
Егор даже остановился, огляделся и, прижимая трубку к уху, отошел к стеклянной витрине магазинчика, рядом с которым оказался.
— Владислав?! Алло!
— Юля?
Она замолчала, потом с облегчением выдохнула:
— Егорка?! Слава Богу!.. Егорка, где ты?
— Гуляю, знаешь ли, — мрачно ответил он. — А какими судьбами ты узнала этот номер?..
Егор не успел договорить.
— Привет, Страж, — зазвучал в трубке голос брата. — Ты еще живой?
— Родька, черт… — Егор едва не выронил телефон. — Кто мне объяснит, что делается?
— Может быть, я объясню. Но не сразу.
— Где ты? В больнице?
— Уже нет, — отозвался Родион.
— С тобой все в порядке?
— Более или менее, — брат усмехнулся в трубку. — Слушай, Влад там далеко? Дай-ка мне его.
— Влад… — Егор замялся. Одним словом он никак не мог объяснить брату, что случилось.
— Что с Осташовым? — тревожно спросил Родион. — Он жив?
— Может да, может нет… Одним словом, дело плохо, Родька.
Родион помолчал, потом решительно сказал:
— Я здесь остановился в одной квартирке…
— А что, Юлька с тобой? — забеспокоился Егор.
— Ну, она со мной или я с ней, я еще не разобрался… Словом, я на Дунайском. Помнишь, элитная многоэтажка… Ну, мы с тобой были здесь у Филаретова… Квартира сорок. Добирайся сюда.
— Нет, Родька, не надо… Давай встретимся в нашем кафе на Пушкарской…
— начал Егор, но возражать боссу — дело напрасное.
— Добирайся сюда! — повторил Родион. — Да по сторонам смотри, чтобы тебе голову не оттяпали, горе ты мое…
— Родька, скажи, что происходит? — взмолился Егор.
— Скажу. Глаза в глаза, — голос Родиона был строгим, но уж очень утомленным. — Я тебя жду. Только будь осторожен, договорились?
Егор убрал телефон обратно. Интересно, как это ему быть осторожным? Время от времени идти спиной вперед и проверять тылы?
— Мне двадцать девятый год, а я ни на что не способен, кроме как слушаться уникального брата… — пробормотал Егор.
Поучения Марьяна, исчезновение Осташова, туманные намеки неизвестного мужика в больнице… Ни один нормальный человек не мог бы сходу понять происходящее, и Егор утешал себя этим.
Глава 19. Глубина вдовьей печали
— Ты уверен, что больше ничего не хочешь? — Юлька вынырнула из овального проема в стене со стаканом молока в руке.
— Уверен, — Родион протянул руку и принял теплый стакан.
Огромный холл прямо на глазах погружался в вечерний полумрак. Шестиметровый потолок постепенно терялся где-то в вышине, туда же, в область невидимого, уходила узкая лестница, ведущая в апартаменты второго этажа. Родион не мог решить, нравится ли ему так много пространства сразу. Он любил всего в меру, и лабиринт небольших комнат и узких коридорчиков в его квартире казался ему идеальным вариантом уединенного жилья для одинокого и немного ненормального мужчины. Здесь же настораживал размах объемов, поэтому сколько хозяйка ни настаивала на том, чтобы Родион прошел в спальню и отдохнул, гость, побывав в мраморно-малахитовом санузле, добрался до одного из кресел в холле и устроился там. Отдых в чужом, подозрительном месте имел для Родиона весьма сомнительную ценность.
За время, прошедшее с момента побега, Родион испытал на себе все возможные стадии самочувствия. Несколько раз еще в машине он проваливался в тяжелый сон, не будучи в силах его перебороть. После внезапного пробуждения наступали минуты, когда ему начинало казаться, что он настолько бодр и легок на подъем, что сейчас взлетит. Бодрость поразительно быстро сменялась неодолимой усталостью, что Родион невольно ждал, что вот-вот свалится в очередное длительное забытье…
