Он с облегчением плюнул на все попытки понять свое состояние. Умирать на радость недругам Родион не собирался. Чтобы усталость не была слишком мучительной, он даже поступился гордыней и позволил себе попросить у хозяйки молока.
Юлька выполнила просьбу с готовностью и уселась на один из маленьких очаровательных столиков со стеклянными столешницами, которых в холле было с десяток. Большинство из них служили просто подставками для цветочных кашпо, природных композиций и ваз. Да и все огромное пространство элитной квартиры было обильно убрано зеленью и украшено маленькими симпатичными штучками, даже громадное окно с двухслойным стеклом от пола до потолка и от стены до стены…
Если свое жилище Родион обустраивал исходя только из собственных представлений о красоте и комфорте, то здесь явно не обошлось без дизайнера, воспитанного на западной культуре быта. Примерно так, по представлениям среднего российского обывателя, должны были жить средние американские обыватели. Родион оценил изысканный интерьер двухэтажной квартиры и представил себе шок, который еще испытает Егорушка. Квартира сама по себе не могла поразить воображение бывалого Стража, но в сочетании с хозяйкой должна была произвести сногсшибательное впечатление.
Юлька молчала все время, пока Родион разглядывал интерьер, но он чувствовал на себе ее взгляд, который никак не мог истолковать.
— Теперь ты понимаешь, насколько ты ошибался, когда уличал меня в корыстных помыслах? — усмехнулась Юлька, когда Родион, запрокинув голову, в очередной раз изучал стену-окно холла, плотно увитую комнатным плющиком.
— Корыстные помыслы, уважаемая, могут быть разного свойства. Что-то ведь тебе нужно было от нас с Егоркой, — Родион глотнул еще молока, с наслаждением зажмурился. — Разве я не прав?
— И то верно, — согласилась она. — Разве уникум может быть не прав?
— Что же тебе нужно было от Егора?
— Что может быть нужно от красавчика молодой женщине, если ей только пошел третий десяток, а ее мужу уже под шестьдесят?
— Мать честная, — Родион невольно фыркнул и брызнул молоком во все стороны. — Прошу прощения… Значит, мой бедный Егорка попал в плен к обыкновенной нимфоманке…
— Слушай, ну ты совсем наглец, — обиделась Юлька.
— Я знаю, — буркнул Родион. — На кой тебе надо было ломать комедию?
— Пошевели мозгами, фокусник…
Мозгами Родион пошевелил еще тогда, когда Страж с головой нырнул в свою внезапную любовь. Конечно Егору нужна была именно юная восторженная девочка, а не знающая себе цену хищница. Страж и так был раздавлен тяжестью величия своего брата. Никто его, беднягу, всерьез не принимал. А что бы там ни говорили некоторые, мужику, чтобы он себя мужиком почувствовал, нужны власть и осязаемое реальное превосходство на женщиной. Богатая скучающая кукла была Егорке ни к чему: в очередной раз подстилаться под чужие ноги ему было не интересно. Всласть потешить свое мужское достоинство Егор мог только под восхищенным взглядом наивных девичих глаз…
— Осуждаешь? — полуутвердительно спросила Юлька. — Ну и зря. Со мной Егор хотя бы не чувствовал себя холуем…
— А как он будет чувствовать себя сейчас, ты представляешь?
— А вот это уже не имеет никакого значения! — огрызнулась она. — По мне так пусть он лучше немного поплачет в подушку, но останется цел…
— Тоже верно, — задумчиво протянул Родион.
Юлька привстала со столика и перебралась на пухлый объемистый подлокотник кресла, в котором устроился Родион.
— Ты похож на Киану Ривза… — доверительно сообщила он.
— Я и это знаю, — буркнул Родион. Не то чтобы он боялся девушку, но ее столь близкое присутствие беспокоило, и Родион едва не пролил молоко, которое неторопливо потягивал из стакана.
— Такому симпатичному парню очень хочется помочь…Что еще делал для тебя Страж, когда ты приходил домой смертельно усталым? — проговорила Юлька. — Расскажи мне, и я попробую сделать то же самое…
— Отстань, — проворчал Родион, уткнувшись в стакан. Он начал ломать голову над тем, чем ему отвлечься, когда молоко кончится. Разве попросить еще?
— Да я и без тебя знаю, — вздохнула девчонка. — Егор рассказывал. Он тоже грел тебе молоко. А потом помогал раздеваться, даже ботинки расшнуровывал…
— Эти чертовы фокусы требуют кое-каких энергозатрат. Иногда устаешь до тошноты… — пробормотал Родион. — Не знаю, сколько бы мне пришлось восстанавливаться без помощи Егора. Но ты не ухмыляйся, я никогда не просил его делать для меня больше, чем он сам хотел…
— Как трогательно… А если бы ты попросил его о чем-нибудь совершенно особенном? — вкрадчиво уточнила Юлька. — Впрочем, это не мое дело. Просто я подумала, уж если ты и мне позволил завязать тебе шнурки, может быть и развязать позволишь? — Юлька сползла на колени, ее руки перелетели и плавно опустились в непосредственной близости от бедер Родиона. Она осторожно переложила руку на его колено.
Невозмутимая поза в этой ситуации далась Родиону напряжением всех резервов истрепанного организма. Он спокойно улыбнулся:
— А-а, теперь я понял: ты хочешь соблазнить последнего девственника питерской богемы.
— А вдруг хочу? — Юлька настойчиво ловила его взгляд.
— Есть две проблемы.
— Целых две? — ее рука принялась плавно перемещаться по крепкому мужскому бедру.
— Первая: я не пользуюсь подержанными вещами. Брезглив.
— Юношеский максимализм… — вздохнула она. — Не переживай, это излечимо…
— Зато есть еще кое-что, и это, увы, излечению не поддается, пробормотал Родион. Ладонь девчонки начала едва заметно нагревать его ногу через штанину.
— Да я все знаю… Когда Егор объяснял мне все, я чуть не плакала, серьезно… — грустно улыбнулась Юлька. — Обещаю, я буду осторожна. Если ты не уверен во мне, могу взять тонкие перчатки. Хочешь — кожаные, а хочешь резиновые… Неприятных ощущений не будет.
От ее влажных глаз так трудно было оторвать взгляд…
— Пошла вон! — процедил Родион сквозь зубы.
Юлька отшатнулась, выпрямилась и отошла к окну.
— Хотя бы в благодарность за то, что я тебя вытащила из больницы, мог бы и не хамить! — огрызнулась она оттуда раздраженно, но без особой обиды.
Родион вдруг понял, что если бы не его проклятая сверхчувствительность, он пожалуй отдал бы должное женской отзывчивости и воспользовался бы услугами доступной девчонки. В такие минуты он согласился бы сменять свой никчемный дар на бесценное избавления от назойливого страха перед чужими руками…
Много лет юного отшельника преследовали коварные несвоевременные фантазии. Родион искал им выход в разумной форме, но разум — плохой противник для расшалившихся гормонов. И тут никто не мог помочь. Сны Родиона безжалостно рвались на полубредовые сладкие и мучительные видения, в которых он давал себе волю. Но наяву он привык держать себя в руках. Да и что метаться попусту? Что уж не дано, то не дано. Дождаться бы брата и уйти прочь от хитренькой девочки, у которой неизвестно что еще на уме.
