Он добился победы там, где мы потерпели поражение. Это он, а не Боск пленил Вьерну и ее разбойниц; он, не Боск, выставит их теперь на продажу или поступит так, как ему заблагорассудится.
И мало того, я и мои люди еще были любезно приглашены отдохнуть в его лагере!
Я покачал головой. Что ни говори, Марленус действительно убар, убар из убаров.
А что он сделал с Вьерной, с этой гордой, дерзкой, самоуверенной разбойницей, пылавшей неугасимой ненавистью ко всем мужчинам? Что стало с ней, когда она попала в руки Марленуса? Он просто сломал ее, уничтожил, затеял с ней жесточайшую игру, из которой вышел победителем, а ее превратил в послушную, безропотную рабыню. Теперь он может поступать с ней по своему усмотрению: наказать, убить или продать любому свободному мужчине. Но самое парадоксальное, что Вьерна кажется даже счастливой от того, что открыла в себе женщину, и в этом тоже его заслуга. Причем к открытию своего тела и своей женственности она не пришла насильно. Наоборот, все выглядело так, словно из нее выплеснулось наконец наружу ее природное начало, которое она так долго сдерживала. Марленус помог ей, открыл шлюз, через который безудержным потоком хлынула переполнявшая ее женственность.
Я задал себе тот же вопрос, который не раз задавала Марленусу Вьерна: неужели ему никогда не изменяет удача? Неужели у него не бывает поражений?
Я глубоко вздохнул. Сам я возвращался на «Терсефору» без Талены, без планов и без надежд. Марленус освободит Талену как бывшую гражданку Ара и вернет ее на родину в простом скрывающем уборе. От нее отказались. Она потеряла все, что имела. Теперь она – ничто, тень от человека. У нее осталась только красота, но и на ней стояло рабское клеймо.
Союз с Таленой для любого, имеющего хоть какую-то власть и положение в обществе, стал немыслим. Он равноценен добровольному остракизму. Вступление в супружеские отношения с ней, бывшей рабыней, человеком вне кастовой принадлежности, без родственников, без семьи, в социальном и политическом смысле явился бы величайшей, непростительной ошибкой.
Я подумал о дочерях остальных убаров. Жаль, черт возьми, что у великого убара больше нет ни одной. Родственные отношения с ним были бы, конечно, идеальными.
У Луриуса из Джада, убара острова Кос, говорят, есть дочь. Две дочери есть у Фаниуса Турмуса из Турий; некогда они попали в рабство к тачакам, но позже их отпустили. На родину их вернул Камчак, убар народов фургонов, в знак своей доброй воли по отношению к Турий, считавшейся Аром среди южных городов.
Кос и Порт-Кар, конечно, враги, однако если Луриусу предложить достаточный выкуп, убар без особых колебаний отдаст свою дочь. Наш союз, безусловно, никоим образом не повлияет на политическое противостояние между двумя городами, но Луриуса это, думаю, не остановит. Дочь его может не пожелать отправиться в Порт-Кар, но чувства девчонки в подобных делах в расчет не берутся; здесь высокородные дамы пользуются в своем выборе такой же свободой, как последние из рабынь.
У Кларка из Тентиса есть дочь; к сожалению, он не убар, даже не принадлежит к высшей касте. Он тоже, как и я, из торговцев. У многих важных и влиятельных лиц нашего круга, конечно, есть дочери, взять хотя бы первого торговца Телетуса или первого купца с Асферикса. Еще в прошлом году они заводили туманные разговоры о том, что мне необходимо обзавестись свободной спутницей и намекали на перспективы, которые может открыть подобный союз. Тоща я отказался обсуждать эти вопросы. Мне нужна была женщина высокой касты. Я мог бы заполучить в спутницы Клавдию Тенцию Хинрабию, из касты строителей, некогда являвшуюся дочерью Клаудиуса Тенция Хинробиуса, убара Ара, но теперь оставшуюся без семьи. Марленус, во дворце которого находились ее апартаменты, вероятно, по благородству характера, проследил бы, чтобы мое предложение не прошло мимо ее внимания. Мне вспомнилось, как в то время, когда она была рабыней, я тоже в связи с определенными обстоятельствами находился в доме Кернуса и видел ее обнаженной. При прочих равных условиях, я бы, конечно, предпочел иметь красивую спутницу. Клавдия, как я с удовольствием припомнил, в этом отношении меня устроила бы вполне. К тому же, побывав в рабских оковах, она несомненно приобрела познания, недоступные свободной женщине: та, кто хоть однажды носила на себе ошейник, будет снова и снова испытывать желание почувствовать прикосновение к своему телу и поцелуй на своих губах, лежа на полу у кольца для привязывания рабыни. Не знаю, почему так происходит. Красота для свободной спутницы – элемент немаловажный; такой же, как семья и влияние родственников. Однако у Клавдии, кроме красоты, не оставалось ничего. Всех родственников Тенции Хинрабии уничтожили. Поэтому она не представляла для меня никакого интереса: само по себе громкое имя без влиятельных родственников не значит ничего.
Несколько ярлов на Торвальдсленде также имели дочерей, но, как правило, все это были женщины малообразованные и недалекие. К тому же ни один из ярлов не обладал на Торвальдсленде достаточно крепкой, неоспоримой властью. Нравы этих отдаленных мест были просты до убожества, и нередко при появлении претендента на руку дочь ярла вызывали в зал прямо с поля, где она присматривала за пасущимися веррами своего отца.
Имелись убары и в южных землях, но управляемые ими страны были безнадежно малы и слишком удалены от центральных районов. Их политическое влияние не распространялось за пределы принадлежащих им земель.
Нет, моей спутницей должна быть только дочь какого-нибудь по-настоящему могущественного убара или главы городской администрации. Однако не многие убары и правители города пожелают видеть свободным спутником своей дочери простого торговца. Эта мысль приводила меня в бешенство.
Возможно, действительно стоит подумать о дочери Луриуса из Джада, убара Коса. Он, несомненно, отдаст ее, если предложить достаточно большой выкуп. Лучше всего, конечно, если бы у Марленуса, великого убара, была дочь. Но дочери у него не осталось. Он от нее отказался.
Ну что ж, дочь Луриуса из Джада тоже может составить приемлемую партию. Хотя, возможно, мне вообще еще слишком рано думать о свободной спутнице. Я вполне могу подождать. Я вообще, черт возьми, могу выдержать все, что валится мне на голову!
Потерпеть такое фиаско с Таленой! Ну кто мог ожидать, что ей будет отказано в родственных отношениях? А что мы с моими людьми окажемся в руках женщин-пантер? Если бы не Марленус из Ара, мы вообще стояли бы сейчас где-нибудь на невольничьем рынке – жалкие, закованные в цепи рабы! Это он, не я, захватил в плен Вьерну и ее разбойниц! Он в считанные дни – часы! – изменил характер Вьерны, победил ее, потребовал вплести в волосы цветок талендра. Он охотился и развлекался, пока я и мои люди, пользуясь его щедростью и добротой, гостили у него в лагере. Он раздавил, уничтожил меня на игровой доске, и теперь, когда он сам того пожелает, освободит Талену и доставит ее в Ар.
