Веки Придит'ы были плотно сомкнуты, из ноздрей со слабым свистом вырывался воздух. Килара бросила взгляд на раздутый живот королевы. Она плотно поела и, пожалуй, будет спать долго.
— Я не должна позволять ей так наедаться, — прошептала Килара, качая головой. Но в тот момент, когда когти дракона вонзались в очередную жертву, она испытывала странное, необоримо притягательное чувство — словно горечь всех обид, оскорблений и неутоленных желаний вытекала из нее вместе с кровью животного, орошавшей траву пастбища.
Ее рука снова начала гореть. Она отряхнула куртку из толстой кожи; песок и пыль покрыли едва подсохшие царапины. Внезапно Килара ощутила грязь, отвратительную грязь, пыль, песок и пот, которые покрывали ее тело. Еще она почувствовала усталость. Ей надо выкупаться и поесть… и пусть Ранелли разотрет ее и умастит свежим маслом. Но сначала… сначала она даст кое-какие поручения Брекке… этой маленькой благонравной Брекке…
Она подошла к ее хижине сзади, со стороны окна, и услышала шепот. Это был мужской голос; в ответ раздался тихий смех Брекки. Килара замерла, пораженная. Радость? Да, радость и удовлетворение звучали в этом смехе. Она заглянула в окно, не опасаясь, что ее обнаружат; глаза Брекки были прикованы к лицу мужчины, стоявшего перед ней.
Ф'нор! И Брекка?
Коричневый всадник поднял руку и с такой нежностью погладил прядь волос, упавших на щеку девушки, что Килара больше не сомневалась — совсем недавно эти двое были любовниками.
Ее раздражение, почти остывшее, вспыхнуло снова; холодный, яростный гнев охватил Килару. Брекка и Ф'нор! Ф'нор, который столько раз отвергал ее милости! А теперь — Брекка и Ф'нор!
Килара отодвинулась от окна, и Кант' решил не беспокоить своего всадника.
Раннее утро, зал арфистов в холде Форт.
Полдень, холд Телгар
Робинтон, мастер-арфист Перна, надел новый камзол; прикосновение мягкой ткани к коже было таким же приятным, как и ее глубокий зеленый цвет, радующий глаз. Он повернулся из стороны в сторону перед зеркалом, проверяя, как лежит одежда на плечах и груди, и остался доволен. Видимо, мастер-ткач Зург учел его привычку сутулиться — полы камзола не провисали и не задирались. Позолоченный пояс и нож отлично гармонировали с новым платьем.
— Ножи! Ох уж эти поясные ножи! — Недовольная гримаса Робинтона отразила неприятные воспоминания. Он пригладил волосы и шагнул назад, чтобы осмотреть штаны. Да, мастер-кожевник Белесдан превзошел себя! Грубая и неяркая кожа цеппи была тонко выделана и окрашена зеленым — точно под цвет камзола. Оттенок башмаков был темнее; они мягко обнимали ступни и икры арфиста.
Зеленый! Робинтон усмехнулся про себя. Этот цвет не в почете ни у Зурга, ни у Белесдана, хотя получить соответствующий краситель не составляет труда. «Со временем мы избавимся от нелепых суеверий», — подумал Робинтон.
Он выглянул в окно, проверяя, высоко ли поднялось солнце. Сейчас оно стояло прямо над хребтом Форт. Следовательно, в Телгаре полдень и гости уже начали собираться. Ему надо подождать обещанного транспорта. Т'рон из Форт-Вейра неохотно согласился выполнить его просьбу, хотя по традиции, освященной сотнями Оборотов, глава арфистов мог требовать помощи от любого Вейра.
На северном небосклоне появился дракон.
Робинтон взял теплый плащ — в одной нарядной одежде он не выдержал бы леденящего холода Промежутка, — перчатки и свою лучшую гитару, упрятанную в войлочный чехол. Насчет нее он испытывал некоторые колебания. У Чада в Телгаре была превосходная гитара… с другой стороны, вряд ли мгновенный холод Промежутка повредит отличному дереву и струнам его собственного инструмента. В конце концов, дерево не столь уязвимо, как слабая плоть человека.
Проходя мимо окна, он заметил, как снижается второй дракон, и очень удивился.
Когда Робинтон вышел в небольшой дворик зала арфистов, то невольно издал возглас изумления. На востоке показался третий дракон!
Арфист вздохнул. Кажется, в этот день проблемы начались слишком рано; он надеялся, что его оставят в покое хотя бы до Телгара.
Итак, зеленая, синий и… о-о-о! — бронзовый! Крылья драконов сверкали в лучах утреннего солнца.
— Сибелл, Талмор, Брудеган, Тагетарл! Натяните лучшие тряпки и берите инструменты! Торопитесь — или я спущу ваши ленивые шкуры, а из кишок наделаю струн! — Громовой голос Робинтона проник в каждую комнату зданий, окружающих двор.
Две головы вынырнули из верхнего окна дома, где жили подмастерья.
— Сейчас, мастер!
— Идем!
— Одну минуточку!
Значит, четверо его арфистов да трое телгарских… у них будет прекрасный большой оркестр! Робинтон натянул на плечи плащ, забыв, что может измять прекрасный новый камзол, и иронически усмехнулся, рассматривая снижающихся драконов. Еще немного — и он узнает, чем вызвано это сборище.
Ему следует выбрать синего из Телгар-Вейра — он появился первым… Однако зеленого дракона прислал Форт, с которым у главной мастерской арфистов существовала долгая и прочная связь… С другой стороны, Бенден оказал наибольший почет, прислав бронзового…
«Выберу того, кто приземлится первым», — решил Робинтон и тут же озадачился, представив, как все три дракона одновременно касаются почвы. Он покинул двор, замкнутый четырехугольником строений, и вышел в расстилавшиеся перед ним поля. Крылатые звери могли опуститься только здесь.
Бронзовый приземлился последним, что исключало возможность почетного, но беспристрастного выбора. Три всадника сошлись на середине поля, в нескольких длинах дракона от растерянного пассажира, и тут же вступили в спор. Когда стало ясно, что синий и зеленый нападают на бронзового, Робинтон почувствовал, что должен вмешаться.
— Он связан с Форт-Вейром, — негодующе говорил зеленый всадник. — Мы имеем право…
— Он гость холда Телгар, — перебил синий. — Лорд Ларад потребовал, чтобы…
Бронзовый всадник, в котором мастер-арфист узнал Н'тона, одного из первых юношей простого звания, запечатливших дракона в Бендене несколько Оборотов назад, был терпелив и спокоен. Он отвесил вежливый поклон Робинтону и произнес:
— Достойный мастер сам разберется, кто прав.
Остальные обожгли его оскорбленными взглядами, но спор прекратили.
— Не вижу проблемы, — заявил Робинтон твердым, непререкаемым тоном, который он использовал весьма редко, давая понять, что возражения бесполезны.
Двое спорщиков замолчали и повернулись к арфисту, один — угрюмый, второй — негодующий.
— Для нашего цеха большая честь, что вы соперничаете из-за возможности послужить ему, — Робинтон сопроводил свои слова двумя ироничными поклонами, — и, должен вас обрадовать: мне нужны все три дракона. Пользуясь счастливой оказией, я намерен взять с собой в Телгар еще четырех арфистов.
