— Я бы попросил вас отменить пир.
— ?..
— Как я понимаю, вы хотите оказать моему другу очень большую честь. Но я буду лишен подобной чести, потому что иначе, напитав вас, не смогу говорить с Ктулху. Однако если мой друг окажется много выше меня в ваших глазах, — Василий едва сдержался, чтобы не сказать «в вашей пищевой цепочке», но, судя по всему, юмор и пафос тут были неуместны, — разве станет Ктулху слушать меня, того, кому, хоть и по важной причине, было отказано в великой чести? Поэтому я бы на вашем месте не стал устраивать пир в честь моего друга до того, как вы получите ответ Великого Спящего.
«Главное, отсрочить смерть Хека, а там или ишак, или эмир, кто-то да умрет», — решил Василий.
— Хорошо, мы принимаем твои доводы и перенесем пир. Но если Великий Спящий не свяжется с тобой в течение трех дней…
«Не свяжется… Не свяжется, — мысленно проворчал Василий. — Не доходят его мысли до внутреннего мира Земли». По крайней мере, теперь у него было три дня на то, чтобы подготовиться… или попытаться сбежать? Хотя последнее казалось ему весьма сомнительным. Ну, предположим, из города он выберется. Но… Насколько он помнил, город от выхода в Верхний мир отделяла широкая полоса джунглей. Ему придется пробираться по незнакомой местности, в то время как туземцы наверняка знают тут каждую тропку. Нет, так просто сбежать не получится.
— И еще я хотел бы, чтобы моему товарищу были оказаны почести, соответствующие его рангу.
Какое-то время твари на помосте молчали. Может, они совещались? И хотя Василий не слышал никаких звуков, у него возникло подозрение, что так оно и было.
— Мы согласны, — наконец ответила одна из тварей. — Твоего товарища проводят к тебе… Но не забывай, у вас всего три дня.
— Почему?
— Так говорят звезды. Через три дня изменится положение звезд, и тогда путешествие на Юггот станет невозможным. А новое противостояние звезд будет через пятьсот лет…
— Печальная перспектива.
— Не стоит иронизировать по этому поводу. Наше терпение небезгранично. Мы ведь можем передумать и, вынув душу из тела, отправить ее через звездные бездны обычным путем. Две-три тысячи лет в темноте и одиночестве — пытка более страшная, чем любые физические мучения.
Василий кивнул.
— Хорошо, я попытаюсь уговорить Ктулху помочь вам.
— Не помочь! Мы требуем свое по праву!
— Да… да… Конечно…
— И не пытайся бежать или обмануть нас. Кара за подобное деяние будет много хуже, чем ты себе можешь вообразить!
— Не пытайтесь запугать меня. Я… — тут Василий чуть запнулся, пытаясь подобрать необходимые слова, — я любимая игрушка Ктулху. Он вам не простит, если со мною что-то случится.
Но на это Ми-го так ему ничего и не сказали. Вместо этого на голову Василия вновь надели мешок, и он отправился в обратное путешествие по бескрайним коридорам таинственного дворца.
Всю дорогу назад он вспоминал свой разговор с владыками Гоцлара, и чем больше думал о нем, тем меньше ему нравилось то, что происходит. Тем не менее у него было три дня… три дня на то, чтобы или связаться с Ктулху, или бежать. Однако даже если он умудрится выйти на связь с Ктулху, это вовсе не значит, что Великий Спящий согласится. А может быть, надо было сказать этим тварям, что для того, чтобы связаться с Ктулху, ему надо находиться на поверхности? Нет, это ослабило бы позицию божества. Если эти Ми-го решили, что без разрешения Ктулху могут выбраться на поверхность, то Василию тут же окажут «высшие почести».
Когда Василия привели в «его апартаменты», там его уже ждал Хек. Выглядел гауптштурмфюрер более чем помято, хотя одет был точно так же, как Василий, в оранжевую тогу.
— Рад видеть вас в добром здравии, товарищ Кузьмин.
Василий лишь снисходительно кивнул немцу.
— Как продвигаются поиски короны, гауптштурмфюрер? — словно между делом, поинтересовался Василий.
Немец только пожал плечами.
— Все оказалось совсем не так, как мы предполагали. Гоцлар далеко не мертв…
— Да уж, — протянул Василий, обведя взглядом темницу.
— Я хотел спросить, может, вы в курсе, чем вызвана сия смена обстановки?
— Считайте, что обязаны мне жизнью, — заявил Василий. — Я встречался с повелителями этого города и замолвил за вас словечко. В противном случае вы бы уже отправились в суп.
— В суп?
— Точно не уверен. Может быть, они хотели вас распилить и по частям подать на первое и второе.
— К чему такая забота о моей персоне с вашей стороны? Я считал, что вы спите и видите, как бы со мной поквитаться.
— Скажем так… там, на заставе, вы спасли мне жизнь, не отдав людям Хасана, пусть даже и сделали это из корыстных побуждений. Теперь я из корыстных побуждений спас вам жизнь… Так что будем считать, что мы квиты.
— Предположим… — задумчиво согласился немец. — Но в чем же ваша корысть?
— Если мы за три дня не придумаем, как удрать отсюда, то нас обоих ждет незавидная судьба. Вас подадут на первое, а меня на второе. А может, наоборот.
— И…
— Нужно бежать отсюда, господин Хек, и чем быстрее, тем лучше.
— Знаете ли, Василий, с утра я очнулся в подземном каземате. Потом меня провели через несколько дворов — эта цитадель, или как ее там, очень плотно заселена. Тут полным-полно народу, и как бы мы с вами ни замаскировались, за местных мы сможем сойти с большим трудом…
— Но ведь должен существовать какой-то способ выбраться отсюда?
— А если поговорить с владыками этого города? В конце концов, мы можем представиться эмиссарами…
Не дослушав немца, Василий отмахнулся:
— Все это пустое, гауптштурмфюрер. Тут правят Ми-го, а для этих тварей человеческая жизнь ничего не значит.
* * *
День прошел в бесцельных метаниях между спальней и купальней. Девушек не было, и пленники, предоставленные сами себе, пытались найти хоть какую-то лазейку, которая позволила бы им ускользнуть. Вначале они занялись окнами, но ни открыть, ни разбить ни одно из них не удалось. Они стали исследовать ванну, водосток, но и тут их ждало полное разочарование.
Потом слуги на золотых подносах принесли обед. Мясную похлебку и свежие фрукты. Фрукты пленники поели, а к похлебке даже не притронулись. Зная вкусы местных обитателей, следовало сначала выяснить происхождение мяса, а уж потом браться за еду. Вполне возможно, что им решили скормить одного из людей Хасана.
После обеда, а судя по всему, это был и ужин, появились слуги и установили в спальне более чем скромный диванчик-ложе для гауптштурмфюрера. После этого слуги в оранжевых тогах удалились, вновь оставив пленников наедине.
