Смертным ни к чему видеть, как дверь открывается и закрывается сама по себе, поэтому в коридор он шагнул в личине. Там стояли на страже несколько псов в невидимом состоянии и больше никого не было, поэтому Айриэл тут же сбросил личину и закрыл за собой дверь.
— Не выпускайте ее, когда проснется, — сказал он псам. — Сегодня никаких прогулок.
— Она не слушается, — возразил один. — Может, мы просто пойдем следом, будем охранять?
— Нет.
Вступил другой:
— Жалко ее обижать. У нее такой несчастный вид, когда не разрешают выйти.
— Значит, заприте дверь. — Айриэл нахмурился.
Магическая связь с Лесли повлияла не только на него. Слабость короля к этой девушке передалась всем подданным. И ни один из них не хотел идти наперекор ее желаниям.
Его привязанность вредит двору, подумал Айриэл. Калечит саму природу темных фэйри. Единственная возможность как-то бороться с этим — не позволять Лесли просить его подданных делать то, что им не подобает. Альтернативный вариант — сломать ее окончательно — не хочется и рассматривать.
А смог бы он?.. Айриэл поспешно отогнал эту мысль. Его на протяжении веков преследовал кошмар — ему снилось, как он выдает своему двору Ниалла. И как Ниалл отвергает его потом. Слабому королю на троне не удержаться. Айриэл понимал это, но понимание не облегчило боли, вызванной переходом Ниалла к другому двору. Ему казалось, он давно забыл эту боль.
Связь с Лесли и возобновление оргий с участием смертных, какие в прежние времена они устраивали с Ниаллом, заставили его вспомнить многое давно забытое. Еще одно подтверждение того, как изменило его влияние смертной. В нежелательную сторону.
Мысли эти растревожили Айриэла, и теневая лоза, связывавшая его с Лесли, внезапно стала отчетливо видимой.
— Скажите, — велел он псам, — что я запретил ее выпускать. Что вы будете наказаны, если она все-таки выйдет. Если это не поможет, скажите, что за ее уход поплатится Эни.
Псы зарычали. Но приказ его, разумеется, должны были исполнить.
Оставалось надеяться, что и Лесли прислушается к его желаниям и посидит безвылазно несколько часов, покуда он наводит порядок.
В соседнем номере на полу валялись рыдающие смертные — те, кто выжил. Эта партия продержалась дольше предыдущей, и все же многие оказались слишком слабы телом и разумом. Подогретые наркотиками и малой толикой чар, они охотно предавались самым порочным и жестоким забавам. Но при свете дня, увидев в своих объятиях мертвые тела и осознав, что на самом деле здесь происходило, остаться в здравом уме не смог почти никто.
— Чела нашла на замену нескольких посильнее. Наслаждаются радостями жизни во втором номере, — сообщил Габриэл.
Бросил в урну сумку мертвой девушки, махнул ли-эргам. Те выносили трупы из гостиницы и оставляли в таких местах города, где их могли найти смертные.
— Чур наша! — Двое подскочили, подняли тело. Третий открыл дверь.
— Не смейте ничего устраивать с ней! — рыкнул Габриэл.
Ли-эрг у двери отмахнулся, сверкнув красной ладонью.
Айриэл обошел парочку людей, бессмысленно таращившихся перед собой в пространство.
— Девчонка заставляла их драться за нее, — сказал Габриэл. — Уж не знаю, что за дрянь в новом наркотике, только в ней он пробудил жестокость.
Обшарив карманы, пес швырнул лохмотья чьей-то одежды чертополошнику, помогавшему ему с грязной работой.
— А эти, — мотнул он головой в сторону ли-эргов, — разыгрывают разные сцены с мертвецами и веселятся. Вчера, например, чаепитие изобразили.
— Чаепитие?
Один из ли-эргов нахально ухмыльнулся и сказал:
— Мы их украсили. Они были голые, но в шляпах и перчатках, которые мы украли.
Ланнон-ши добавила:
— И макияж им сделали. Выглядели прелестно.
Айриэлу захотелось ее ударить, но он сдержался. Нынешнее «развлечение» было ничем не хуже тех, которым его подданные предавались веками. Темный король не может требовать сострадания к смертным. Поэтому, подавив негодование, он сказал:
— Может быть, поставить сцену из какого-нибудь спектакля в парке перед домом королька? Из «Сна в летнюю ночь», к примеру.
— Нет. Надо что-нибудь посмешнее. В те времена еще один пьесы пописывал, что-то там про парад грехов. — Ли-эрг потер кроваво-красной рукою лоб.
— Грехи — это я люблю, — сказала ланнон-ши.
Водяница из рода Дженни приподняла с пола мертвое тело.
— Один грех у нас уже есть — чревоугодие. Красотка обслужила всех желающих.
Ланнон-ши засмеялась.
— Это похоть, сестрица. У чревоугодников животы побольше. Вон как у того.
Ли-эрг в мучительном раздумье пробормотал:
— Что же за пьеса-то?..
— «Фауст», — негромко ответил кто-то. — «Трагическая история доктора Фауста».
Все повернулись к двери. Там стояла Лесли в халатике, накинутом поверх кружевной пижамы.
— Написал ее Марло, — сказала она. — Если, конечно, вы не придерживаетесь теории, будто Марло и Шекспир — это один и тот же человек.
Фэйри промолчали. Будь на ее месте кто-то другой, могли бы огрызнуться или пригласить присоединиться к общему веселью. Но это была Лесли, и ей никто не ответил.
Она вытащила из кармана пачку сигарет, позаимствованную у Айриэла, закурила, глядя, как они взваливают на плечи оставшиеся трупы и смертных, сошедших с ума. И открыла дверь, выпуская их в коридор.
Сразу за порогом страшная ноша была прикрыта чарами, но Лесли все видела. И лица безумцев, искаженные бессмысленными гримасами, и мертвые тела, и нагую плоть. Ужас и отвращение заполнили ее — чего она, конечно же, не почувствовала. Ее эмоции немедленно передались Айриэлу.
Когда все вышли, она подошла к нему, стряхнула пепел на запятнанный кровью пол. Ее босые ноги на красном фоне казались белоснежными.
— Что здесь происходило?
— Не спрашивай.
Айриэл видел, как задрожали у нее руки — от усилия противостоять желанию, неизбежному последствию перекачивания эмоций.
— Скажи, что здесь происходило.
Она бросила сигарету на пол, придавила босой ногой. Дрожала уже всем телом.
— Ни к чему тебе это знать, любимая.
Зная, что ее противостояние бесполезно, Айриэл потянулся к ней.
Лесли попятилась.
— Не надо. Я хочу знать… — Она запнулась. — Это из-за меня? Поэтому ты…
— Нет.
— Я думала, фэйри не лгут.
Ноги у нее подогнулись, и Лесли упала на колени. В середину кровавого пятна.
— Я не лгу. Ты ни при чем.
Все его попытки быть Темным королем, повелителем ночных кошмаров обратились в прах, потому что Лесли выглядела совсем потерянной. Дрогнул он, а не она.
