А колонны гномьих кланов все так же неутомимо шагали в пещеру и серьезное выражение насупленных боевых личин шлемов никак не соответствовали волнению короля Фенады.
— Мы победим, — пробормотал Грабедор, — Отец с нами. С нами сила Его.
— А также огромный численный перевес, — отозвался Гратидиан. — Никогда не понимал, как можно сражаться в тесноте и мраке…
— Там вовсе не тесно, — возразил король-под-горой. — Я сам проведу тебя по чертогам Драмлина, ты увидишь их… верней, увидишь, что от них останется. В больших залах, когда запрокидываешь голову, невозможно увидеть своды, каким бы ни было освещение. А какие там переходы, какие камины и цистерны для хранения воды, какие там… смотри!
Из портала вывалился карлик в помятых запятнанных сажей и кровью латах, стащил тяжелый шлем, огляделся. Глаза гнома были совершенно безумные. Потом взгляд воина остановился на короле, и карлик тяжелой рысцой побежал к повелителю.
— Великий король! Мы прорвали первую линию обороны! Три ступени, три бруствера! Но мы прошли их! Мы тесним предателей!
— Славно, — кивнул Грабедор.
Шум в зале стих, последние штурмовые колонны прошли в ворота… С королем остались эльфы, фенадцы да три сотни воинов — обоз, обслуга машин Крактлина и личная охрана короля-под-горой, остальных поглотила гора.
Через четверть часа объявился новый гонец. Гравелина выбили из зала, большая часть ходов замурована, воины Серебра отступают по центральной галерее.
— Насколько я понимаю, дело решено, — объявил Грабедор, — вряд ли Серебро планировал допустить нас дальше первого зала. Но этот великий воин все же предусмотрителен. Он замуровал входы, по которым его могли обойти, ведь у него не хватит войска, чтобы оборонять все галереи сразу.
Вдруг над головой раздались пронзительные крики, звон оружия и грохот катящихся камней.
Все, кто оставался под горой, задрав головы, уставились на гору — на вершине шел бой, никаких сомнений. Что именно там творилось, разглядеть было сложно. Над входом склон был очень крутой, подняться можно было лишь с противоположной стороны.
— Назад, — бросил Грабедор, разворачивая лошадку. — Напали на наш отряд. Сверху могут валиться камни, отступим.
Полсотни гномов должны были пройти в обход и занять плоский пятачок на вершине горы, чтобы люди или гномы не помешали приступу, бросая сверху булыжники — обычная гномья предусмотрительность.
— Кто бы ни напал на твоих воинов, великий король, они могут забросать нас сверху камнями, — буркнул Гратидиан. — Эй, люди! Назад!
— Там крепкая позиция, полсотни воинов удержат ее, — отозвался король-под-горой, и Гратидиану почудилась нотка неуверенности в голосе гнома.
Пока они отступали от ворот, пока напрягали зрение, стараясь разглядеть, что происходит на вершине, никто не обратил внимания на новый звук — тяжелый мерный скрежет. Рокот и погромыхивание звучали глухо, будто из чрева горы. Впрочем, так оно и было, заработали древние механизмы, упрятанные в толщу камня. Гигантские створки ворот пришли в движение, вход в дравлиново царство закрывался. Когда заметили, створки уже преодолели половину расстояния. Гномы Крактлина бросились к порталу, чтобы замедлить, остановить движение гигантских кованых врат, но поздно — их было не удержать. Карлики вцеплялись в толстенные листы металла, обдирали пальцы, сапоги скребли по камню, когда гномы повисали на воротах… нелюди орали, рычали, падали… и вот последним пришлось отскочить, чтобы уберечь ладони — створки с низким лязганьем сошлись — да так плотно, что пальцу между ними не нашлось бы места. Потом сквозь металл послышался новый звук — низкий, мерный, не похожий ни на что знакомое гномам. Потом из-под створок выступила вода.
ГЛАВА 33 Сантлак, уже не королевство
Императорский конвой — слишком малочисленный, чтобы именоваться армией — двигался по Сантлаку. Вдоль дороги тянулись унылые пустоши, потом они сменялись полями, на которых зелеными волнами колыхались взошедшие злаки. В отдалении на пригорках маячили силуэты замков. Вероятно, большинство здешних помещиков сейчас отсутствовали, да что там — многие вряд ли возвратятся домой с Большого турнира. В этот раз Большой турнир завершился большой войной.
И замки молчали, никто не появлялся на дороге, чтобы приветствовать его величество. Унылый сантлакский пейзаж оставался безлюдным. Крестьяне привычно прятались при виде имперских солдат. Они не то, чтобы боялись — вряд ли такой большой отряд заинтересуется жалкими селянами. Но в этом краю простой народ веками вырабатывал привычку скрываться, когда приближаются вооруженные всадники, и этого не могли изменить никакие здравые рассуждения. Пройдут годы и годы, прежде чем местные потянутся к дороге, прежде чем научатся: проходящее по стране войско скорей сулит наживу, чем беду. Солдаты в походе легче расстаются с медяками, им можно предложить снедь или выпивку. В Сантлаке все было иначе, здесь воины не покупали, а отбирали все, что приглянулось.
О сантлакских обычаях и беседовал Алекиан с Коклосом. Карлик был страшно рад, что император снова стал человеком, с ним можно поговорить, даже поспорить.
— Ты прав, братец, если бы твоим губернаторам удалось навести здесь хоть сколько-нибудь сносный порядок, на этой дороге у нас не было бы отбоя от желающих поглазеть на твое величество. Народу свойственны дикие привычки!
— Что ты имеешь в виду?
— Почему-то холопам страстно хочется узнать, как выглядит повелитель, каков он с лица! А здешнему люду больше по душе твоя спина, они рады, когда чужаки проходят, не задерживаясь. Вот увидишь, едва пересечем границу, тебя станут приветствовать толпы бездельников!
— Ты просто завидуешь, Коклос. Если бы приветствовали тебя, ты бы и слова против не сказал!
Коклос покосился на собеседника — Алекиан улыбался. Добрый знак! Он шутит и улыбается! Шут решил, что они с «братцем» на правильном пути, теперь нужно поддержать веселую беседу, не оставлять Алекиана наедине с тягостными мыслями.
— Разумеется, не сказал бы! Потому что это было бы справедливо. Это я выиграл войну, да только простонародью плевать. Им подавай алый плащ да длинное тело! А маленькому ростом, но великому делами герою в сером камзоле ничего не обломится.
Камзол на Коклосе был, к слову сказать, пестрый и расшитый золотыми позументами.
— Ты выиграл войну? Согласись уж, по крайней мере, что мы сделали это вдвоем. Если бы я не начал поход, тебе бы не представилось возможности совершить свой великий…
— Ха. Если бы ты не затеял этого безумия, если бы послушался меня, я выиграл бы войну, не начиная. Выиграл бы лишь тем, что отговорил твое величество от необдуманного шага. Это еще большее достижение — победа без войны, заруби на носу! Тебе, как императору, пригодится.
