Да, именно погрузились, ведь мои спутанные ноги и крылья явно не прибавляли мне ловкости или навыков верхолаза. Дело решилось просто – один из здоровяков просто взял меня зубами за шкирку и довольно легко забрался по крутой лесенке в вагон, присоединяясь к своим товарищам, уже поджидавшим меня в купе. На этот раз не было никаких широких окон – большая комната была освещена лишь ярким светом настенных плафонов, а мебель, стоявшая вдоль стен, явно была позаимствована из какого-то дома. Длинные и широкие, узкие и высокие, деревянные и даже стальные, ящики громоздились вокруг нас словно лес, обступавший расчищенное место-полянку, на котором стояла пара диванов да несколько походных коек. Видимо, это был почтовый вагон, который изобретательные земнопони, в спешном порядке превратили в вагон для перевозки одной-единственной заключенной – повод для гордости, как ни крути, особенно учитывая то, что я могла бы тут натворить, не будь рядом со мной этих жлобов из личной охраны комиссара. Ну, или кем они там являлись на самом деле.
– «Пожалуйста, не делай так больше» – мягко обратилась я к громиле, скинувшему меня на пол. Подхватив одну из коек, он негромко хмыкнул и потащился ко входу в вагон, перекрыв своим шатким ложем любые пути к отступлению – «Так может делать только мой муж, и никто иной, слышал?».
– «Думаю, да» – присев, комиссар стянул со своей шеи такой же белый шарф, с какими, связывая меня, расстались его подопечные, и с наслаждением вытянул ноги на койке, с хрустом разминая суставы – «Укладывайся, Раг. Или не укладывайся – как хочешь. Но ехать нам придется долго, ведь это не дирижабль, который ты так ловко угнала из Сталлионграда».
– «Да, тут гораздо комфортабельнее» – фыркнула я, из чувства противоречия выбирая себе самый мягкий на вид диванчик, откуда, с сердитым ворчанием, согнала присевшего на краешек конвоира, немилосердно брыкаясь и вообще, всем своим видом давая понять, что кобылка приличная, и не собираюсь терпеть чьего-либо соседства. Пусть едут хоть на полу, но я должна путешествовать с комфортом!
– «По крайней мере, не придется спать на мешках с углем. Кстати, капитану этой летающей дыни ничего не будет?».
– «Вызовут на собрание, где напомнят о том, что такое режим и секретность» – отмахнулся Джус. Видя, что я не собираюсь начинать буйствовать или рваться наружу, он расстегнул ремешки брони и с наслаждением вытянулся на койке – «Он действовал по обстоятельствам и не знал, что везет беглую пони, и даже проявил зачатки дипломатии, приняв единственно верное решение – не ссориться с кем-то, имеющим вес в эквестрийской политике. Поэтому не беспокойся, ему ничего не будет. Кстати, окружающие тебя пони отметили появление в твоем характере множества положительных черт, например – заботу об остальных, хотя и несколько параноидального толка… Значит, удар по голове? Что ж, видимо, нет худа без добра».
– «Могу обеспечить подобным» – фыркнула я, сворачиваясь клубочком на диване и поворачиваясь ко всем спиной, давая понять, что хоть я и обижена не весь белый свет, но еще не сломлена, и не намерена обращать внимание на напрягшихся от моих слов конвоиров – «Потом выхвачу у тебя ключ, швырну твою броню в морду тем двоим и ломанусь к выходу. Там придется повозиться, но я видела у тебя тут саблю, поэтому, как мне кажется, надолго дверь меня не задержит. Ну а затем – здравствуй, небо».
– «Неплохой план» – поворачиваясь на бок, вздохнул комиссар. Я буквально чувствовала его взгляд, гуляющий по моей спине – «Но к счастью, трудновыполнимый. Дверь заперта снаружи, и будет открыта лишь после нашего прибытия на вокзал. Спокойной ночи, Раг. Завтра нам предстоит о многом поговорить».
– «Жду с нетерпением» – пробормотала я, глядя на покачивающиеся перед глазами полосы диванной обивки. Звякнуло, и с мягким толчком, вагон тронулся в обратный путь, с тяжелым стуком минуя многочисленные стыки пути. Несмотря на душный летний вечер, в вагоне было прохладно – покачивающийся под потолком талисман, выполненный в виде забавной жеребячьей игрушки, излучал ощутимый холодок, и я довольно быстро почувствовала, как начинают слипаться мои глаза. Зевнув, я потянулась, и уже проваливаясь в сон, краем сознания ощутила, как кто-то прошел мимо меня, словно походя, опуская на мою упрямо выгнутую спинку колючую, пахнущую потом и сталью, попону.
* * *
«Вот я и вернулась к тебе, Сталлионград» – думала я, трясясь в позвякивающих на мне кандалах. Крепкие, грубые, они плотно охватывали мои передние ноги, а тонкая, но прочная цепь из закаленного металла, ведущая к стягивающему мою шею, плотному ошейнику несказанно раздражала меня своим намекающим звяканьем, не сулившим мне в будущем ничего хорошего. Сопровождающие меня пони действовали решительно, но спокойно – всем своим видом, всеми движениями они излучали уверенность в своих силах, и мысли о побеге умерли у меня в голове при первом же взгляде на этих натасканных ребят. Похоже, такая работа была им не в диковинку, и тем удивительнее для меня было их спокойствие, с которым они обращались с плененной комиссаром кобылой – то ли Старх Джус решил не посвящать своих подопечных в подробности моей биографии, то ли…
«А может, он и надеялся на то, что я задергаюсь и попытаюсь сбежать, дав повод его соратникам действовать жестче? Я вечно зарываюсь, вечно думаю, что мир крутится вокруг меня одной, словно вокруг героини какого-то приключенческого романа, а жизнь – она гораздо более странная штука, чем могло казаться мне, Графиту, моим подругам и даже самим принцессам». Действительно, ну кто мог ожидать, что глупая и взбалмошная кобыла вдруг сорвется и укатит в далекий город, о котором она боялась даже думать всю свою недолгую, сознательную жизнь? Тем более, в такое неспокойное время, когда обе принцессы по горло заняты какой-то непонятной церемонией, о сути которой Луна обещала сообщить мне немного позже, но которую так нетерпеливо ждала местная знать, а все шесть носительниц Элементов Гармонии укатили одной большой, дружной толпой в Кристальную Империю, выбранную Селестией для проведения следующих Эквестрийских Игр. Эти спортивные соревнования были чем-то вроде Олимпиады ушедших в прошлое людей, и включали в себя множество спортивных дисциплин, о преимуществах и недостатках которых так красочно любила порассуждать одна моя радужногривая знакомая. Кажется, для нее, как и для большинства пегасов, эти игры были важной частью жизни, и я, как могла, выражала сочувствие, в десятый раз слушая рассказ Дэш о той страшной травме, которую нанесло когда-то ее неокрепшей, детской психике, поражение Клаудсдейла в гонке городов, готовых принять у себя эту Эквестриаду. Движимая желанием поддержать восстанавливающуюся после тысячи лет забвения и рабства молодую Империю, богиня приняла решение провести в ней очередные игры, и вся шестерка подруг, уверенных в том, что это и в самом деле будет «конкурс», отправилась на помощь принцессе Ми Аморе Кадензе, чтобы помочь ей создать необходимый имидж для страны (или скорее, просто путаться под ногами, создавая необходимую пылевую завесу), «убедив» инспектора в том, что игры непременно должны пройти в Кристальной Империи – «Как дети, честное слово! Даже не присутствуя на том совете коронованных сестер, я могла бы догадаться, что вся эта кутерьма неспроста – когда только-только поднявшееся из забвения и едва ли не руин, карликовое королевство заявляет, что готово принять у себя крупный праздник, то тут любому, даже столь неискушенному в политике пони как я, становится ясно, что все это происходит не случайно. Новой принцессе, а по сути, королеве, нужно утвердиться в глазах своих новых подданных, дав им еще какой-либо повод для гордости, кроме того, что ими правит аликорн. Конечно, это огромная, непередаваемая честь, как сказала мне Луна, но та гримаса, которую она при этом скорчила… Интересно, а она сама рассчитывала на что-либо подобное? На собственную часть страны? «Земля Вечных Сумерек», буууууу! Ну ладно, ладно – я тупая кобыла, но Луна тоже могла бы и пропустить это мимо ушей! Вечно меня не понимают, обижают, объедают… Кстати, а когда уже обед?».
