Последние слова Гурро произнёс совсем уж вкрадчивым тоном, заставившим мою руку ещё ближе подвинуться к ножу, а голову озадачить мыслью, что надо бы попытаться придумать, как перехватить ари незаметно.
На нож надежда нулевая.
Да и от ари толк сомнительный.
Не той категории мой противник, ох не той…
– А ты ведь не такой уж и слабак, – насмешливо продолжил Мелконог. – Не успел появиться, как приструнил всю местную мелюзгу и заделался первостатейным рыбаком. Да у нас за год столько кайт не видели, сколько ты выловил за несколько дней. А уж за панцирников лучше промолчу. Даже Эша проняло, а его мало чем можно поразить, и ещё сложнее втереться в доверие. Ты и поразил, и втёрся. И быстро-то как всё получилось, я никогда не видел таких шустрых. Вот тогда у меня все сомнения и начали складываться в одну кучку. Только поначалу думал, что тебя заслали. Ну а что ещё можно подумать первым делом? Из-за этого и старался поменьше перед тобой маячить. Кто тебя знает, может почуешь неладное, а пугать подосланного, это последнее дело. Потом понял, что никто тебя не засылал. Ты сам по себе заявился. И ты сильно потоптался по мозолям тем ребятам, которые давно хотят отжать Пятиугольник у Топоров. Гнилые дела в фактории творятся, а ты влез в них с разбега. Не надо было панцирниками размахивать, ох не надо. Это невеликая ценность, если брать всю факторию. Но такая тема подороже тебя будет. Да целый выводок таких, как ты, можно запросто прирезать, чтобы у Эша эта тема заглохла, не начавшись. Но не в одних панцирниках дело, а в том, что ты полностью непростой. Я тебе говорил, что мы, лесовики, народ наблюдательный? То, что у тебя под курткой что-то дёрнулось, когда секач подох, я заметил. Как будто из неоткуда что-то насыпали. А что могут насыпать при победе? Не подскажешь? Неплохо тебе перепадает за такие дела, да, Гед? Нулёвка, который не помер. Надо же, как интересно. И ты хитрый нулёвка, ты даже не лопаешься, как Хаб. Тоже мух с осами хлопал, чтобы подняться? Или что-то побольше? Что? Может жуков? И сколько же за жуков тебе отсыпают? Не подскажешь?
Из всего, что говорил лесовик, я твёрдо уяснил две вещи: он совершенно точно знает, что я не простой паренёк из южных земель; и он знает тех, кто готовы за меня неплохо заплатить.
Новости неприятные, да и мотивация Мелконога пока что не озвучена, но сидеть и дальше, как кукла, выслушивая одни и те же размышления на мой счёт – это неправильно.
Надо хотя бы частично перехватывать инициативу на себя.
Раз уж за ари хвататься бессмысленно.
– Жуков я не давил. Спасибо за совет, попробую. Чего ты хочешь, Гурро?
– Чего я хочу? Прямо сейчас я хочу выпить эля. Большую кружку прохладного эля. И чтобы с дымком. Я для дымка специально в кружку окунаю головешку тлеющую, из сизого можжевельника. Нравится мне это делать. А чего хочешь ты, Гед?
Чуть передвинув ладонь в направлении ари, я подумал, что мог бы много чего ответить на этот вопрос. Он давно назревал.
Что же я хочу? Прежде всего, я хочу выжить. Даже в самые тяжёлые моменты не припомню, чтобы сильно мечтал о смерти. Да, признаю, готов был жизнь отдать, лишь бы отомстить Трейе и тому чернокнижнику, который вырвал меня из родного мира.
А потом ещё и сердце вырвал.
Заживо.
Такие события бесследно для психики не проходят. Я это запомнил. Хорошенько запомнил весь тот ужас, боль и осознание неотвратимости смерти. Такое из памяти не выкинешь.
И такое не прощается. Я был прямо-таки одержим жаждой мести. Месть – моё второе желание. Всё готов был отдать, лишь бы расплатиться, как следует.
Но из активов у меня оставалась лишь жизнь. Жизнь чужая. И жизнь, прямо скажем, никчемная.
Так себе актив…
Но в тот день, когда Трейю убили, этот актив начал стремительно дорожать. И чем дальше, тем больше.
А то, что набирает стоимость, принято ценить.
Вот и я оценил. Теперь не хочется расплачиваться своей жизнью за жизнь чернокнижника. Да, я, конечно, на многое готов пойти, чтобы до него добраться. Но это уже не только месть, а и разумнее желание избавиться от того, кто слишком много обо мне знает.
Эти знания должны стать нераздельно моими. Никто не должен заподозрить, что в теле аборигена скрывается пришелец. Аборигены Рока не раз сталкивались с разного рода вторжениями, поэтому отношение к пришельцам из иных миров у них абсолютно негативное.
И столь же агрессивное.
Значит, второй пункт моей программы: чернокнижника надо найти и ликвидировать. Желательно жестоко.
Максимально жестоко.
По меркам Рока я доброе дело сделаю. Не любят здесь тех, кто с тёмными навыками и атрибутами якшаются. Сомневаюсь, что тот чернокнижник состоит в могущественном клане. Такие не стали бы связываться с моей опальной матерью, да и не выглядел тот палач частью системы. Он или одиночка, или в небольшой шайке, которая не афиширует то, чем занимается. Следовательно, добраться до него несложно, или не очень сложно.
Главное – найти.
Третье пожелание в моём списке – я должен обезопасить себя. Максимально обезопасить. А это в моём положении непросто. Пока что даже не знаю, как к такой задаче подступиться. Делаю, что могу, но, по сути, все эти барахтанья не более чем заплывы по течению.
Я мишень, я тот, кого ищут, за мою голову объявлена награда. И ситуация такова, что рано или поздно на меня выйдут. Разве что найдётся какая-нибудь никому здесь не известная Антарктида, где можно жить, десятилетиями никому не показываясь на глаза.
Но что это за жизнь?..
Среди людей затеряться можно, но лишь до поры, до времени. Я магнит, неприятности притягивающий. В Роке таким, как я, оставаться незаметными сложно. Меня, по словам лесовика, уже ищут. Враги клана Кроу ни разу не поверили в то, что я погиб вместе со всеми.
Эти люди знают способы, как узнать, жив такой, как я, или нет. Увы, но принадлежность к аристократическому роду для меня проклятие, а не благо. Простолюдин спрячется запросто, да и серьёзных врагов у него быть не может. Со мной всё иначе, мне придётся отвечать за весь клан. То есть за дела, к которым я не причастен.
Но доказывать это врагам бессмысленно. Я один из Кроу. Даже хуже того – я последний. Неважно, что у меня за мысли в голове, важно то, что течёт в моих венах.
Кровь клана. Клана, который кто-то приговорил к смерти. Аристократия Рока к таким вещам относится очень серьёзно.
Так что, над безопасностью мне работать и работать. Скорее всего, всю жизнь.
Но зачем это рассказывать Мелконогу?
Гурро, устав ждать ответ, вздохнул:
– Молчишь, значит? Ну да, не доверяешь… Правильно делаешь, я ведь и сам себе не доверяю. И ты себе тоже не доверяй. Доверие, это всегда к беде. Ладно, не всегда, но почти всегда. Я сейчас скажу тебе кое-что. А потом кое-что дам. Как только дам, сразу спать пойду. А ты посиди, подумай. Глядишь, мысль хорошая в голову придёт. Или даже очень хорошая. Самой хорошей мыслью будет, если решишь, что я человек полезный. Пригодиться тебе могу. Человек, от которого я узнал, что тебя ищут, никому не расскажет, что я его выспрашивал. Ты представляешь, какое совпадение случилось: в тот же вечер он сильно перепил и утоп в сточной канаве. Удачно получилось. Был ещё один. Он из каравана и якшался с людьми, которые про такие награды быстро узнают и любят об этом поговорить. На следующий день я с ним повстречался. Пообщались немного. Он, вроде как, про тебя ещё не знал. Да и не узнает теперь. Беда с ним приключилась, перебрал сливовой самогонки и свалился в сточную канаву. Насмерть захлебнулся. Прям беда какая-то с этими канавами, надо их получше прикрывать, не жалеть досок и жердей. И на вот, держи.
Мелконог протянул руку, и мне ничего не оставалось, как принять то, что он предлагает. В ладони остался почти невесомый предмет похожий на пустотелый металлический шарик, испещрённый фигурными вырезами.
– Мне эта штука случайно досталась, – сказал Гурро. – Так-то они редкие и дорогие, но именно от этой толку маловато. Да, каких-то денег она тоже стоит, ну да я сегодня щедрый, да и тебе обязан. Дарю.
