Тут же в часовне, при свечах, мастер Гонта составил документ о получении с меня взноса за вступление в братство святого Лаврентия, под которым мы все трое и расписались: я с пивоваром в качестве участников, а отец Пётр - свидетелем.
Зайдя вновь в пивоварню мастера Гонты, я приобрёл добрый бочонок пива с условием, что оно будет доставлено в дом Костековых до вечернего колокола, по которому всякая работа в мастерских города заканчивалась.
По пути домой специально прошёл через рынок, накупив пуда два муки, три связки лука, пшено, бочонок топлёного масла, свиной солонины и сала, а также с полдесятка уже зарубленных и ощипанных петухов. Чтобы донести всё это добро, пришлось вновь воспользоваться услугами нескольких малолетних носильщиков, присматривая за которыми я и добрался до Ковальской улицы. Дома я, как и ожидал, застал ученика в процессе ничегонеделанья, которое пришлось прервать. Вооружившись ножом, я показал последовательность разделки одного из петухов и отделения мяса от костей. Затем отправил мякоть в один горшок, кишки и прочие субпродукты - во второй, ну а косточки - в третий. Затем, озадачил Зденека:
- Всё видел? Всё понял? Вопросы есть? Вопросов нет. Бери нож и продолжай. Вернусь - покажу, что дальше делать. Да, ещё почисть две луковицы побольше. Если к тому времени не вернусь - залей кости водой и поставь в очаг варить. Да гляди: огонь не сильно разводи.
После данного цэу ополоснул из двуносого умывальника руки с мылом и отправился с визитом к соседу - кузнецу.
Благо, идти было недалеко: обогнув дом, тут же упираешься в широкие ворота кузни, пройдя через которую и поднявшись на второй этаж можно оказаться в жилище железных дел мастера. Впрочем, кузнецовы апартаменты в этот раз поглядеть не удалось: мастер Липов оказался на своём рабочем месте. Вопреки подсознательным ожиданиям, кузнец оказался не здоровенным бородатым мужичиной, лупящим со всей дури кувалдищей по наковальне, а среднего роста крепким работягой с приятным, можно даже сказать, одухотворённым лицом, склонившимся над лежащей на верстаке железкой с горшочком и кистью в руках. Макая кисть в горшок, он аккуратно подмазывал что-то на железке. К смеси запахов угля, дыма и окалины явственно примешивался 'аромат' кислоты. Конечно, грохот молотов в кузне не смолкал, однако молотобойцами были двое достаточно крепких подмастерьев, проковывавших какую-то полуметровую загогулину, багровеющую посреди наковальни. Что должно получиться из этой заготовки - даже не представляю.
Заметив на пороге постороннего, мастер Ян накинул на деталь кусок рядна и, освободив руки, направился ко мне:
- Слава Йсу! Ты ко мне, добрый человек? По какому делу?
- Во веки веков! И по делу, и без дела. Я твой новый сосед. Говорят, ты сам заходил ко мне знакомиться.
- О! Так ты и есть тот Макс-иноземец, что у Костековых квартирует? Доброе дело! А то они без мужчины в хозяйстве вовсе изнищали...
- Я самый и есть. А ты, значит, Ян Липов? Народ гутарит - славный ты мастер! А народ брехать не будет.
На самом деле о профессиональных качествах кузнеца мне никто не рассказывал, но помещение кузницы выглядело солидно, ну а, кроме того, принцип 'кукушка хвалит петуха' при знакомстве с хорошим человеком не повредит. Дипломатия-с!
Под усами мастера мелькнула довольная улыбка. Прикрывая её, Ян подкрутил острый кончик:
- Ну, предположим, есть и получше в нашем Жатеце... Але ж не из последних, то так. А коль мы с тобой, господин Макс, повстречались, то давай-ка после вечерних колоколов, вдвоём заглянем в трактир 'Жареный заяц', дабы отметить наше знакомство, да укрепить соседство!
- Отметить знакомство - дело нужное. Вот только к жареным зайцам я не пойду. Лучше будет, если ты сам ко мне заглянешь вечерком: и пива будет вдоволь, и угощение приготовлю такое, что пальчики оближешь.
- Добро. Зайду. А кто ж куховарить будет? Житка ж вроде говорила, что без столования живёшь...
- Я же и буду. Скоро, мастер Ян, трактир открою, так что далеко ходить, чтобы посидеть с кружечкой-другой пива, тебе больше не придётся.
- Да ну? А что в ратуше скажут?
- Как что? 'Приятного аппетита!'. С панами из ратуши всё давно уже решено, равно как и с Его преосвященством настоятелем бенедиктинской обители. Небось, вкусно и недорого покушать никто не дурак.
А знаешь что, мастер Ян? Раз уж мы с тобой теперь добрые соседи, то не возьмёшься ли за мой заказ для трактира? С оплатой не обижу.
- Отчего ж не взяться? Можно. А что тебе потребно сковать?
'Э, он бы лучше спросил, что мне не нужно - ей-ей быстрее бы вышло перечислить'...
- Во-первых, мастер Ян, я хочу крепкое клеймо в виде креста над чашей, чтобы пометить всё имущество. Во-вторых, на кухню требуются сковородки...
...
Перечисление заказываемого оборудования и рисование набросков вида некоторых предметов отняли у меня больше часа. После того как мы ударили по рукам и полторы марки задатка перешли в кошель железных дел мастера, я, весь на позитивных эмоциях, расстался с ним до вечера и вновь переступил свой порог. И остановился. Комната, пропитанная бульонным ароматом, явно могла бы утонуть в тумане от парящей посудины с уваривающимися куриными костями, если бы я ещё полчаса провёл в кузне.
На полу в луже воды валялись осколки глиняного горшка, которые торопливо подбирал Зденек, а юная девушка, только переступившая подростковый возраст, вытирала тряпкой получившийся 'водоём'. Услышав, как открылась дверь, эта парочка резко 'подорвалась', причём оказавшийся частично под столом ученик ухитрился с таким стуком хрястнуться затылком, что я всерьёз обеспокоился за целостность столешницы.
Девушка стояла выпрямившись, словно лозинка, серые глаза испуганно блестели под выбившейся из-под платка блондинистой прядью. Вскинутые к полной груди руки с засученными по локоть рукавами судорожно сжимали ветхую ряднину, с которой стекала вода. Ёлочки точёные! Это ж надо - такая красота в моём доме!
Несомненно, красота - облагораживает. Но лицезрение прекрасной девушки пагубно влияет на состояние организма: ни с того ни с сего вдруг стало жарковато, в висках ощутимо запульсировала кровь, морда лица непроизвольно попыталась расплыться в идиотской улыбке. Сразу захотелось петь, и вообще - сотворить что-то хорошее.
'Э, брат Максим, это не дело! С чего я на девчонку уставился, как на картину? Даже и не думай ничего: не поймут! Она - здешняя, хоть и из бедной семьи, а ты покамест - чужак приблудный, да ещё и иноземец... Никто за такого дочку не отдаст, а насчёт внебрачных отношений, если верить читанному в прежнее моё время, здесь вообще строго... Могут и того-с... Нанести непоправимый вред здоровью... Лучше сделай морду кирпичом, пока в полумраке никто твоей дурацкой лыбы не заметил'.
