– Я живу в ожидании этого дня.
– Я тоже.
Неторопливым шагом Релкин поднялся по Башенной улице, вошел в драконий дом и растянулся на койке рядом со здоровенной тушей виверна. Устраиваясь поудобнее, он заметил поблескивающий в темноте большой глаз: дракон присматривался к нему.
– Доброй ночи, Баз.
– От мальчишки пахнет духами и пивом. Он мечтает об оплодотворении яиц.
– Это только мечты.
– Вот и хорошо. В Драконьем доме выводки не нужны.
ел дождь. Над белокаменным лабиринтом города Марнери нависали серые тучи. Сточные канавы были полны воды, а на Башенной они переполнились через край, и улица кое-где превратилась в неглубокую речушку.
Была всего лишь середина дня, но в Сторожевой башне горели светильники. Релкин снова отвечал на вопросы Белл и Селеры.
– Расскажи-ка нам еще раз, что ты собирался сделать?
Это выводило из себя: Релкин уже счет потерял, сколько раз повторял он одно и то же. По меньшей мере, дюжину.
– Я думал, что, может быть, сумею как-нибудь мысленно связаться с лагерем и позвать на помощь. Понимаете, сообщить им, что мы в беде. Понимаете, посланный нами гонец погиб, сил оставалось в обрез. А врагов было слишком много.
– Но как именно ты рассчитывал связаться с лагерем?
– Не знаю, я просто хотел попробовать.
– Опиши поточнее все свои мыслительные процессы. Что ты делал, чтобы «связаться с ними»?
Релкин пытался, но это было нелегко: он действительно не знал, что тут можно сказать. Его объяснения никак не устраивали ведьм. Они спрашивали снова и снова – и все об одном и том же.
Но в конце концов Релкина отпустили. Он накинул плащ и поспешил под дождем в Драконий дом.
Базил находился в стойле. Релкин снял плащ, с которого стекала вода, и повесил его сушиться в углу.
– Снова дождь – проворчал дракон. – Слишком много дождей.
– Похоже, что так. Слушай, мне кажется, мы уже можем снять швы. Как ты считаешь?
– Этот дракон согласен. Они чешутся. Верный признак того, что пора снимать.
Релкин зажег вторую лампу и повесил ее над драконом. Затем он развязал мешок с инструментами и приготовил маленькие ножницы, острый нож и два пинцета, один с длинными зубцами, а другой с короткими.
Рана затянулась быстро. Конечно, ко множеству шрамов на шнуре кожистоспинного добавился еще один, но ни инфекции, ни воспаления не было. Релкин принялся за дело: ножницами он разрезал стежки, а потом, поддевая пинцетом, вытаскивал нитки. В конечном итоге швы были сняты. На всякий случай драконопас еще раз обработал шрам Старым Сугустусом и убрал инструменты в мешок.
Базил поднялся и осторожно потянулся.
– Вроде хорошо. Думаю, все зажило.
– На тебе всегда хорошо заживает, Базил.
– Спасибо мальчишке. Он помогает дракону.
– А как же иначе?
Релкин пожал дракону коготь.
– Этот дракон пойдет ополоснется в бассейне.
Кожистоспинный вышел, а Релкин принялся проверять содержимое вещмешка, прикидывая, чем еще не помешает запастись, чтобы легче перенести студеную зиму в Эхохо.
И тут вбежал маленький Джак.
– Новости, Релкин, новости!
– Что такое? Мы отправляемся?
В Марнерийской гавани стоял огромный белый корабль «Овес», очень красивый с виду, и драконопасы гадали, не их ли он поджидает.
– Нет. Новости из суда. Сегодня вынесли приговор. Глэйвс признан виновным!
– А, это. Снова. Надеюсь, в последний раз. Я устал от этого суда.
– Аубинасцы протестуют. Как раз сейчас они проводят демонстрацию перед зданием суда.
– В такой-то дождь? Ну и пусть дурят, коли им охота.
– Это довольно серьезно. Курф говорит, что из башни в суд направили караул. Здание взяли под охрану.
Релкин пожал плечами:
– Может, караульные обломают этим крикунам бока. Нынче никто не любит аубинасцев.
Минуту спустя в стойло завалились Свейн и Ракама. После битвы при Куоше задиры превратились в закадычных друзей. Соперничество было забыто – во всяком случае на данный момент.
– Слышал ты о мятеже? – спросил Ракама.
– Ну?
– С холма спускается стража. Кое-кому достанется на орехи.
– Давно пора вбить в этих аубинасцев чуток здравого смысла, – сказал Свейн.
– Итак, Глэйвс виновен. Может, теперь его наконец повесят, – заявил Джак.
– Это решать судье. Ей лучше знать, каким должно быть наказание.
– Эй, ребята. Куошит считает, что судье виднее.
– А ты небось знаешь лучше судьи, а, Свейн?
Джак расхохотался, а Свейн бросил на него сердитый взгляд.
– А вот драконам, – сказал Ракама, – только что прислали рыбный пирог, прямо-таки чудовищной величины.
– Опять по подписке?
Обычно такие пироги для Драконьего дома приобретали в складчину группы купцов или торговые товарищества.
– Угадал.
– От кого на сей раз?
– В сопроводительном письме сказано: «Дар от Независимой Ассоциации торговцев зерном в знак благодарности за спасение деревни Куош и жизни императора».
– Никогда не слышал о такой ассоциации, ну да и ладно. Они, по крайней мере, признательны.
– Благодарность лучше, чем ничего.
– А драконам понравится пирог.
– Верно, – согласился Свейн, – и вот я о чем подумал. Не пойти ли нам, Рак, да не прикупить к этому пирогу пивка? Клянусь Рукой, вот тогда они уж повеселятся. Будут петь допоздна.
– Хорошая мысль, – согласился Релкин. – Я – за.
– Мастер-пивовар из «Кудрявого поросенка» как раз наварил портеру.
– Это малость дороговато.
– Дело того стоит. Там, куда мы отправимся, никаким пивком не побалуешься, а уж о портере и говорить нечего.
– Тогда двумя бочонками не отделаться – надо брать сразу большую бочку. Не можем же мы напоить только своих драконов, а здешних вивернов обойти.
– Так же, как и их драконопасов, – проворчал Свейн.
– Ерунда, – заметил Релкин, – все ребята вместе не вылакают столько, сколько один виверн. Но нам действительно потребуется большая бочка.
– Стало быть, придется пошарить по карманам, – сказал Джак.
– Придется, – согласился Релкин, – но почему бы и нет. Кто знает, когда еще нам выпадет такой случай.
– Пойду скажу ребятам, чтоб скинулись, – заявил Ракама. – Раз Релкин – за, никто возражать не будет.
То была чистейшая правда. Среди сослуживцев по эскадрону Релкин пользовался непререкаемым авторитетом.
