— А как его… зовут?
Зря.
…Как-то сразу опали листья. Еще зеленые, они лежали грудами на земле, заглушая бег Белогривого. Красиво, конечно, но как мне скрыться теперь в насквозь прозрачном лесу? Разве только разыскать ягоды сильсен — говорят, они делают человека невидимым. Но ведь я не Леська, в ягодах не смыслю, еще съем что-нибудь не то… Лучше просто поостеречься.
До Форкана, северной твердыни Горта, еще пол дня пути. Я так дотошно выспросила у разведчиков дорогу, что, кажется, отыщу ее с закрытыми глазами…
Добралась ли осень до владений рыцаря? Если да, то мне придется туго. Правда, я переоделась, но вид у меня все же довольно воинственный, и если кольчуга упрятана под сагум и плащ, то меч достаточно заметен, чтобы вызвать нежелательное любопытство. Конечно, в этом наряде я в замок не сунусь. Прихватила кое-что. Но как бы меня саму раньше не прихватили…
Знаю, ты обиделась на меня… За то, что я вырвала у тебя имя Раннора… За то, что отправилась на его поиски…
Конечно, это опасно и для него, и для меня. И еще не известно, кому хуже придется, если меня узнают. Но ведь иначе нельзя!..
Хорошо, пусть Раннор нам не враг, но он служит врагу. Если он с нами — пусть поможет, если нет… но эту мысль я старательно от себя отгоняю. Нельзя заранее думать о поражении, беду накличешь!
Восемь лет назад Раннор был славным юношей, но кто знает, что стало с ним за эти восемь лет. Кто знает, почему он не убил тебя, хотя мог? Это может быть и глубоко запрятанная ловушка.
Белогривый неутомим, листья разлетаются под копытами, я покачиваюсь в седле, разматывая клубок мыслей — горьких и светлых, безнадежных и ласковых, и многие из этих мыслей таковы, что даже тебе я не могла бы их открыть.
Погрузившись в себя, я не сразу заметила, что близится ночь.
Белогривый замедлил бег и покосился на меня коричневым теплым глазом: "Не пора ли отдохнуть?" Конечно, пора, мой милый. Сейчас мы свернем вон в ту ложбинку, я ослаблю подпругу, сгребу в кучу опавшие листья и устроюсь на них, завернувшись в плащ, и осенняя ночь окружит нас непроглядной чернотой, чтобы скрыть от чужого глаза…
Форкан совсем близко. Его остроконечные крыши поднимаются над деревьями. Вьются над трубами дымки.
Белогривого я оставляю в землянке…
Как-то кстати я отыскала ее в чащобе лестовника. Узкие окошки заросли мхом, из разбросанного по полу гнилого сена с писком разбегаются мыши — похоже, давно сюда никто не забредал! Мне это только на руку. Я привязываю мешок с овсом к морде коня, переодеваюсь в цветные яркие лохмотья, размалевываю лицо, припираю двери… заглядываю в лужицу, по которой плавают листья: мальчишка-лицедей лихо подмигивает мне из темной воды…
Все-таки чересчур чистый мальчишка! Черпаю грязь и мажу лоб, волосы, щеки, щедро плюхаю на одежду. Ну вот, так годится — самой противно.
Попасть в замок оказывается легче, чем я думала. Ворота настежь, мост опущен, по мощеному двору слоняются кнехты в латах и без лат. Двое конюхов ведут коней в богатой сбруе, позванивают цепи, в углу беснуется свора гончих…
Вот оно что! Хозяин, похоже, собрался на охоту… Двое латников нехорошо косятся на меня. Ну что ж. Пора начинать представление. Достаю из-за пазухи горсть разноцветных шариков…
Будь благословен тот веселый бродяга, что когда-то в детстве обучал меня. Сколько сладких пирожных с нугой ушло за науку… Руки помнят, и сейчас шарики, пусть совсем неловко, но прыгают над головой, ныряют в рукава и достаются из-за пазухи. Кнехты довольны и этим. Они восторженно вопят и зубоскалят, если шарик все же падает на землю.
В конце концов один из шариков летит мне прямо в рот, и я его съедаю ко всеобщей радости. Рыжеусый толстый стражник пытается последовать моему примеру, но мой шарик был из раскрашенного теста, а его — деревянный, и изрядно хрустит на зубах. Латники разражаются хохотом, обиженный толстяк замахивается с явным желанием влепить мне затрещину, но громкий строгий окрик останавливает его. Я быстро оборачиваюсь и встречаюсь глазами с Раннором.
Окинув меня быстрым холодным взглядом, он распекает стражу за легкомыслие. Пятясь, быстро отхожу за выступ стены — от беды подале. Не узнал…
Тяжело колотится сердце. Ну, успокойся, говорю я себе. Ты же знала, что встретишь его здесь. Для того и пришла, чтобы встретить его, в чем же дело? А ноги подкашиваются, и я приваливаюсь спиной к бугристому камню стены, чтобы не упасть. И тут над замком хрипло и резко трубит рог.
По лестнице с галереи спускаются люди. Впереди идут трое, и этих троих я вижу прежде всего. Высокий рыцарь с темным костистым лицом. На его руку опирается бледная рыжеволосая дама. А за ними, чуть поотстав, следует еще один рыцарь — седой, сгорбленный, с глубоко сидящими чуть раскосыми глазами.
Первый, судя по описанию, рыцарь Горт, но кто остальные? Гости? В такое-то время? Я не успеваю додумать. Тяжелая рука ложится на мое плечо.
— Пошли, — говорит Раннор тихо.
У меня холодеет и обрывается внутри. Ни говоря ни слова, иду я туда, куда направляет меня жесткая рука.
Никто не обращает на нас внимания: латники, выстроившись в два ряда, приветствуют хозяина. У самой стены ведет вниз лестница с выщербленными ступеньками. Раннор толкает тяжелую, обитую железом дверь, и дневной свет падает на ряды высоких, до потолка, бочек.
Погреб. У меня немного отлегает от сердца… Но тут дверь захлопывается со скрипом, и мы оказываемся в темноте. Пахнет сырой землей и пролитым вином. Шорох. Здесь же, наверное, крысы.
Мамочка! Что-то задевает мою ногу, и быть бы позорному визгу, но слышится сухой треск кресала, и вспыхивает масляная плошка, стоящая на земляном полу, в закутке. Раннор поднимает ее и подносит к моему лицу. Душный запах горящего масла вплывает в ноздри. Невольно я отшатываюсь. На лице Раннора появляется жесткая усмешка.
— Все-таки она послала, — говорит он. — Ожидал этого, но все равно… жаль.
— О чем ты? — выдавливаю я. Узнал он меня или не узнал? Играть мне лицедея или не играть?
— Не надо, — говорит он. — Будто здесь не знают ничего. Вся ее свита известна наперечет, Наири.
Ну вот. Я молчу. Что мне говорить?
— Что ж, все правильно, — голос у него хриплый, сорванный. — Разве можно доверять убийце? С ним надо поступать так, как он заслуживает.
Провалиться бы сквозь землю — все легче!
Что за мороковы шутки — мне стыдно перед этим человеком?! Будто и не его послали к Керин, чтобы убить.
— Не понимаю тебя, — говорю я упрямо. — Откуда ты здесь, Раннор? Выходит, ты жив?
— Пока да, — усмехается он. — Неужели она тебя не предупредила, прежде чем посылать?
