— А затем вы проиграли Великую Оборону.
— Третью по счету. Две мы выиграли, третью просрали, а через пару лет… Короче говоря, наш мир пал, а меня вместе с этим камнем выбросило сюда. Камень как проводник, а я что-то вроде инструктора, который должен был показать и объяснить правила войны вашим людям.
— И что, они тебе так сразу поверили?
— Нет конечно. Ни один не поверил. Но в отличие от тебя, они успели заглянуть в темноту кристалла. И Роркх сам им все показал. Каждый, кто вглядывается в кристалл слишком долго, может увидеть свою жизнь в том сценарии, который покажет Роркх. И там всегда один и тот же финал. А затем он подключился к вашей технике и выдал информацию. Он сделал оптимальные условия для ведения войны, чтобы все было честно. Пятьдесят на пятьдесят.
— Ты сейчас про капсулы?
— И про них тоже. Мы немного иначе перемещались на арену, но это потому что в нашем мире есть магия. Это ваш мир один из Пустых. Так что Роркх объяснил как создавать капсулы и даже помог их модернизировать под запросы человека. Он же подключил их к проводящему кристаллу.
— Роркх, это что? Ну, кто он? Оно… Взбесившийся искусственный интеллект? Внеземной разум?
— Нет, — отмахнулся Мечник. — Мне Древние рассказали. И Йорк подтвердил. Он же был там, когда все началось.
— Был где?
— В изначальном мире, гда родился Роркх. Не знаю, что это за место и когда все это началось. Но Роркх, это человек. Вот прям обычный, как ты или я.
— Я видел то, что за стеклом, Хауст, — произнес я медленно. — Это нифига не человек. Даже не близко.
— Да, — пожал тот плечами. — Как я уже говорил, иногда простой человек перестает быть простым. И рождается вот это вот.
— Роркх, это бог?
— Вроде того, но по силе он куда выше. И с каждым поглощенным миром становится все сильнее. Первые миры он сожрал просто так, потом ему где-то щелкнули по носу, очередной мир просто развоплотило из-за войны. И только после этого был создан Договор. Роркх задним числом отдал с каждого поглощенного мира по древнему, но он смухлевал. Вроде как мир уже уничтожен, так что держите самых сильных из тех, что остались. Поэтому из тех же Алтарайи нам достался простой кот, а не великий жрец. Роркх очень боялся этой великой расы и уничтожил их одними из первых.
— Роркх, это человек, который стал суперкомпьютером? Я не понимаю.
— Я тоже, — признался Мечник. — Даже Йорк не может толком объяснить как это случилось. Но Роркх, это Легион тварей, что сражаются на его стороне. Йорк не любит об этом говорить. Среди Древних ходит слух, что он в свое время не смог остановить Роркх, пока тот был слаб. И теперь сражается, дабы искупить вину.
— Так что там с Полудревними?
— А, эти. У вас их называют долб… Нет, не так. Предателями скорее. Или отступниками. Те, кто повелись на уловки врага и предали свой мир ради бессмертия. Встали под знамена Роркха, но сделали это добровольно. Кто посильнее или просто выслужился — стали Вестниками богов своего мира. Остальные же пополнили ряды тварей, хоть и сохранили остатки разума и капельку воли.
— И много таких? Я за все время одного только встретил в Роркхе. Вестников почаще, конечно.
— Предателей всегда хватает, которым своя рубашка ближе к телу. Бессмертие, как ни крути. Или ты думаешь, Первый деньгами всех подкупил?
— Кхм… Я об этом вообще не думал. Совет Тринадцати, получается, тоже в курсе?
— Верхушка да. Шот, может еще кто-то из приближенных. За остальных не в курсе. Но мелочи и денег хватит.
— У меня уйма вопросов если честно. И первый это… Что ты курил? Без обид, все сходится и красиво, но все равно больше похоже на сраный фокус с постановой.
— Хах. Ну сходи, погляди на камешек еще раз. Пусть тебя засосет, как остальных. Ты проживешь свою жизнь в ускоренном режиме, увидишь финал и вернешься обратно. Может даже за пару месяцев реабилитации придешь в себя.
— Знаешь, я тебе верю. Еще недавно бы не поверл, но сейчас все как-то так складывается, будто к этому и шло.
— Я понимаю, — кивнул Мечник. — Отрицание было, остальное ты как-то пропустил. Это надо осмыслить и переварить.
— А ты как в этом всем участвешь? Ну окей, ты был самым крутым в вашем мире, потом что?
— Ничего, — пожал он плечами. — Сдох, проснулся тут прямо рядом с кристаллом. С голой жопой в буквальном смысле. Потом приперлись аборигены, ну то есть туристы. Нет, блин. Зеваки. Да. А я даже языка вашего не знаю. Но он сам потом пришел в голову, это Роркх адаптировал мое тело. Он же его и создал. Я, по сути, тоже часть проводящего камня. И неразрывно с ним связан. Хотя мое тело здесь куда слабее прежнего.
— Оп, — хлопнул я руками. — Так давай грохнем камень? Ты же наверняка знаешь, как это сделать.
— Конечно, — ответил Хауст. — Вообще легче легкого. Хватит какой-нибудь хорошей кувалды на самом деле. Ну или из автомата очередь.
— И? — почувствовал я себя тупым.
— И на это Роркх рассчитывает. Что кто-нибудь в мире расколет камень или убьет проводника-Древнего. И тем самым нарушит Договор о Войне.
— И что будет?
— Как и в любой игре. Дисквалификация нарушителя. Ему не придется соблюдать условия, просто соберет все силы и вторгнется. Договор нельзя нарушить, хоть мухлевать иногда можно. Например, я, как Древний не подпадаю под Договор. Меня можно убить. Только вот тогда мир обязательно нарушит правила, ведь некому будет их объяснить. И снова победа Роркха. Хотя и все по правилам.
— Я думал ты бессмертный. Йорк рассказывал.
— В Роркхе да. Но только в этот раз, так как я проводник. В реальном мире и в следующих боевых аренах я стану просто Древним. Одна жизнь на одну войну. Но сейчас есть некоторые преимущества. Например мне не нужна капсула для погружения.
— Это как так?
— Мое тело — часть кристалла. Роркх, который Город, тоже часть кристалла. По сути я одновременно и тут, и там. Переключаюсь, когда захочу.
— Извини, — произнес я.
— За что? — удивился Хауст.
— За лаву. И за Стужу. И вообще. Одно дело быстрая смерть под хоть каким-то блокиратором. А другое дело…
— Брось, — отмахнулся Хауст. — Но если тебе легче станет, то извинения приняты. Но так-то я привык к боли. Она делает сильнее.
— Я слышал. Про тебя и Юмидая. Говорят, ты сотню раз умер, чтобы стать сильнее.
— Сто семьдесят три, если верить Юмидаю. Ничего страшного. Пару лет отходняков и вот я уже почти в норме, — ухмыльнулся Мечник своей самой безумной улыбкой.
— А ханты? Неписи в Роркхе? — спросил я самое важное.
— Копии, — произнес Хауст и я облегченно выдохнул. — Они все давно мертвы. Роркх воссоздал их в качестве декораций. Ну и марионеток для игроков. Но все равно, если бы ты продал душу Джекса, я бы убил тебя в обоих мирах. Из принципа.
— Не хочу напоминать, — произнес я осторожно. — Но ты сам же сказал. Это ведь не твой брат.
— Названный брат.
— Тем более.
— Наоборот. В нашем мире клятвы имели вес. Любые. И братская клятва куда сильнее родства по крови. Да, Джекс умер, а твой хант лишь его точная копия. Но это все, что у меня было все эти годы. Причем Роркх воссоздал его в момент самого начала нашей войны. То есть этот Джекс даже не помнит, как сражался и умер в нашем мире.
— И раз уж мы об этом заговорили… Зачем все это? Если твои слова правда, то мы уже проиграли? Роркх копит силы, чтобы стереть и нас?
— Да. А затем город из твоего мира станет новой ареной для следующего. Роркх возьмет темных богов из ваших религий и придаст им форму. А у вас их большое разнообразие. Светлых тоже возьмет, но толку?
— Я тебя слушаю, Хауст, но все равно пока не понимаю. Для меня Роркх, это все же игра.
— Это она и есть. Роркх, который сущность, это по сути ребенок с практически неограниченными возможностями. А что любят дети?
— Играть.
— Играть и выигрывать, — поправил Хауст. — А как это делать, чтобы не нарушать Договор? Роркх создал игру со своими правилами. И напихал в нее столько скрытых механик и лазеек, что он всегда на три шага впереди. И заставил играть с ним целые миры. Он абсолютное воплощение всемогущего ребенка.
