— Да как их не игнорировать-то? Я же тебе дал прямую наводку на то, где искать Исаи, а ты пытаешься меня оскорбить, — хмыкнул Норобу.
— Дал наводку? Да на что… Сэнсэй, неужели ты думаешь, что…
— Конечно! Куда ещё пойдет освободившийся дух, который долго был без секса? — в комнату вошел сэнсэй.
— Думаешь, пошел трахаться?
— Не сомневаюсь. Он же хочет пуститься в отрыв, так что…
— И ты не хочешь поймать его?
— А что мы сейчас можем сделать? Обезвредить его? Это можно было сделать здесь, где онрё Мацуды ещё держалось за выход из дзигоку, а там… Там он будет гораздо сильнее. Даже наша скорость нас не спасет.
В руках Норобу держал старинный пергамент. Он сдул пыль со стола и разложил раритет на поверхности. Я взглянул на пожелтевшую поверхность, но ни слова не разобрал. Вроде бы частично знакомые иероглифы, но смысла в них не было. Они походили на загорающих черных тараканов, которые вольготно раскинулись на морском побережье.
— Что это? Рецепт куриной лапши? Почему иероглифы странно расположены?
— Нет, Тень, это даже не рецепт приготовления мозгов для одной пустой головы. Это манъёгана, неофициальный язык японской аристократии. Сейчас этот язык уже подзабыт, и только истовые хранители традиций могут изъясняться на нём. Но вот оммёдзи должен знать его. На нем написаны многие труды из старины глубокой… Как раз на нём и должна храниться запись о том, как победить онрё.
— Да? И совершенно случайно этот свиток оказался у тебя?
— Дурак ты, что ли? — насупился сэнсэй. — Кто же такую редкость будет хранить у себя? Этот свиток хранится в библиотеке главного оммёдзи. Дзун Танагачи. Старый идиот, который верит в чистоту помыслов и колдовское братство.
— А ты уже не веришь?
— Потому и дожил до таких преклонных лет, общаясь с якудзой. Это Дзуну Танагачи легко — он закрылся в своей башне и общается только с приглашенными людьми. Меня он ни разу не пригласил… Да я бы и не пошел. Не о чем мне разговаривать с выжившим из ума стариком.
Я только покачал головой. Это сколько же должно быть лет оммёдзи Танагачи, если сэнсэй называет его стариком?
— Ладно, свиток с рецептом победы над онрё у Дзуна Танагачи. Исаи шляется по Кабуки-тё, а это что за свиток у тебя? Что это за хрень?
— Старинный рецепт. Я думал, что вспомню его свойства, если приготовлю, но пока что не получается вспомнить…
— И поэтому принес сюда? От пыли свиток не испортится?
— На кухне запах стоит после зелья, вот я и вышел, чтобы не вдыхать его сверх меры. Я же пока не вспомнил, что это за зелье такое получилось.
Из кухни и вправду потянуло странным запахом. Он чем-то напоминал булочки с корицей и изюмом. Приятный такой запах. Завлекающий. Я невольно сглотнул слюну.
— А ты точно не ужин делал? Прям жрать захотелось…
— Точно. Вот что это за рецепт? Вот никак не могу вспомнить… — почесал голову сэнсэй.
Я подмел пол целиком. Теперь следовало вымыть пол, чтобы не осталось даже мельчайших осколков и можно будет принести циновки с улицы. Всё это время сэнсэй сидел, сжав голову руками. Так старательно сжимал, что были видны побелевшие костяшки пальцев.
— Нет, всё равно не могу вспомнить. Похоже, что старость подкралась настолько незаметно, что я даже не успел приготовить ей чай для гостей… А ведь я должен был сохранить остатки чести, чтобы суметь принять её достойно…
— Да причем тут честь и память? Сэнсэй, просто признайся, что тебе слишком часто били по голове.
— Эх, я бы ударил тебе по голове, но не думаю, что это принесет какую-либо пользу. Даже сотрясения мозга не случится, ведь трястись там нечему…
Я же только вздохнул и пошел за ведром воды и тряпкой. После помывки пол блестел, как у котика яйца. Можно было застилать циновками. На улице солнце уже почти полностью скрылось за крышами домов. Ещё немного и ночная жизнь придет на улицы Токио. Выползут те, кто днем отсыпается. Или же те, кто настолько заработался, что ему срочно нужна пьянка для снятия стресса.
Сэнсэй всё также сидел за столиком. Он водил пальцем по иероглифам и шевелил губами. Похоже, что память о рецепте так к нему и не вернулась. Я неторопливо расстелил циновки. На двух из них остались следы от упавших свечей. Похоже, что их придется заменить.
— Стесняюсь спросить, не пришла ли умная мысль в убеленную сединами голову?
— Отстань, Тень, я в печали.
— Понятно. Так что мы будем делать с Исаи? Может, у меня получится подпоить его и привести обратно? А что? В этом квартале и не такое случается.
— В этом квартале ничего не случается. Он находится под защитой клана Татсунокучи, а этот клан никогда не позволит чему-либо случиться в месте, где деньги текут рекой. Наш клан в дружеских отношениях с ними, поэтому не стоит ссориться с…
— А я и не собираюсь ссориться. Я только хочу найти Исаи, дать ему по башке и привезти сюда. Вполне невинное желание.
— И этим действием ты можешь доставить клану большие проблемы. Ты не просто дашь по башке однокласснику — ты лишишь заработка другой клан якудзы. А что это, если не прямое оскорбление? Нет надо действовать хитрее и осмотрительнее. Нам нужен план, как поймать того, кто гораздо сильнее нас.
— А если вызвать нового сикигами? Если заставим его вселиться в меня и тогда я накостыляю Исаи, а заодно покалечу Сэтору?
Сэнсэй только горько вздохнул. Он открыл свою «погремушку», из которой сыпались на огонь волшебные крошки, и показал, что она почти пуста. Жалкая щепотка сиротливо пересыпалась на дне артефакта.
— Увы, порошка для вызова почти не осталось. Чтобы его создать нужно не меньше недели. А это тоже время. Неизвестно, что выкинет твой друг за этот период.
— А что он может выкинуть?
Ответом мне был телефонный звонок. Я тут же подскочил к лежавшему мобильнику и присвистнул — на экране высветилась довольная рожа Исаи.
— Алло?
— Хуем по лбу не дало? — послышалось довольное хихиканье одноклассника. — Классная шутка, слямзил её у русских…
— Похоже, что тебя обидели — всех выебли, а Исаи не увидели. Мы долго так можем перекидываться шутейками. Ты лучше вернись обратно. Вернись, а? Я всё прощу…
— Дурак ты, хинин! Я не вернусь! Зато я узнал, что Сэтору не в курсе, кто убил его отца. Ха-ха, как интересненько! Интересненько же, скажи!
— Ничего интересного, сплошной голяк. Исаи, ты сейчас в каком месте?
— Ну, тут мыльно, влажно, тепло… В общем, тут классно. Но не в этом суть. Скажи, хинин, как тебе лучше будет умереть? В яме со скорпионами или на деревообрабатывающем станке, когда с тебя будут снимать стружку за стружкой?
Я заметил, что сэнсэй прислушивается к нашему разговору. На заднем фоне действительно были слышны звуки капающей воды.
На горячих источниках? В сэнто? Где он мог быть?
— Я вообще не собираюсь умирать. А вот тебя я по любому грохну!
— Конечно же грохнешь. Обязательно грохнешь… Но… Слушай, хинин, а мы с тобой так и не договорились по поводу «Черного кумитэ»! Помнишь, я сказал, что ты будешь выступать до тех пор, пока не сдохнешь? Так вот, пора бы вернуть тебя в настоящий мир боевых искусств. Я думаю, что на следующей неделе ты выйдешь на арену.
— Никуда я не пойду, — буркнул я в ответ.
— Пойдешь как миленький! Или я передам Сэтору последнюю просьбу его отца. Ну же, хинин, не будь таким букой. Дай мне позабавиться напоследок — покажи хороший бой. Если покажешь, то я… Я обещаю не трогать сэнсэя. По крайней мере, не убью его первым.
Я поднял глаза на Норобу. Тот мрачно смотрел в ответ.
— Ты же всё равно собираешься всех убить.
— И что? Я не убью его первым — это уже плюс. Хинин, решайся! Или я расскажу всё Сэтору и мы с ним вместе распнем твоего учителя, как христианского бога, или же ты выступишь и потешишь мою душу. Не ссы, хинин! Или всё-таки решишь струсить?
— Я не трус. И тебе ли этого не знать!
— Я знаю это. И поэтому спрашиваю — ты согласен?
Сэнсэй молчал. Он предоставил право выбора мне.
