— Все, я жестоко отомщу за произвол…
— Обязательно! — согласился Булатов и поцеловал в надутые губы — и остатки вялого сопротивления мгновенно истаяли…
Когда он принялся избавлять невесту от одежды, несколько полосок с двумя черточками выпало из кармана на пол. И они одновременно их увидели.
— Хм…
Кир наклонился за предательскими уликами, а девушка зажмурилась, чувствуя, как ускоряется стук ее сердца.
— Родная, — его губы требовательно прижались к ее сжатым устам, — взгляни на меня.
Лиля открыла глаза и всхлипнула. Ей стало грустно, что даже подать неожиданную новость не сумела правильно. Да еще Кир смотрел на ее так пронзительно нежно, любяще, тепло и понимающе… что вновь захотелось плакать, только от счастья.
— Спасибо, любимая, спасибо…
Благодарность выражалась не только словами, а и нежными прикосновениями рук, пьянящими поцелуями, благоговением во взгляде… И мрачное настроение отступило — присутствие жениха успокаивало, вселяя надежду, что с нестабильностью Силы они разберутся.
— Я люблю тебя, — шепнула Лиля, смахивая последнюю слезинку.
— И я тебя люблю, — оборотень, опустившись на колени, с нежностью поцеловал пока еще плоский животик, — и его или ее тоже люблю.
— Когда успел? Если узнал только что? — с улыбкой поддела магичка, жмурясь от ласки, как кошка на солнце. — Говорят, только материнская любовь — безусловное чувство, а отцам нужно время на ее возникновение.
Вервольф не ответил, щекоча дыханием ее кожу над верхней линией кружевных шортиков. И девушка, давно изучившая способы любимого уйти от нежелательных вопросов, насторожилась.
— Постой-ка… ты ведь узнал только что?!
Он шумно вздохнул и, поднявшись, виновато признался:
— Нет, девятого мая.
— Кирилл?! Откуда?
— Отсюда, — он коснулся указательным пальцем своего носа. — Обнимая тебя после разлуки, я сразу ощутил, что твой аромат немного изменился, став нежнее. В знакомом запахе появилась нотка, пробуждающая ассоциации с ночной фиалкой.
Лиля фыркнула:
— Ну, хоть не с садовыми лилиями… А почему молчал? Ждал, чтобы я сама узнала?
Кир, включая теплую воду, кивнул.
— А еще я не хотел, чтобы ты волновалась раньше времени из-за посвящения. Я много читал, как о беременности, так и о ритуале. И могу тебя обрадовать.
Лиля затаила дыхания, мысленно восхищаясь конспирацией мужчины. И как только хватило силы воли ничем не выдать свою осведомленность? Да еще и специфическую литературу читал, а она не заметила.
— В первом триместре прохождение ритуала допускается при условии, что будущая мама чувствует себя прекрасно, как физически, так и духовно. Поэтому кончай разводить сырость, госпожа Макарова… пока еще Макарова… И давай уже купаться, потому что отец твоего ребенка голоден, как волк…
Некоторое время спустя магичка, завернувшись в полотенце, сушила волосы перед зеркалом. Критично вглядевшись в отражение, состроила грустную гримасу и прошептала:
— М-да, уже пахну по-другому, а вскоре вообще стану толстой и страшной…
Несмотря на шум фена, Булатов услышал и, бросив бриться, укоризненно произнес:
— Чтобы я этого больше не слышал, ясно? Ты — самая красивая и желанная на свете. Но если вдруг и поправишься после родов, я применю одно средство, которое быстро вернет тебя в форму.
— О!..
Мужчина заулыбался, наблюдая, как щеки невесты ожидаемо розовеют.
— Мы вместе будем бегать по утрам, — отметив негодование в Лилином взгляде, тотчас добавил: — Ну, и не только бегать…
*
— Боюсь, застряли мы здесь надолго, — вздохнула Марина, бросив взгляд на потоки воды, льющиеся за окном.
— Зато теперь можно выбирать продукты вдумчиво, не торопясь, — нашла положительный момент в ситуации Катя Петрашова, — а не как обычно, галопом, постоянно что-то забывая.
— Если бы кто-то не оставлял список покупок дома…
— Ну, теть, не начинай с начала. Я — девушка, мне положено быть ветреной.
— Кем положено? — усмехнулась Марина.
— Самой матушкой-природой, — нашлась с ответом племянница.
Женщина покачала головой и покатила наполовину загруженную тележку вдоль ряда с молочной продукцией.
— Эх, а я планировала приготовить ужин из нескольких блюд, а то с моей новой работой ты ходишь голодная, даже похудела, бедняжка.
Катя поморщилась, промолчав. На ее вес повлияло совсем другое. Как ни смешно звучит в ее возрасте, виноваты нервы. Украдкой взглянув на дисплей телефона, она вся подобралась и высказала неожиданную просьбу:
— Теть, а приготовь мне оливье, пожалуйста!
— Это ведь зимний салат, Катя. Может, лучше окрошку?
— С огромным количеством петрушки и укропа? — девочка скривилась. — Нет, хочу оливье, пожалуйста, теть!
Марина вздохнула, понимая, что когда упрямая племянница о чем-то просит, лучше согласиться, тем более что делает она это редко.
— Ладно, сейчас посмотрю, что нам осталось купить.
— Только маринованные огурцы. Давай возьмем весовые? — хитро заулыбалась Петрашова, и, забрав у женщины тележку, поспешила к отделу гастрономии.
У витрин с готовыми салатами, маринованными грибами и овощами расхаживала сухонькая старушка. Увидев, что к продавцу-консультанту обратилась молодая женщина, она визгливо крикнула:
— В очередь, гражданочка, в очередь! За мной будете, я первая подошла.
Марина, пожав плечами, отступила под напором агрессивной пенсионерки, Катя с неприкрытым удивлением уставилась на бабку.
— Да, милочка, я как раз думала, что нужно купить огурчики, не убирай их!
Девушка в фирменной одежде продавца супермаркета заучено улыбнулась.
— Сколько вам взвесить?
— Постой, вдруг они у вас прокисшие? — буркнула бабка. — А ну, дай нюхну.
Консультант все с той же застывшей улыбкой протянула один огурец на специальной лопатке. Старушка вытянулась в струнку и таки дотянулась до руки девушки, ухватив ее за запястье.
Катя, расширившимися глазами глядя, как бабка водит крючковатым носом над несчастным овощем, прошептала:
— Что-то я перехотела оливье…
Чуть позже, спрятавшись за полкой с чаями, Марина с племянницей сдавленно рассмеялись.
— Все, в гастрономии супермаркета больше никогда ничего не покупаем.
— Да, а то придется кушать, гадая, побывал над ними нос какой-нибудь бабки или нет, — согласилась брезгливая племянница и вновь взглянула на время.
— Кать, ты кого-то ждешь?
— Почему ты так решила?
— Ты постоянно оглядываешься, Кать, не упирайся, я ведь давно заметила. Так что, кого ты ждешь?
