Простенький такой дедок, подпоясанный верёвкой. Жиденькие белёсые волосики, мелкая мордашка, бородёнка, застиранная рубаха, мешковатые штаны, стоптанные чуни. Самый настоящий дед Щукарь, только вот взгляд острый и внимательный. Оглядел меня со всех сторон и уселся на чурбак, на котором обычно сидела Раклина.
-Я, это, местный староста. Ханриком кличут. А ты кто же будешь?
Человек, пусть и нечаянно сохранивший мне жизнь, имел право на ответы, но я, по привычке, решил говорить только полуправду. Пока я видел только сарай, остальное знал только со слов Раклины, а как там на самом деле - один бог знает. Так что только полуправда, чтобы не заподозрили в откровенном вранье, но рассказывать о себе я не собирался.
Губы ещё плохо слушались, но Раклина большую часть из сказанного понимала, так что староста пришел не просто так.
-Меня зовут... Гарда.
Староста попробовал странное имя на вкус.
-Кличка, что ли?
-Имя.
-Хм, у нас так не кличут. А какого ты роду-племени? Как у нас оказался?
-Не помню. Ничего не помню. Помню, что дрался с кем-то, а потом чернота.
-На кулачках, что-ли?
-Не, оружием. Много нас было, но с кем дрались и почему - не помню.
Староста не спускал с меня задумчивого взгляда.
-Дрались, много, оружием. Только вот я и слыхом не слыхивал о подобном в наших краях. А где это было?
-Не знаю. Не помню.
-А как же ты у нас оказался?
-Не знаю - честно признался я - Думаю, что магия.
-Какккая магия?! - напрягся староста.
-Какая - не знаю, но народу билось много, наверное, и маги были. А иначе как бы я оказался незнамо где, да ещё и чтоб земля дымилась?
-Откуда знаешь?
-Раклина рассказывала.
Староста покосился на лекарку.
-Странно всё это. Здесь помню, а здесь не помню... Ну, да ладно, хотя бы говорить начал и имя вспомнил, уже хорошо. Начнешь ходить, вокруг посмотришь, может и ещё что вспомнишь...
Снова потянулись дни, и постепенно у меня начало получаться. Сначала просто сидеть, затем и садиться самостоятельно. Но прошло ещё не меньше месяца, прежде чем смог выйти из сарайки. Раклина гордилась мной, и в честь такого события сделала мне "царский подарок" - две старые юбки. Одну - на пояс, а другую - на шею. И звучит смешно, и выглядело дико, но ведь до этого одежды у меня вообще не было. Холода я не чувствовал, разве что дрожал иногда, но ведь мне предстояло общаться и с другими жителями деревни. А видуха у меня была.... Руки и ноги словно усохли, превратившись в палочки. Ребра можно было пересчитать, да и остальные кости выпирали. И всё тело словно шерстью покрыто лохмотьями старой кожи, слипшимися листьями, травой. Новая кожа нарастала, но старая отваливалась медленно, а Раклина категорически запретила отдирать эти кусочки. Тело зудело, но я был согласен потерпеть - теперь, когда я начал ходить, снова свалиться от открывшихся ран или заражения совершенно не хотелось. Так что юбки для меня были самое то - не стесняет, не трёт, и перед людьми показаться не стыдно. Хотя, как сказать. Я как-то заглянул на свое отражение в бочке с водой, и впечатление было, честно говоря, хреновое.
Череп мумии, обтянутый полупрозрачной розовой кожицей. В прежней жизни мне довелось несколько раз видеть лица людей после страшных ожогов, но по сравнению с ними я выглядел почти красавчиком. Новая кожа натянута до предела, но нет ощущения сплошного рубца. Скорее, неестественно новая, неестественно тонкая, чистенькая, с красноватым оттенком, но всё-таки кожа. Ни единого волоска на голове. Ни ресниц, ни бровей, ни прически. От ушей остались только жалкие огрызки. Нос заострен, усох, но вроде форму почти не потерял. Губы тонкие, словно щель на лице, чуть неровные после того, как Раклина разрезала их, но и с такими можно жить. На левой щеке грубый шрам со следами швов, но за него я Раклину ругать не буду. А так почти нормально - ну, измученный тяжелой болезнью старик, но мало ли чего случается в жизни. Во всяком случае, я жив, на своих ногах, и ни одна собака не признает во мне прежнего красавчика Гордана, одного из рода Золотого Дракона.
Хотя ... и с Золотым Драконом не всё было так однозначно. Раны постепенно подживали, и старая кожа с ошметками запекшейся кожи потихонечку, маленькими кусочками, отпадала то от случайного движения, то от того, что я её нечаянно намочил. Уже появились довольно большие участки чистой кожи, но я заметил странность - цвет у этих участков был пятнистый, неравномерный. Вроде понятно, что перемешались кусочки относительно целой старой кожи и более светлые кусочки новой кожи, что между ними более светлыми штрихами пролегали рубцы в тех местах, где кожа рвалась, но... Иногда мне начинало казаться, что в этом месиве пятен просматривается некий порядок. В какой-то момент даже мелькнула мысль, что это начинает походить на... кожу змеи. Не чешуйками (кожа была почти гладкая), а именно рисунком, образованным чередованием пятен. Мысль, что издалека кто-то может воспринять его и за рисунок чешуи дракона, я старательно задавил. Уж чего-чего, а переродиться в рептилию - самое последнее, о чем я бы стал мечтать. А вот то, что мне всё-таки придется прятать свое тело от чужих взглядов, уже начало восприниматься как аксиома.
С местными отношения не складывались. Деревушка оказалось небольшой, дворов на тридцать, соответственно и народу сотни полторы. Постепенно я окреп настолько, что мог пройти деревню из конца в конец, но разговаривать было не с кем - взрослые целыми днями работали, да и ребятня без дела не слонялась. Я не ждал ничего конкретного, но удивило, что никто не обращает на меня внимания. Спросил об этом у Раклины, но та только отмахнулась: "А чего на тебя смотреть? Это первые дни было в диковинку, и тут в сарае перебывала вся деревня. А теперь чего? У всех дела, а ребятня тебя просто боится. Вот если бы ты истории занимательные рассказывал, тогда конечно. А так...".
Всё было логично, и я не стал ни на кого обижаться. Всё правильно - урод и калека в деревне не очень то и нужен. Так что я ковылял, стараясь вернуться себе уверенность движений, присматривался, и всё острее вставал вопрос - а что дальше? Да и отношение старосты ко мне изменилось. После нескольких разговоров, в которых он пытался выспрашивать о моём прошлом, он стал будто тяготиться мной. Вроде я не сказал ничего особенного, но... изменилось.
Обоз был довольно большим (по местным меркам). Десяток крытых повозок, каждая запряжена парой лошадей. У каждой повозки возница, пятерка мужиков довольно сурового вида, парочка женщин, роль которых я не понял.
