— Это подарок, — сказала я Лизе и снова спрятала медальон под майку. Я предпочитала хранить его у сердца, а не носить на виду.
— Понятно, — кивнула девочка и принялась бегать по комнате.
— Она у вас непоседа! — Улыбаясь, я обернулась к Лорейн и неожиданно встретила ее ошарашенный взгляд.
Заметив мое недоуменное смятение, Лорейн всплеснула руками:
— Я забыла о кексах! Они же до сих пор в духовке! Я оставлю вас ненадолго.
Я хотела предложить ей свою помощь, но Лорейн уже выбежала из комнаты.
— Арделл приехал! — закричала вдруг Лиза. Эта егоза уже сидела на подоконнике, прилипнув носом к окну. — С ним так весело! Иногда он читает мне сказки.
Так как к Бертенам приехал новый гость, я решила, что мне лучше уйти. Но для начала нужно было дождаться Лорейн.
— Хочешь, и я почитаю тебе, пока мама не вернулась? — предложила я Лизе.
— Да! — обрадовалась она и вручила мне красочную книгу со сказками. — Про спящую красавицу можно?
— Хорошо, — согласилась я, листая страницы.
Лиза неожиданно порывисто обняла меня и чмокнула в щеку.
— Будешь моей лучшей подругой? — спросила она, доверчиво прижимаясь ко мне.
— А разве ты до сих пор мне не подружка? — Я изобразила удивление.
— Конечно, подружка! — радостно подтвердила малышка. — А хочешь, я расскажу тебе тайну?
— Давай! — кивнула я, приняв самый серьезный вид.
— Я — принцесса! — важно сообщила девочка и, погрозив пальчиком, строго предупредила: — Только об этом никому нельзя говорить.
— Везет же тебе! — в восхищении прошептала я, стараясь при этом не улыбаться. — Обещаю, что никому не расскажу.
— Ладно! — кивнула девочка и по-королевски взмахнула рукой: — Ну, теперь сказку! И давай по-русски!
Я начала читать, а заодно и переводить текст, Лиза же прилегла на ковре, сунув под голову плюшевого тигра. До конца истории оставалось совсем немного, когда я вдруг обнаружила, что моя маленькая подруга крепко спит. Я положила книжку рядом со спящей красавицей и вышла из комнаты, решив все-таки найти Лорейн и распрощаться.
В доме было тихо. Сквозь большие, в полстены, окна виднелась терраса, освещенная ярким светом. Там, откинувшись на стульях, сидели Лорейн и Ренард, и, не сводя глаз, смотрели друг на друга. Мне определенно пора было отправляться домой. Я вышла на террасу и только теперь заметила еще одного человека, сидящего за столом. Как только я встретилась с ним взглядом, со мной произошло нечто необыкновенное. Ко мне неожиданно вернулись те ощущения, которые я испытала, нырнув в ледяную прорубь крещенской ночью: сердце вдруг пустилось вскачь, в висках застучало, меня бросило в жар, потом в холод, воздуха катастрофически не хватало. Это длилось секунды, но мне показалось — целую вечность. Должно быть, я выглядела очень нелепо, так как молодой человек с застывшей полуулыбкой смотрел на меня во все глаза, и от этого моя память мне отказывала, я не могла вспомнить ни единого слова до тех пор, пока не услышала голос Лорейн:
— А вот и Эмма! Познакомься, дорогая, это — Арделл Норманн, наш друг.
— Добрый вечер! — как последняя идиотка, поздоровалась я по-русски.
Арделл ослепительно улыбнулся и ответил, правильно поняв мою приветственную фразу:
— Здравствуй, Эмма.
У него были вьющиеся волосы цвета спелого льна и при этом неожиданно темно-карие глаза, от которых, пытаясь вернуть себе самообладание, я наконец-то сумела отвести взгляд.
— Очень приятно, — пробормотала я уже по-французски и обратилась к Лорейн. — Мне, пожалуй, пора. Спасибо вам за этот вечер.
— Ни в коем случае! — запротестовала Лорейн. — Ты еще ни одного кекса не съела и чай так и не допила. Давай-ка, я налью тебе свежего!
Ренард придвинул ко мне стул и жестом пригласил сесть.
Мне пришлось согласиться, но чувствовала я себя не в своей тарелке и, боюсь, всем это было ясно, как день. Лорейн, глядя на меня, воскликнула:
— Я смотрю, Лиза тебя совсем измучила!
Такое предположение меня даже обрадовало — пусть они лучше думают, что я устала, играя с ребенком, чем связывают мои пылающие щеки и растерянный взгляд с появлением нового гостя.
— Она сама устала и теперь крепко спит, — сообщила я.
— Лиза, принцесса моя! — с бесконечной нежностью в голосе произнесла Лорейн. — Теперь я и представить себе не могу, как же мы жили без нее?! А у тебя, Эмма, есть братья или сестры?
— Нет, я в семье одна, к сожалению.
— Ты хорошо говоришь по-французски! — сделал мне неожиданный комплимент Арделл.
Я зарделась и, стараясь избегать его взгляда, парализующего меня, сказала:
— Я не могла на нем не заговорить. Моя бабушка преподавала французский в университете, на нем свободно говорит папа и один из моих друзей. Меня учили ему с раннего детства, бабушка частенько объявляла «французские недели», в течение которых дома нельзя было произнести и слова по-русски. Их с папой стараниями иногда мне кажется, что французский — мой второй родной язык.
— Бабушка, наверное, теперь гордится тобой, — улыбнулся Ренард.
— Она умерла два года назад, — тихо сказала я, и он поспешил извиниться.
На улице уже совсем стемнело, вокруг уличной лампы кружили ночные бабочки и целые тучи мошкары. Я допила чай и поднялась.
— Мне действительно пора идти. У тебя восхитительные кексы, Лорейн. Спасибо вам за приглашение и приятный вечер.
— Это тебе спасибо, Эмма, — улыбнулась Лорейн. — Мы были рады познакомиться с тобой.
— Очень рады, — поправил жену Ренард.
Что и говорить, мне было приятно слышать такие слова. Должно быть, чай помог мне успокоиться, теперь я владела собой достаточно хорошо для того, чтобы посмотреть в глаза месье Норманна и даже кивнуть ему с улыбкой:
— Доброй ночи!
Но Арделл вдруг тоже поднялся.
— Разреши тебя проводить. — Его вопрос звучал как утверждение.
Надеюсь, что в неярком свете облепленной насекомыми лампы никто не заметил моих вспыхнувших щек.
— Не стоит ходить одной по темным улицам, Эмма. Это может быть опасно, — заботливо добавил Арделл.
— По дороге до соседнего дома со мной вряд ли что может случиться, — смущенно улыбнулась я. И тут же сказала, поражаясь самой себе: — Ну, хорошо, пойдем вместе.
Я тепло простилась с Ренардом и Лорейн, и мы с Арделлом вышли за ворота.
Несколько метров мы прошли в полной тишине, только ветер шумел в густой листве. Хотела бы я сказать хоть что-нибудь, но язык словно прилип к нёбу, а в голове не было ни одной вразумительной мысли. Рядом с другом Бертенов я волновалась, как никогда раньше. Из-за облачной ширмы робко выглядывал месяц, и мне вспомнились слова папы: «…симпатии, прогулки под луной, это должно быть в каждой юной жизни!», и, пожалуй, сейчас я бы не стала с ним спорить. Мне нравилось идти рядом с Арделлом, чувствовать его приятный запах, слышать частые удары своего сердца. Несмотря на волнение и полный хаос в мыслях, мне бы хотелось, чтобы дом Валери был гораздо дальше, в нескольких кварталах отсюда. В чьем-то дворе завыла собака, и где-то дальше по улице залаяли другие.
