Он чуточку побледнел, во взгляде промелькнул страх, но выпрямился и сказал твердо:
— И все-таки я верю в ваше великодушие!
Я скривился, сказал зло:
— Думаете, не понимаю? Да, вы продумали хорошо. Полгода взвешивали за и против? И если вот я пообещаю вам, а потом захвачу Гланды, то о вас будут слагать баллады, как о благороднейшем из рыцарей, обезумевшем от любви и пожертвовавшем ради нее даже короной, а обо мне, как о подлейшем из правителей!
Он спросил, глядя исподлобья:
— Но ведь это похвально для политика?
— По мнению других политиков, — отрубил я. — Но лорды, торговый люд и даже простонародье думают иначе. А я, увы, почему-то их мнением дорожу тоже. В конце концов, это они, а не политики слагают баллады, над которыми даже рыцари роняют слезки!
— Значит, — проговорил он, оживая на глазах, — для политика поддержать мое желание жениться на леди Каринде и рискнуть короной — выгодно! Не так ли?
— Нужно сперва просчитать все риски, — сказал я неохотно. — И взвесить. Хотя вариант есть…
Он внимательно и настороженно следил, как я поднялся и пошел к большому сундуку в углу шатра. На крышке огромный амбарный замок, но я вытащил дужку из петель и, отшвырнув на лавку, поднял крышку.
Король Бенджамин все это время не двигался, короли вообще избегают лишних движений, а я вытащил свернутый в трубочку лист бумаги, он обвязан шелковыми нитями и запечатан большой свинцовой печатью, раскачивающейся на шелковой веревочке.
— Поинтересуйтесь.
Он осторожно взял в руку, но не вскрывал, смотрел на меня испытующе.
— Что здесь?
— Вскрывайте, — сказал я. — Там нет колдовства. Полагаю, Ваше Величество, вам надлежит внимательно прочесть вот этот документ прежде, чем продолжим разговор. Не пугайтесь, он не направлен против Гландии, как и вообще не направлен… внешне. Это коллективный договор ряда королевств о взаимной поддержке и взаимовыручке. Когда поставите свою подпись, у меня будут веские основания вмешиваться в вашу политику.
Он с некоторым испугом взял в руки свиток.
— И что… кто-то готов подписать?
— Уже подписали, — соврал я, не моргнув глазом. — Короли Сакранта Леопольд Кронекер, Ирама — Иоанн-Георг Гехинген, Бриттии Ричмонд Драгсхолм, Гиксии Натаниэль Стокбридж… а вскоре подпишет Варт Генц, который уже не Варт Ганц, а королевство Великая Улагорния… ничего-ничего, скоро и до вас докатятся это великолепные новости, которые нашим недругам покажутся грозными и недобрыми.
Он начал осторожно высвобождать листок от печати и шнурков, лицо стало озабоченным.
— А вы уверены…
Я прервал:
— Вы не прочли еще, а уже шерсть дыбом, как у дикобраза! Дикобраз — это такой большой ежик. В договоре предусмотрено, никто не может вторгаться к вам, как и к другим, не иначе чем по просьбе местного короля!.. К примеру, помочь погасить мятеж. Понимаете же, что даже если король может погасить и сам, это будет стоить ему большой крови, а если с трех сторон войдут дружественные армии…
— Ох, — пробормотал он, — не верю я в дружественные армии.
— Я тоже, — ответил я, — но верю в коллективный договор. Ни я, ни кто-то другой к вам не сунется. Однако ваши лорды будут знать, что на троне — Бенджамин Регенштайн, а если попытаются сместить, пусть даже за нарушение их древних обычаев, союзные войска войдут по вашей просьбе в королевство и, салютуя вам, разорят гнезда непокорных.
Он наконец-то перевел дыхание, чуточку ожил, даже глаза заблестели.
— Мне кажется, Ваше Величество, — сказал он живо, — вам сам Господь подсказал текст такого договора!..
— Да, — согласился я, — у нас Господь достаточно мудрый, как бы ни сомневались еретики.
— Я подпишу договор, — сказал он. — Не ради спасения шкуры… что для мужчины всего лишь жизнь?., но потому, что хочу править богатым и цветущим королевством…
— А как же подвиги? — спросил я.
Он коротко усмехнулся.
— Я же из династии королей, Ваше Величество! Меня еще прадед держал на коленях и говорил, что лучше всего, когда рыцари проливают кровь на турнирах, а не в войнах. И дед повторял. И отец. Турниры всегда можно сделать еще более жестокими и кровавыми, если так уж народ жаждет, но все равно это не война!.. К примеру, сейчас самыми популярными остаются одиночные схватки, но можно сместить интерес в сторону мелее. Когда отряд на отряд… а лучше, большой отряд на большой отряд… это и есть контролируемая война, что ведется на специально отведенном поле и не разоряет города и села!.. Честно признаюсь, подвиги люблю, но свирепею, когда сжигают деревни и убивают крестьян!
Я смотрел на него с интересом.
— Вижу, вы все продумали.
Он ответил скромно:
— Большую часть я услышал от деда. А сам разве что чуть-чуть оформил в понятные слова. Это говорю не ради спасения шкуры, что она для мужчины, как уже сказал, но королевства в самом деле должны жить в мире! Но мы хоть постоянно это твердим, а воюем и воюем.
Я посмотрел на фужеры, оба заполнились темно-красным вином богатого насыщенного оттенка.
— Ваше Величество… Я всегда радуюсь, когда встречаю хорошего человека. А сегодня у меня такой день!.. За леди Каринду?
Он с широкой и счастливейшей улыбкой на лице взял в руку бокал с вином и поднял на уровень глаз.
— За нее, Ваше Величество! И спасибо за понимание.
Какое там понимание, мелькнуло в моей голове, когда появился Альбрехт и учтиво сообщил, что для Его Величества подготовили шатер, может отдохнуть малость, пока подтянется остальная свита. А четверку друзей он может пригласить к себе хоть сейчас.
Какое понимание, я уже почти не понимаю, как это можно так обезуметь от любви, что идти на риск гражданской войны в стране! Хорошо, все же нашел выход, извернулся, хотя вообще-то самое правильное было бы отказаться от этой Каринды и жениться на дочери другого короля, женщины все одинаковы, но так бы еще и упрочил свой трон и положение династическими узами.
С другой стороны, как он верно заметил, мы все-таки живем в благородном рыцарственном мире, даже простолюдины стараются не уронить себя, а уж нам тем более не пристало. И не потому, что такие вот честные, а живем в таком мире, где честность и благородство еще почитаемы. И когда говорят о мужском достоинстве, то говорят о мужском достоинстве, а не о том, что имеют в виду демократы.
Прошло не больше четверти часа, как быстро вошел Норберт и доложил почти шепотом:
— Показались всадники! На знаменах цвета короля Гландии.
— А чего шепчете, сэр Норберт? — спросил я. — Они что, уже за шатром?
Он помотал головой.
