— Понятно. Так что же ты собираешься теперь делать?
— Не знаю. В Стоун Торе я работал в трактире и иногда помогал конюху. Думаю, придется мне вернуться туда на зиму.
Серегил ничего не сказал на это, и Алек продолжал молча свежевать тушку. Потом, не поднимая глаз, он спросил:
— Вчера, в замке Асенгаи… Они ведь охотились за тобой, верно?
Серегил слегка улыбнулся, насаживая первого кролика на длинный прут и пристраивая импровизированный вертел над углями.
— Задавать такой вопрос человеку, которого ты не знаешь, небезопасно. Если бы дело было действительно так, я мог бы тебя убить за излишнее любопытство. Нет, я просто путешествовал, собирая песни и сказания. Таким образом мне обычно удается хорошо пополнить свой репертуар.
— Значит, ты на самом деле бард?
— Иногда. Я недавно побывал в окрестностях Керри — собирал там сказания о фэйе, которые, говорят, когда-то жили в Железных горах за перевалом Дохлого Ворона. Раз ты из тех краев, ты тоже должен знать что-нибудь об этом.
— О древнем народе, хочешь ты сказать? — ухмыльнулся Алек. — Это всегда были мои любимые легенды. Мы иногда путешествовали вместе со скальдом, который знал их множество. По его словам, древний народ был волшебным — как тролли или кентавры. Когда я был маленьким, я высматривал их в тенях деревьев, хоть отец и говорил, что это все глупости. «Все эти россказни — выдумки болтунов», — обычно ворчал он…
Голос Алека дрогнул, и юноша умолк, вытирая глаза, как будто их ел дым.
Серегил тактично не заметил его печали.
— А потом я попался в лапы солдатни Асенгаи — так же, как и ты. Теперь мне нужно в Вольд — через три дня я должен там выступать.
— Три дня? — Алек покачал головой. — Чтобы добраться туда так быстро, тебе придется двинуться напрямик через холмы.
— Проклятие! Похоже, я забрался дальше на запад, чем предполагал. Как мне говорили, путешествовать в тех местах — дело опасное, если не знаешь, где находятся источники.
— Я могу показать тебе дорогу, — предложил Алек. — Я провел в тех краях всю жизнь. Может, и работу себе найду в Вольде.
— А город ты знаешь?
— Мы с отцом каждый год продавали там шкурки на осенней ярмарке.
— Похоже, я нашел себе проводника. — Серегил протянул Алеку руку. — Сколько это будет стоить?
— Я не могу взять у тебя деньги, — запротестовал Алек. — После всего, что ты для меня сделал… Серегил отмахнулся от возражений:
— Гордость — это для тех, у кого толстый кошелек, а тебе предстоит пережить долгую холодную зиму. Брось, назови свою цену, и я охотно заплачу тебе.
Против этого возразить было нечего.
— Две серебряные марки, — сказал Алек, подумав. Однако когда он протянул руку Серегилу, чтобы скрепить сделку, юноша вспомнил предостережения своего отца; он запнулся и добавил: — Звонкой монетой, и половину вперед.
— Очень разумно с твоей стороны. Серегил еще не выпустил его руку, как Алек вдруг ощутил в ладони что-то круглое: это оказалась большая и тяжелая серебряная монета — шириной в два пальца, покрытая тонкой чеканкой.
На одной стороне монеты был изображен полумесяц, от которого расходились пять лучей, и стилизованное изображение пламени; на другой — женщина в короне и латах поверх развевающегося одеяния, с мечом в руке.
— Как тебе удалось всунуть ее мне в руку? — удивился Алек.
— Если раскрыть секрет фокуса, пропадет все впечатление, — ответил Серегил, кидая Алеку влажную тряпку. — Теперь я займусь готовкой, а ты пойди вымойся. На твоем месте я бы поплавал.
Улыбка Алека угасла.
— Клянусь потрохами Билайри, на дворе зима, а ты предлагаешь мне искупаться?
— Раз нам с тобой в ближайшие дни предстоит спать под одним одеялом, то да. Не хочу тебя обидеть, но пребывание в темнице не придает человеку аромата. Так что давай, а я присмотрю за жарким. И сними это рубище! Я дам тебе чистую одежду.
Преисполненный сомнений, но не желая выглядеть неблагодарным, Алек взял тряпку и одеяло и направился к озеру. Кружевная наледь на прибрежных камнях, однако, заставила его усомниться в необходимости проявлять благодарность очень уж рьяно. Сбросив свои лохмотья, Алек поспешно ополоснулся и закутался в одеяло. Наклонившись к воде, чтобы умыться, Алек увидел свое отражение и замер, дрожа. Только накануне головорезы Асенгаи привязывали его к доске и окунали в бочку с водой; они держали его в ней так долго, что он уже думал: легкие его лопнут. Нет уж, спасибо, хватит с него воды…
Серегил ехидно улыбался себе под нос, наблюдая поспешное омовение. Эти северяне за зиму обретают прямо-таки отвращение к воде. Порывшись в котомке, Серегил вытащил запасную тунику, штаны и пояс.
Алек поспешно вернулся к костру, и Серегил передал ему одежду.
— Думаю, что это тебе подойдет. Мы с тобой почти одного роста.
— Спасибо. — Ежась от холода, Алек отошел на несколько шагов и повернулся спиной к Серегилу, прежде чем сбросить одеяло.
— Ребята Асенгаи не жалели усилий, — заметил тот, глядя на следы побоев на спине и ягодицах юноши.
— О благословенные руки Далны, есть же на свете такая вещь, как скромность… — пробормотал Алек, натягивая штаны.
— Никогда не видел в ней никакого прока и не знаю, почему ты этим так озабочен. Если не считать синяков и недовольной мины, на тебя вполне приятно смотреть. — Выражение лица Серегила не говорило ни о чем, кроме задумчивого интереса, — как у человека, рассматривающего лошадь, которую он собирается купить.
Действительно, Алек достаточно привлекателен, думал Серегил, забавляясь смущением своего спутника, — строен и быстр в движениях, с умными синими глазами и светлой кожей; парень легко краснеет и явно не умеет скрывать своих чувств. Впрочем, этому легко помочь, хотя иногда лицо простака — вещь полезная. Растрепанные золотистые волосы выглядели так, словно их ровняли не ножницами, а охотничьим ножом… скоро они отрастут, и тогда парня можно будет привести в приличный вид. И все же было что-то еще, что занимало Серегила больше, чем внешность Алека. У парня ловкие руки, он быстро схватывает — а этому научить нельзя, — и он задает вопросы.
Алек кончил одеваться и протянул руку за серебряной монетой, которую ему дал Серегил, чтобы положить ее в кошелек, привешенный к одолженному поясу.
— Подожди секунду. Посмотри, как я это делаю. — Серегил достал из собственного кошелька еще одну монету, поставил ее на ребро на ладонь, потом быстрым движением перевернул руку и поймал монету прежде, чем она успела упасть. — Хочешь попробовать?
Озадаченный, но заинтересованный, Алек попытался повторить фокус. Первый раз он уронил монету, второй и третий — почти поймал ее кончиками пальцев, на четвертый, однако, схватил ее, не дав пролететь и нескольких дюймов.
