Медленно приблизившись, принцесса сдвинула крышку и вытащила то, что когда-то было платьем: бурые обрывки, отделанные кружевом и жемчугом, в которых зияли чудовищные дыры… походившие на следы огромных зубов.
А потом, приглядевшись повнимательнее, Кора поняла, что платье не было бурым: в редких уцелевших местах оно было алым. А побуреть его заставила кровь.
— Что ты здесь делаешь?!
Кора обернулась и увидела Кея.
— Не думал, что ты любишь гулять на кладбищах, — колдун сердито вырвал платье из рук Коры. — Зачем тебя сюда понесло?
— Он… — Кора ухватилась за стену, чтобы не упасть, — он их… ел? Других девушек?
— Ну не любоваться же ему на них! — Кей швырнул платье обратно в саркофаг. — Людская красота для дракона — ничто. У них иные понятия о прекрасном. И на тебя он смотрит другими глазами. Как хищник на желанное лакомство, — колдун решительно задвинул мраморную крышку. — Юные изнеженные девицы, знаешь ли, куда вкуснее овец. Или других людей, не таких юных и изнеженных. Потому вас и похищают, а не сжирают на месте. Десертом куда приятнее наслаждаться в тишине и покое.
Кора представила себе, как это было. Вот девушка завороженно смотрит в жёлтые глаза Бранда и сама подходит ближе, ближе; а потом дракон открывает пасть и…
— А я тебе говорил не привязываться к нему, — колдун тяжело вздохнул. — Кто ж знал, что ты такая глупая, что веришь сказкам.
* * *
Сидя на берегу озера, Кора видела, когда вернулся Бранд.
Но в сокровищницу в тот вечер она не пришла.
Она сидела на берегу, даже когда в тёмном небе уже сияла луна. Босые ноги девушки лизали волны, а медные волосы путал ветер. Кора сжимала в ладонях горсть белой гальки и метала камушки в озеро, глядя, как те лягушками скачут по воде.
Она слышала, когда сзади приземлился обеспокоенный дракон, но не обернулась. Кора не хотела смотреть в его глаза.
— Ты меня не убил только потому, что я принцесса? — спросила она, не дожидаясь, пока Бранд заговорит.
— Кора…
— И зачем было лгать мне? «Ты прекрасна»… — Кора со злостью швырнула крупный камень в воду, подняв фонтан брызг, и её не умилостивило, что дракон впервые назвал её по имени. — Ты такой же, как все. Ради своих целей пойдёшь на что угодно.
— Кора, послушай…
— И как ты терпел всё это время? Был со мной каждый вечер, глотая слюнки? Неужели тебе так хотелось править?
— Нет, — мягко произнёс дракон. — Я решил править, чтобы быть с тобой.
От изумления Кора всё-таки обернулась:
— Что?!
Бранд посмотрел в её глаза — и мир перед глазами принцессы исчез, уступил место чужим воспоминаниям о…
* * *
В тот день Бранд, великий дракон Северной Горы, парил над королевством в прохладном шелковистом небе. Мягкие солнечные лучи грели спину, и было приятно расправить крылья в золотистом тепле между небом и землёй.
Бранд часто выбирался из замка. Спустя почти пять сотен лет жизни ему приелось и золото, и разрушения — почти всё, кроме полётов. Дабы не заскучать окончательно, он даже улетел из родных гор и обосновался в заброшенном замке на берегу озера, но настоящую радость ему доставляло обозревать новые земли с небесной высоты.
Он летел так высоко, что с земли даже самый зоркий человек принял бы его за птицу; но сам дракон мог рассмотреть каждый лист в пёстром осеннем лесу. И потому он без труда разглядел одинокую девичью фигурку на берегу озера.
Бранд, великий дракон Северной Горы, давно научился видеть человеческие души. Чаще всего его взгляду представала унылая серость, иногда — могильная чернота. Немногие выделялись из общей массы, и даже эти были тусклы, как неогранённые камни. Но душа маленькой девушки была прекрасна, она сияла подобно бриллианту; и сердце Бранда защемило от её печали, одиночества и отрешённости, так хорошо знакомых ему самому.
Он улетел дальше, но мысли его то и дело возвращались к девушке на берегу. И следующим утром дракон вновь полетел к озеру — чтобы найти её на том же месте.
Два года дракон возвращался к озеру, и почти каждое утро девушка была там. Дракон узнал про неё всё: смерть отца, эгоизм матери, лицемерие окружающих, диковатый, прямой и мечтательный нрав — вот что было причиной её одиночества. Пока юная принцесса держалась, но рано или поздно непосильный груз ответственности погасил бы алмаз её души. Он уже тускнел.
И тогда дракон решил её похитить.
Он хотел потребовать принцессу в качестве заложницы, как наказание для упрямой королевы: принцессу лишь испугало бы знание о его чувствах, а другим драконам незачем было знать, что Бранд на старости лет спятил и полюбил собственный обед. Но Кора сама облегчила ему задачу. Когда она появилась на площади, дракон не мог отвести от неё глаз: храбрость придала ей сил, и принцесса сияла, как маленькое солнце. А трусость придворных окончательно убедила его в правильности решения.
Расчёт Бранда оправдался — не подозревая о его чувствах, обязанная честью приходить каждый вечер, оплетённая чарами драконьей магии, принцесса потихоньку приручалась. И вскоре дракон понял, что, быть может, для других драконов душа Коры была бы не ярче, чем у всех людей — но для него она светилась путеводной звездой.
Они были предназначены друг для друга. Но что-то повернулось не так, и он поспешил — и родился драконом, а она опоздала — и появилась на свет слабым человечком.
Бранд уже знал, как всё будет. Её заточение не может продолжаться вечно: пусть сейчас она не хочет уходить, но нельзя стать счастливой в клетке. Рано или поздно принцесса затоскует, и тогда Бранд отпустит её. Он научит её править, править самой, и, вернувшись домой, она расправит крылья; самое драгоценное из его сокровищ, без которого жизнь дракона станет пуста и бессмысленна…
— Нет! — тоска, сквозившая в мыслях дракона, заставила Кору очнуться. — Никуда я не уйду, дурак! — она яростно стукнула Бранда кулачком по морде. — Почему ты раньше мне не сказал?!
— И, зная, ты смогла бы общаться со мной так просто? — прищурился дракон.
Кора растерялась: она не знала.
— Неважно, — твёрдо сказал она. — Но теперь я знаю, — принцесса смело посмотрела в золотые глаза. — И даже не надейся от меня избавиться, слышишь? Никуда я от тебя не уйду.
— Это ты сейчас так думаешь, — устало произнёс дракон.
Кора улыбнулась, губы её приоткрылись для ответа — и вдруг она закашлялась.
Она кашляла и кашляла, прикрыв рот ладонью, под тревожным взглядом дракона; а потом вдруг вдохнула шумно и судорожно, точно задыхаясь, и, закрыв глаза, упала на белую гальку. Бледное лицо её блестело от выступившей испарины, а ладонь…
