Перехватил я свой "карандаш" двумя руками за один конец и, как подошел ко мне голем поближе, отвел лом на вытянутых руках подальше, с разворота прочертил им широкий полукруг да сверху со всей дури его по кумполу и приложил. Аж у самого из глаз искры брызнули, а у лома конец загнулся.
Я сначала даже испугался, что ничего голему и не сделал. Вмятину мой лом ему на башке оставил в пару сантиметров глубиной и все. Но тут, смотрю, он весь трещинками покрываться начал. Постоял немного и грудой черепков на землю осыпался. Отлегло! Не каменный он все-таки был. Обычная терракотовая фигурка. Хоть и очень большая.
Публика на несколько секунд дружно замолчала. Только сопение потрясенное раздавалось. Зато как потом все взревели! Чуть не оглох. Дамы некоторые аж из лож вывалиться норовили, кавалеры их еле удержать успевали. Блин, думаю, как бы тут на ровном месте среди этих кавалеров врагов не огрести. Стараюсь улыбаться и раскланиваться всем сразу, чтобы никто на свой счет не принял. Минут пять народ ревел. А когда я еще руками конец у своего лома выправил (не удержался, выпендриться захотелось, но ведь получилось!), тут по новой децибелы включили. Но уже ненадолго.
Пока я мысленно туш насвистывал, барон с сыном ко мне поближе подобрались. Но с мечами не кидаются. Видать, и их проняло. Я к ним неторопливо повернулся, жду, что дальше делать будут.
Барон Эсел меч свой концом в землю воткнул, да к ноге прислонил.
- Молодой барон! - говорит, - Со старым бароном у нас застарелая вражда была, а с Вами нам биться причин нет. Давайте же мир прямо на Дрейеке заключим и будем добрыми соседями жить!
Меня такой поворот очень даже порадовал. Лучше и не придумаешь! Баронство получил, себя показать успел, а чужого мне и даром не надо.
- Меня, - говорю, - такой исход тоже очень бы устроил. Только я порядки на Дрейеке плохо знаю. Можно так по закону поступать? Герцог возражать не будет?
- Можно, - мне барон в ответ. - А герцог только рад будет. Все по его воле и произойдет!
Хотел я уж было руку ему пожимать идти, только смотрю, он в этой руке амулет какой-то сжимает, да кистями рук странные движения делает. И тут меня скрутило. Так с рукой на полпути и застрял. Хочу пошевелиться, но тело не слушается. И болит все при этом, между прочим!
- Сынок! - завопил тем временем барон. - Держу его! Руби ему голову скорее!
Барончик и впрямь мечом замахивается - и ко мне. Тут меня такое зло взяло. Ну и сволочи! Неймется им все-таки меня убить и ограбить! В глазах кровавый туман всплыл, все тело жаром обдало, как будто огнем вокруг меня полыхнуло. Доли секунды не прошло, меч барончика и полпути до шеи моей не долетел, как я с места сорвался и обоих успел концами лома по шлемам приложить.
Все. Отпустило. Смотрю, оба моих противника на землю заваливаются. И в шлемах у них вмятины, не как у голема, а глубиной на полчерепа, ниже глазных щелей. Во что внутри закрытых шлемов головы превратились, подумать страшно. Ладно, сами напросились!
Взял себя в руки. Раскланиваюсь перед почтенной публикой. Хотя, какая она почтенная? Впрочем, древние римляне до кровавых зрелищ тоже охочи были. Так что не буду осуждать. Подошел к герцогской трибуне. Лом в землю воткнул, шлем с головы снял, на одно колено опустился, голову склонил. Жду.
Герцог подождал, пока публика немного успокоится и нейтральным голосом вынес вердикт:
- Суд Дрейека свершился! Покарали боги виновных, невинного возвысили. Да будет молодой барон Баар достоин состоять в рядах нашего доблестного дворянства. Да здравствует Хаммель!
Тут на площадь какие-то циркачи выскочили, музыканты появились. А под шумок какие-то граждане в черных одеждах тела куда-то с ристалища поволокли. А еще двое "черных" ко мне подошли. У этих, впрочем, из под черных курток кружевные рубахи выглядывают. Тоже черные, но нарядные. Тот, что постарше, важно так пригласил меня в ложу герцога зайти. Ну и хорошо. А то я думал, что про меня уже все забыли. И посоветоваться не с кем, а тут, вроде, сами напросились в помощники.
Я его ласково так за кружевной воротник прихватил, чтобы не сбежал, и спрашиваю, не будет ли благородный фон столь любезен, чтобы помочь советом глупому провинциалу, который в таком большом городе (про себя я при этом чуть не заржал, в одно бульварное кольцо Москвы таких городков, поди, с полдюжины влезет) и в таком прекрасном обществе в первый раз оказался. И держу крепко, не вырвешься.
Тот было дернулся, пытаясь мою просьбу проигнорировать, но не смог.
- Какая помощь Вам нужна? - спрашивает.
- Для начала, вопрос незначительный, но потом поздно будет спрашивать. Доспехи и иное имущество убитых на Дрейеке кому принадлежит? Победителю?
- Вне сомнения, - тот отвечает.
- Где я смогу получить то, что осталось от моих сегодняшних партнеров? Или за это деньгами компенсацию получить можно?
- Нет, - говорит. - Компенсации не предусмотрены, но продать какому-нибудь перекупщику можете. Но воины Черного отряда, которым я имею честь командовать, этим не занимаются. А доспехи и оружие вам стюарды на постоялый двор доставят. Вы ведь в "Зеленом молочнике" живете?
- Наверное, - говорю. - Вывески не смотрел, покойный барон выбирал. А что мне теперь с баронством Эселя и его семьей делать?
- Думаю, этот вопрос Вам лучше с герцогом обсудить. Он Вас, кстати, ждет. Не забыли? - с сарказмом добавил этот господин.
- Как можно! Вы мне дорогу не покажете? Или хотя бы подскажете?
Беру я обоих черных под локотки и ласково, но твердо тащу к трибуне герцога. Про дорогу зря спрашивал. Деревянная лестница, прикрытая ковром, сама в глаза бросается. Но не отпускать же проводников? Непоследовательно будет. Так их по лестнице до входа в ложу и дотащил и перед собой внутрь впихнул. Заодно и проход себе ими расчистил.
Герцог в нашу сторону глянул, ситуацию оценил.
- О, - говорит, - граф, Вы уже молодого барона Баара ко мне доставили. Не ожидал, что сами приведете, но Ваш интерес понимаю. Очень необычный молодой человек...
Черный (граф, оказывается!) только улыбнулся многозначительно. Ну ладно, думаю, больше ты мне не нужен. Локоть ему отпустил.
- Восхищен Вашей отеческой заботой, герцог, - говорю. - Очень надеюсь на Ваше мудрое руководство в том сложном положении, в котором сейчас оказался. Ибо очень из дальних и глухих мест привез меня покойный батюшка. Робею и порядков здешних не знаю.
- Что-то на твоей наглой роже робость разглядеть трудно, - отреагировал герцог, но заулыбался. - А наставлениями помогу, это мой долг сюзерена.
Как-то незаметно в ложе народ весь перестроился. Так что стою я теперь в почтительной позе перед сиятельным герцогом. Нарядная дама, что рядом с ним сидела (герцогиня, судя по поведению), тоже ко мне повернулась. Прочие же господа и дамы раздались в стороны, чтобы герцогу на меня обзор не закрывать, и теперь из-за плеч друг друга и герцогской четы выглядывают.
