— Если б он был, процессор… "Полночь забвенья на поздней окраине жизни твоей. Ты погляди без отчаяния, ты погляди без отчаяния".
— А зачем оно мне?
— "Вспыхнет ли, примет ли облик безвестного образа, будто случайного".
— Это кто вспыхнет?
— Я сегодня целый день пытался вырезать….
— Не надо ничего резать — уже мало осталось. Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро…
— Никак не могу привыкнуть к новой клавушке. Она такая лёгкая! По ней не надо тарабанить со всей дури.
— И что же?
— А говорил, что ушёл! Вечно эти правящие круги лгут бедному народу!
— Продолжили…
— Увы, сир, продолжать некому. Его высоко… отсутствовать изволят.
— А куда? т. д. где?
— Куда — туда. Так далее — т. д., тому подобное — т. п.
— Как может отсутствовать?
— Не обращайте внимания. Это просто бред больной клавиатуры, освободившейся от надоедливого стука хозяина…
— Сразу видно — кардинал — колоколом сообщает.
— Он отсутствует — я живу. Он здесь — я снова просто предмет. Вам не понять счастья отсутствия… Колокол звонит не о нём. Обо мне! О вас! О них… Сообщает, звучит, говорит, звенит, расплёскивает себя, меня, его, вас…
— Несчастье присутствия. Уныния ухода. Веселья отъезда. непонимания накануне.
— Понимание отсутствия. Непонимание отъезда. Радость уныния. колокольный звон… веселье погребения.
— Бодрости полузабытия. Минутной слабости отторжения. Расхлябанности Находчивости. Выплёскивания, разбрызгивания. Бредятины незамутнённой…
— Вы ассоциируете меня, я ассоциируюсь у вас, я ассоциируемый объект ассоциации совместимости несовместимого и противостояния противоположного… Бред… Галлюцинация… Я боюсь вас… Вы скажете ему, что я существую…
— Стоячего коловращения. Виртуозной спонсированности. Выпиющей невинности. Желаемой утробности. Торопливой степенности. Загадочной простоты. Движущейся бесконечности. Пусть было, как было, пусть будет, как будет — ведь никогда так не было, чтоб чего-нибудь, да не было.
— Существующее ничто. Конечность моей бесконечности. Бесцветная яркость красок, которыми раскрашена моя непрозрачная прозрачность смертной жизни.
— Вот так и живём: в поисках пространства теряя время…
— Время теряется в своей неподвижности, а мы идём в ногу с его скоростью, равной недвижимости нашего бытия.
— Мой дружелюбный харакири…
Моя суицидная радость…
— Ура! Кто бы со стороны услыхал?..
— Он услышит…
— Незабываемые заметки.
— И не вспомните вы забытого, неузнанного, неизведанного, ушедшего, растворившегося, не жившего… Несмертная нежизнь неменя и неразговор не с вами не обо мне и не о нём…
— И не попробуете растворимого, и не проживёте, растворясь в незабываемом, и не расплескаетесь колокольным коловращением в нигдешном пространстве…
— Не растворится нерастворимое в нерастворимости нераствора нерастворяемого непространства в нерастворяемости несмерти в небытии небытия.
— Ибо нет ничего, на что бы нельзя было не наглядеться, не отворотясь.
— Всё, фатит. Власть народу! Или точнее, кардиналам! Привет, соня! Договорились! Пока хозяина нет, так вы рады стараться.
— Не могу не писать, а потому и не пишу.
— Я и вижу!!! Цельный роман уже накатал.
— Не могу не спать и не сплю…
— Ага, дрыхнешь, аж бурболки летят! Причём, чем раньше свалишься, тем позже встанешь. Проверено!
— Бурболки, растворимые не во сне…
— Зато материализованные.
— Сколько бурболки не летают, всё равно они остаются бурболками. Или не бурболками?
— В каждой бурбалке есть доля бурбалки. А в каждом величестве есть часть величества.
— А остальное — тоже бурбалки?
— Ага, и храп. Прочие детали опускаем.
— Храп нельзя разделить на детали — это уже не храп, а всхлип. А всхлип, в свою очередь — это не часть храпа, но самостоятельный звук, одиноко висящий в пространстве хрюк.
— Ну, ежели величество уже хрюкает, то это уже не величество, а нечто иное…
— Великий свин.
— Точно, княжеского рода-племени!
— Лорд керзон.
— Я вас слушаю, ваше великое свинство! Или как правильно?
— Керзон — это порода такая.
— Порода чего?
Но в ответ тишина. Он уже сказал всё, что надо было сказать. Я посмотрел на диалог. Бред, да и только. Кто посторонний прочтёт и ни шиша не поймёт. В этом он весь. Поди, разберись?.. Никто его никогда не видел, лично за руку не здоровался. Фоток его нет, инфа в любом виде отсутствует. Куда не кинь, сплошная таинственность. Мистика, как говорит Серёга.
Я сохранил беседу в текстовом файле, почистил на сервере. Потом перепрятал файл в Нете. Не держу на компьютере никакой важной информации. Её всегда оттуда можно достать, а вот из Нета?! Попробуй?!
Сложив ноут, быстренько собрался и выскочил на улицу. Как раз на остановку подходил троллейбус. Пришлось немного пробежаться, чтобы успеть. Там на конечной вокруг площади имеется масса различных кафешек, где можно без особых хлопот выйти в Интернет, не привлекая к себе внимания. Мало ли кто выходит оттуда во всемирную паутину?..
В салоне было почти пусто. Видимо поэтому водитель подождал меня. Кондуктора не было, поэтому я решил сразу пройти к кабине и оплатить, чтоб потом не светиться лишний раз в дверях. За рулём сидела молодая женщина, что в наше время крайне редко. Обычно водители троллейбусов тётки пожилые, сварливые, а тут вполне себе…
— Девушка, не желаете ли прокатится на Канары? — Спросил я в приоткрытую дверь кабины.
Она бросила быстрый взгляд на меня, а не в зеркало, что не осталось незамеченным с моей стороны.
— Туда ещё не проложили трассу. — Сообщила она.
— Вы предлагаете подождать?
Я посмотрел на её руки. Кольца не было. На вид ей лет около тридцати, может чуток больше. Красавицей не назовёшь, но и не дурнушка. Даже странно, что в водители подалась.
— Ждать можно до скончания света. — После короткой паузы ответила она.
— Тогда хоть за проезд возьмите.
— На остановке, или Вы правил не знаете?
— Знаю, знаю.
Она упорно не желала оборачиваться. Я сделал шаг в кабину и положил деньги в коробочку, специально для этого приспособленную, и вышел.
— Билет возьмите.
— Спасибо, в следующий раз. — Ответил я, усаживаясь на место для инвалидов. Тут затрещал динамик, и водитель объявила на пустой салон: "Граждане пассажиры! Передние места предназначены для инвалидов и людей пожилого возраста. Не занимайте, пожалуйста, чужих мест!".
