Осторожно, мелкими неуверенными шажками, постоянно останавливаясь и озираясь по сторонам, с открытым ртом и круглыми глазами Двадцатый шел через обычный смешанный лес. На качающихся ветвях что-то постоянно светилось, в траве что-то шуршало, а за толстыми вековыми стволами кто-то прятался. Что-то где-то чирикало, каркало, угукало, пело, кричало, пищало...
Несколько раз, а именно, когда в глубине леса завывал волк или под ногами у парня пробегал зайчонок, Двадцатый в панике кидался обратно к кораблю.
Его молодое сердце было готово выпрыгнуть из груди при каждом крике филина, шелесте крыльев летучей мыши или встречном хороводе лесных эльфов.
Но одновременно со страхом в его человеческую душу, если таковая присутствовала, вселялся необычайный восторг от всего увиденного и услышанного. Странно, он прожил на Земле целых семь лет, но никогда не считал ее родным домом, здесь же, посреди ночного темного леса, полного опасностей и приключений, Двадцатый был готов грохнуться на мягкий мох, украшенный неведомыми яркими цветами и громко разреветься, как ребенок у подола матери. Но парень совершенно не мог себе такого позволить из-за непреодолимого желания увидеть Ворожейку, и сидящего на плече раненного эльфа.
– Когда у вас, наконец, зажгут Фобос? – не выдержал Двадцатый, очередной раз спотыкаясь о толстый корень под ногами, с каждым шагом становилось все темнее и темнее, думая про себя, – есть же такие отсталые планеты!
– Фобос? – переспросил эльф, – ночь, Солнце яркое сейчас опочивает! Луна-сестрица в серебре меж звезд придет ему на смену!
– Что? – закричал парень и резко остановился, но тут он вспомнил, что это другая страна, планета и возможно галактика, где, однако, Солнце звали Солнцем, – у Вас разве нет Фобоса, искусственного солнца? Огромное зеркало на орбите, что отражает солнечные лучи, чтоб не спотыкаться ночью! Ауч!
– Что? Да что ж ты, как тролль в курятнике!– теперь настала очередь эльфа недоумевать, он буквально подпрыгнул на месте, чуть не соскользнув с плеча, – второе Солнце? Не знает жадность меры там, где мало Солнца одного! Ведь ночь красою с днем поспорить может! Зачем его царицу Вы затмили?
Двадцатый хотел было возмутиться, что при создании Фобоса ни одна Луна не пострадала, но не успел – его челюсть снова отвисла от удивления.
Впереди деревья вдруг расступились, и путники вышли на открытую местность – вершину огромного холма, внизу мерцающей серебряной лентой по долине протекала река, петляя и извиваясь, словно жизненный путь, за ней тысячами разноцветных огней горела гуляющая Ворожейка, отмечая праздник нового урожая.
Легкий приятный ветерок приносил с собой самые прекрасные обрывки музыки, громкого смеха и наивкуснейших жареных гусей. С ночного черного небосвода приветливо улыбалась полная яркая луна, вокруг нее водили хороводы огромные блестящие звезды, пьяные от собственной красоты.
Двадцатый встал, как вкопанный – сердце сжалось от восторга, около пары минут он был не в силах вымолвить ни слова, переводя свою круглые зеленые глаза то на серебряный шар луны, то на светящуюся ленту реки, то на гуляющую деревню. По небу яркой искоркой скользнула падающая звездочка – Двадцатый вздрогнул и очнулся.
– Что дремлешь ты под звездами, приятель?– Тилль из-за всех сил дергал его за ухо, – очнись скорей, в деревню поспеши! Иначе праздник мы весь так пропустим!
Двадцатый сделал робкий шаг вперед, в животе заурчало от голода – и он вспомнил про свою последнюю таблетку. Но нет, сейчас еще рано – эта таблетка на черный день, кто знает, сколько ему тут придется проторчать!
– А в городе есть аккумуляторы? – осторожно спросил он эльфа, – у меня Макса надо зарядить!
– Желаешь лошадь покормить? Иль починить железную повозку? – не понял Тилль.
– Кого? – переспросил Двадцатый, от такого непонимания он был готов что-нибудь сломать, – корабль свой я в лесу оставил! Система Макс! Аккумулятор сдох!
– Макс? То друг твой? Иль так тебя зовут? – испуганно ответил Эльф, – конь твой сдох?
– Зачем мне имя, если у меня есть номер! – возмутился парень, – Макс это мой корабль! В вашу дыру я прилетел на нем!
– О, как чудна твоя страна под двумя Солнцами лежащая! Там у повозок имена, а хозяев номера!
Двадцатый громко фыркнул, но так ничего и не ответил – сильнейшее любопытство и лютый голод манили его в деревню. С каждым шагом все меньше и меньше оставалось надежды на то, что у столь отсталой цивилизации есть пищевые таблетки.
Глава третья, про первый ужин. Знакомство с местными
Путники, недоумевая над ответами друг друга, быстро прошли ржаное поле, тропинка причудливой летной побежала через сады и огороды. Там было тихо и спокойно – лишь иногда встречалось несколько запоздалых эльфов, с легким звоном летящих на праздник. Они парили в воздухе светящимися разноцветными звездочками, неся с собой крохотные корзиночки с нектаром или пыльцой.
– Вот здесь сверни! По той тропинке первый дом! – звонко командовал Тилль, сидя на плече у паренька, – ты голоден, наверно?
– Да так сильно, что тебя бы съел! – пожаловался Двадцатый, сжимая в кармане последнюю таблетку, – я умираю с голода!
– Так яблоко себе сорви! Ты возле яблони стоишь! – засмеялся эльф.
Двадцатый долго думал и вертелся, как свинья у апельсинов, возле небольшой кудрявой яблони, чьи ветви гнулись от спелых сочных плодов. Он был готов съесть все дерево сразу, но не знал с чего начать. Наконец, изумленный эльф объяснил оторопевшему парню, что такое яблоко и как его есть.
Когда почти все ветки были переломаны, Двадцатый все-таки смог сорвать одно, самое красное и наливное яблоко. Он, подозрительно понюхав плод, шумно его надкусил – во все стороны брызнул сладкий сок. Парень неумело, первый раз в своей жизни, принялся его жевать, полный сомнений и паники – божественно вкусно! Из его глаз покатились слезы – громко причмокивая, он поклялся, что ничего вкуснее еще не пробовал, боясь представить, сколько это может стоить – наверное, весь его корабль.
– В твоем краю нет яблок, чужеземец? – хохотал эльф, – возьми же несколько! Снеси их своему царю! Да не забудь меня ты прихватить с собой – в твоей стране я вмиг разбогатею! Коль со смеху я раньше не помру!
– Не приведи системе, тебе оказаться на Земле, мой сказочный! – хмыкнул Двадцатый, – ждут тебя в лаборатории микроскопы и атомные расщепители!
Тилль вздрогнул – он тут же вспомнил, как на его глазах цветок и камень превратились в пыль. Сердце мучительно сжалось, а сломанное крыло пронзила острая боль.
– Остановись здесь на мгновение! – попросил Тилль, – сорви мне пару лепестков того невзрачного цветка!
