Пару седмиц назад Великий князь послал своего опричника на Тверцу в составе небольшого конного отряда для инспекции сторожевых постов. Засадные подразделения стрельцов, находившиеся там на постоянной основе, менялись раз в три месяца. Но полученные от разведки данные о выходе из Новгорода трех десятков кочей под предводительством Митрофана Борецкого заставили Тверь серьезно задуматься. Посадский клан никогда особо не привлекал к своим интригам ушкуйников, или делал вид, что дистанцируется от них. Было предположение, что разбойники пойдут по Онеге в Белое море. Но то был обман.
В эти же дни трехтысячный отряд Курбского, сбежавшего в Литву еще при отце Федора Иване Васильевиче, выдвинулся в направлении Пскова. Становилось худо от мысли, что в бардаке, творившемся на территории русских княжеств, ничего не понять. В Москве сейчас сидит Василий Шуйский, собирает ополчение, готовит войска к обороне. А новгородская рать вкупе с Курбским должны объединиться на Селигере и выдвинуться к Торжку. И уже оттуда вести наступление на столицу.
Распахнув двери, Федор стремительно вошел в гридницу. Борис и еще несколько воев вскочили при его появлении. Все они выглядели изможденными, грязными, словно через болото их черт волоком тащил.
— Ну? — откинув полу кафтана, Великий князь уселся на лавку возле стола, отодвинув от себя кружку с недопитым квасом. — Говори!
— Худо дело, княже! — Годунов, враз постаревший, в волнении подергал уныло повисшие усы. — Сторожевые посты в Устье вырезаны начисто. Как будто знали, как подобраться. Три десятка и еще пяток кочей прямым ходом плывут сюда. К завтрашнем дню уже могут быть у Твери. Мы только-только из Устья вышли после проверки, а вечером нас гонец догнал с известием. Вот, Харлам…
Вперед выступил низкорослый, с изрытым оспинами лицом, парень. Он стянул шапку с головы, смял ее мощными ладонями, больше похожими на весла, и громыхающим голосом заговорил:
— Ночью напали, княже. С трех сторон. Сначала маги «разбудили» магический свиток с Огнем. Выжгли начисто сторожку на левом берегу. Мы-то сразу в оружие, выскочили на берег, а тут и по нам ударили. От реки, ледяными стрелами. Враз половину ребят положило. Кто успел — амулеты раздавил, чтобы защиту поставить. Сотник Архип приказал мне садиться на лошадь и догонять опричников. Вот, я и бросился сломя голову.
— Выходит, о судьбе отряда не знаешь? — сжал зубы Федор Иванович.
— Нет, княже, — поник головой Харлам. — Погибли, наверное. Больно уж чародеи хитро продумали. Да кто против свитков устоит? Там и огнем, и льдом били. Наши маги пытались защиту выставить, так ее сразу же смело. Они еще успели крикнуть…
Воин замолчал, как будто пытался вспомнить последние минуты боя.
— Что они кричали? — нетерпеливо заерзал на лавке князь Федор. — Да не молчи, ради Сварога!
— Ага, вот! Свитки, дескать, старые, полста лет им, не меньше.
— Борецкие совсем умом рехнулись, — проворчал Годунов и встал. Ножны громко стукнули о лавку. — Надо княгиню с наследником спасать, княже. Если с Тверцы ушкуйники нагрянут — не отобьемся. У Митрофана сплошь головорезы.
— Где Вяземский и Басманов? — спросил Федор, усиленно думая.
— Послал уже за ними, — успокоил Годунов.
— Вот что, Борис, — решительно произнес Великий князь. — Сейчас бери гридей, княжью чадь и шустро по дворам Бельских и Мстиславских пройдись. Закрой им возможность сбежать. Всех, кто к ним попытается прорваться — в стражу и к дознавателям. Почто, зачем, с какой целью? Все вытрясти с них! Попробуют скрыться — ловить и сразу к дознавателям. Почто, зачем? Все вытрясти с них!
— Понял, княже, — кивнул Годунов и сделал знак бойцам, чтобы выходили. Как только он остался наедине с Федором, тихо произнес: — Дело худо. У нас с полтыщи человек наберется для отражения атаки. Все войско к Торжку выдвинулось. Воевода Никола Зайцев с тысячниками Мишуковым и Рахметовым тоже там. А здесь кому защищать?
— Где кудесники? — сжал зубы Федор. — Кто остался на Твери?
— Архимаг Савватий Игнатов, — стал вспоминать Годунов, — а с ним трое учеников. Рангом слабенькие, но это все, кто есть.
— Их тоже поднимай. Пусть сюда идут. Архимагу передай, чтобы княгиню защищал.
Годунов кивнул и ринулся из гридницы. Федор чуть погодя спустился вниз во двор, залитый светом факелов, освещавших суматошное движение темных фигур. Ржали лошади, за сараями кто-то зло выговаривал слугам, чтобы вытащили руки из задницы и начали шевелиться. Владимирские ворота были распахнуты, и через них выезжала большая группа всадников во главе с Годуновым.
В кремле оставались опричники — все те, кто нес охрану семьи Великого князя, чуть больше пятидесяти человек. Натасканные, поджарые, сильные, почти все из боярских детей, владеющие Силой в той или иной мере, эти молодые парни готовы были сложить свою голову, но спасти хозяина. И тем более наследника, родившегося несколько месяцев назад. Такого долгожданного…
Возле Федора сразу образовалось кольцо телохранителей. Тихо загудел воздух, насыщаясь мощными плетениями защиты. "Вот же ухари! — подумал государь. — Я и сам могу себя прикрыть".
— Садык! — выглядел в полутьме хищное лицо татарского охранителя — младшего сына из княжеского рода Давлетовых. — Бери с собой десяток парней. Будешь сопровождать княгиню. Ждите меня в Никольском. Если все пройдет нормально — дам знать. Ты понял, Садык?
— Да, хозяин! — рыкнул молодой опричник. — Все сделаю!
— Вот и молодец! — кивнул Федор и одним сильным движением раздавил амулет, который мгновенно подал условленный сигнал на такой же, искусно вделанный в перстень княгини Елены. Некогда ждать чародеев. Они здесь будут нужны. Спешить надо. — Я к Речной слободе с гридями! Так, остальные, кто не с Садыком — за мной!
От избытка чувств, что хозяин доверил ему такое важное дело, Садык вытащил наполовину из ножен саблю и резко вогнал ее обратно.
— Слышали, парни? — гортанно прокричал он без малейшего акцента. — Нам предстоит спасать княгиню Елену с наследником! Василь, Артюха, Шмель! Живо собрать всех нянек и девок. Спускайтесь в подвал и ждите нас там! Остальные за мной!
Садык был умным и расторопным парнем, и службу опричником осознавал в качестве ступеньки к более высоким должностям. Десятник Давлетов уже знал, что нужно делать. Он со своими бойцами рванул наверх, в княжью горницу. Топоча ногами по лестнице, создавая переполох среди слуг, опричники мгновенно выстроили коридор, по которому спускалась княгиня Елена со свертком в руках. За ней семенили две дочки с серьезными лицами. На них даже слез не было. Княжны — семи и пяти лет — уже осознавали, что значит тревожный набат на улице и беготня в доме. Что толку реветь? На них гроздьями висели обереги и амулеты. Аленка неумело поставила защиту на себя и свою сестру. Слабовата еще княжна со своим Даром.
Садык кивнул парням, и те подхватив девчонок, рванули вниз. Чтобы попасть в подземелье, нужно было выйти на улицу, перебежать в кремль, оттуда через переходы попасть в восточный детинец, и только потом спуститься в нужный подземный ход. Их было три. Один как раз и вел в сторону Никольского под Волгой.
— Что случилось, Садык? — отмахиваясь от девок, предлагающих помощь, спросила Елена. — Мой связной амулет рассыпался.
— Хозяин поспешил с отрядом к реке, — приноравливаясь к семенящему шагу женщины, сказал десятник. — Положение плохое. Защищать Тверь некому. Он принял решение — его надо выполнять.
Княгиня едва-едва замедлила шаг, понимая, что супруг обвел ее вокруг пальца, а она впопыхах и не сообразила. Речь ведь шла о том моменте, если новгородцы появятся возле стен Твери и начнут штурм. Так их ждут завтра. Ох, курица глупая.
Садык почувствовал колебания женщины и настойчиво сжал плечо Елены, чуть-чуть, чтобы не причинить боль. Только бы не стала сопротивляться и рваться назад. Тогда ему придется применить силу. Пусть Великий князь потом казнит его за кощунство, но княгиню он спасет.
