Геролиас, священник Сольтара, оберегающий святыню у портового поста, осмотрел Дезину.
— Я ничего не вижу в ваших глазах, — сообщил он, глядя на них в свете масляной лампы. — Глазное яблоко чистое, кровотечений не видно… Всё же лучше пусть вас осмотрит штаб-полковник Орикес, он знает больше о глазах, чем я, он даже чаще успешно удалял катаракту. — Он с тревогой посмотрел на неё. — Излечивать там нечего… могу убрать лишь царапины и ссадины, если пожелаете.
— Спасибо, — поблагодарила Дезина, зная, каких это будет стоить ему усилий. — В этом нет надобности. Это просто царапины. Вы нашли что-нибудь ещё?
— Да, кое-что, чему я не могу найти объяснений. Я слышал ваши слова о том, что вы соприкоснулись с кровавой магией. Я вижу её, чувствую запах и вкус, когда прикасаюсь к вам… но на вас нет ничего злого, никакой приставшей тени, — Он посмотрел на неё. — Вы же знаете, у вас не должно было получиться распутать эту магию. Но вам всё же как-то это удалось.
— Я не смогла её распутать, — объяснила Дезина священнику. — Она была намного сложнее моего понимания. Я сделала единственное, что было возможно, поглотив эту проклятую кровавую магию, пытаясь таким образом уменьшить урон.
Она провела рукой по глазам и подняла окровавленные кончики пальцев.
— Теперь она вытекает из меня!
— Ваши слёзы — это кровь, маэстра. Если вы не плачете, кровь не идёт, — сказал он с улыбкой. — Просто к этому нужно… привыкнуть! Вернёмся к тому, что вы нашли в том месте. По вашему описанию это священническая магия.
Она покачала головой.
— Нет. Она была насквозь пропитана злом.
— Может, и так, — тихо промолвил священник. — И всё же это была божественная магия. Маэстра служит мирской магии, священник — божественной благодати. То, что вы нашли, было божественной благодатью… от бога, которого лучше не будем упоминать!
Она покачала головой.
— Разницы нет. Магия есть магия.
— Действительно нет? — спросил Геролиас, внимательно глядя на неё. — Так прими это благословение от Сольтара, дитя моё, чтобы его рука защищала тебя, а свет показывал путь между светом и тьмой!
Между его рук медленно появлялась паутина тончайшей филигранной магии, яркие и сверкающие нити, полные света и тепла, бесконечно притягивали Дезину.
Она протянула палец, коснулась паутины, почти приласкала, чувствуя сложный узор, который, словно снежинка, медленно таял на её пальце.
— О, Геролиас, — взволнованно промолвила она. — Какое чудесное творение… такое яркое и тёплое!
— Вы не часто ходите в храм, верно? — тихо спросил священник и странно посмотрел на неё, опуская руки.
Она покачал головой.
— Нет, до сих пор у меня редко появлялось для этого время. Может, мне стоит снова начать туда ходить?
— Может, стоит, — сказал Геролиас и на удивление низко поклонился.
Покидая святыню, она увидела Сантера и Рикин, ожидающих перед входом. Сантер переоделся и теперь был одет в сухую униформу, включая новые сапоги, которые, как он сказал, совсем не подходили по размеру и были ужасно тесными.
— Искренне вам сочувствую, — ещё успела невозмутимо произнести маэстра, прежде чем они оба снова рассмеялись. «Шутку объяснить было не так-то легко», — подумал Сантер. «На самом деле, он просто был рад, что им удалось это пережить. Чем бы это ни было.»
Капюшон Дезины снова был опущен на лицо, но на этот раз это был обычный плащ, и всё-таки, он не загораживал ей обзора.
— Куда теперь? — спросила Дезина майора Меча.
— К узникам, — ответила та. — Поскольку вы уже здесь, мы можем сразу выяснить, дал ли какой-нибудь результат допрос.
Но результата не было. По крайней мере, существенного.
— Оба головореза хозяина таверны даже не знали, о чём идёт речь, — несколько позже объяснил сержант Меча Хартунг, когда сопровождал Сантера, Рикин и маэстру в камеры. — Зато они усердно обвиняли друг друга в разных преступлениях… — Сержант лишь весело покачал головой. Когда они спускались по лестнице, Дезина снова вспомнила, как ей чудом удалось избежать этих камер, но после ужасов сегодняшнего дня, это почти её не тронуло.
— А вот хозяин таверны совсем другое дело, — продолжил солдат. Он молчит. Только постоянно спрашивает, пришёл ли кто-нибудь. — Солдат посмотрел на Дезину. — Должно быть, вы его сильно напугали, он всё время проклинает вас.
— Тогда давайте посмотрим, — произнесла Дезина, когда солдат отпёр тяжёлую дверь камеры. Но хозяин таверны молчал, он лежал на полу в собственной моче. В то время как Дезина и Рикин обменялись удивлёнными взглядами, солдат осторожно подошёл к нему с обнажённым мечом и толкнул ногой, потом склонился, чтобы проверить. Выпрямившись, он покачал головой.
— Он мёртв, — озадаченно сказал он.
Дезина подошла к хозяину таверны, и солдат помог ей перевернуть мужчину на спину.
— Если бы я не знал лучше, то подумал бы, что его задушили, — сказал удивлённо солдат. — Но следов удушение нет.
— Нет, они есть, — тихо возразила Дезина. — Просто вы их не видите. — Она поднесла руку к тёмной отметине на шее мёртвого, стараясь не прикасаться к ней, и снова почувствовала это странное чувство холода, привкус крови во рту. В камере было только одно отверстие — дверь.
— У него был посетитель? — спросила она, вставая.
— Нет, — отвели штаб-сержант. Он подошёл к двери камеры и осмотрел замок и петли. — Ничего, — наконец промолвил он. — Никаких следов. Но маэстра, когда я недавно поднялся наверх, чтобы доложить вам и проводить сюда, он ещё был жив. Клянусь, Бороном!
— Я верю вам, штаб-сержант, — ответила Дезина. Она устало закрыла глаза и помассировала шею. — Значит всё было напрасно. — Она посмотрела на солдата. — Или может девушки знали что-нибудь?
— Я запер с ними в камере одного из наших новобранцев. Служанки разговаривали на разные темы, делали различные предположения, но легко было заметить, что они не имеют ни малейшего понятия. Другие гости тоже ничего не знали, я их отпустил. За исключением Джоакина. Этот останется здесь, — с удовлетворением произнёс сержант.
— Что натворил этот Джоакин? — с любопытством спросила Дезина.
— Он коварный убийца, — ответила за сержанта Рикин. — Мы давно его ищем. Он использует особый метод… заставляет других неумышленно убивать.
— Как это? — с интересом спросила Дезина.
— Он заставил жену своей последней жертвы подмешать мужу порошок в чай, чтобы он больше её любил. Мужчина умер… но женщина настаивала на том, чтобы предстать перед Бороном и смогла точно описать Джоакина, — объяснил Сантер. — Так что мы давно ищем этого парня!
— И что решил Борон?
Как и многие другие, Дезина была заинтригована справедливостью Борона. Приговоры часто были настолько неожиданными и такими разными, что было трудно понять ход мыслей бога. Зачастую он действительно был непредсказуемым.
Рикин улыбнулась.
— Он велел ей отказаться от мирского и подчиниться жрицам Астарты. — Она тихо засмеялась. — В некотором смысле для меня это имеет смысл. Я слышала, что она молода, красива и очень талантлива… в неких вещах.
— С Джоакином всё будет иначе, — мрачно заявил сержант. — Теперь нам известно о семи случаях, к которым он был причастен. Два из них, вне всяких сомнений, доказаны. Завтра его отведут на суд верховного инквизитора Пертока. У Пертока чувства юмора развито меньше, чем у Борона. Я не сомневаюсь, что его накормят свинцом.
Традиционный приговор для отравителей… им через воронку вливали в рот жидкий свинец, пока те не умирали.
Дезина на мгновение почувствовала слабость, затем взяла себя в руки. Каким бы строгим не был закон в старом имперском городе, в большинстве случаев, он был более справедлив, чем в других королевствах, где не всегда можно было быть уверенным, что улики тщательно проверены, и дело заслушано.
