Глава 5
ЛЮТЫЙ ЗВЕРЬ И ЛЕСНАЯ ЦАРЕВНА
Росская рать перешла Днепр и двигалась долинами Сожа и Ипути на восток, собирая дань со здешних нуров. А дальше к востоку, за водоразделом, по Десне и её притокам, среди непролазных Дебрянских лесов, лежала Чёрная земля. Так её звали не только южане-сколоты, боявшиеся тёмных чащ, но и её обитатели — рыжеволосые будины. Эти будины были похожи — и не похожи на своих южных сородичей, построивших вместе со степняками-гелонами и сколотами великий город Гелон на Ворскле. Такие же дружные, миролюбивые и весёлые, так же почитавшие хмельного и щедрого на урожай бога Рагутиса, которого венеды звали Ярилой, а греки — Дионисом Гелонским.
Но чтили они другого бога, чёрного и страшного, как лесные дебри, в которые и днём солнце не пробивается через сплетение ветвей. Его звали Поклусом — «пекельным» и Вельнясом — «чёртом». Его не любил никто, но все боялись. Он мог одарить колдовскими умениями — оборотничеством, ясновидением, знанием языка зверей. Мог дать богатство, особенно скот. А мог утопить, повесить, содрать живьём кожу. Мог втянуть в колдовскую пляску, от которой парни бросались в болото, а девушки вешались. Пошёл человек в лес и пропал — значит, душа и тело его достались Чёрному богу. Заходило солнце, тьма чащобы сливалась с ночной тьмой, ночная — с подземной, и восставал из этой беспредельной тьмы её владыка, и носился на чёрном коне, поднимал вихрь, и горел огнём его единственный глаз, и развевалась седая борода.
Люди дрожали, заслышав среди ночи стук копыт, пробивавшийся сквозь вой ветра и треск ветвей. И лишь те, кто не боялся никого и ничего, готов был попрать все законы богов и людей, решались сами искать встречи с ним, чтобы приобщиться к его тёмной мудрости и колдовскому могуществу. Верно служили Подземному вороватые огненные змеи, шкодливые домовые, черти. Но вернее всех были люди — те, что добровольно сделались колдунами и ведьмами. Они-то и были настоящими хозяевами леса, ибо их боялись так же, как их владыку и учителя.
Когда-то предки будинов пришли в Чёрную страну с юга. Давно исчезли жившие тут до них племена лесных охотников, забылись их имя и речь. Но не исчезла тысячелетняя злая мудрость лесных чёрных колдунов — они сумели найти себе учеников и наследников среди пришельцев.
В своих небольших городках будины отбивались и от нуров, и от сколотов с гелонами, и от сарматов. Только волчье племя сумело потеснить будинов с запада, а южане не очень-то и рвались селиться в Черной стране. Её жителей мало трогало творившееся на юге — даже гибель под сарматскими мечами их южных сородичей и падение великого Гелона.
Но двадцать лет назад, когда самые отважные из полян погибли у Экзампея, остальные ушли кто на Буг с Добромиром, кто в леса на Ирпене и Почайне, большинство же подалось за Днепр. Вёл их тихий осторожный старейшина Доброгост. Он и не думал соваться в Чёрную землю, хотел осесть в низовьях Десны, но орда Сауаспа уже перешла Днепр и напирала сзади. Доброгост ещё надеялся договориться с царём будинов, вышедшим с войском навстречу беглецам. Но тут на будинов обрушилась сарматская конница. Погибли и царь, и его дружина. А росы погнали впереди себя полян завоёвывать страну Чернобога.
Плохо пришлось полянам, когда к стрелам и копьям упорных защитников городков прибавилось колдовство. Непролазные заросли и топи вдруг появлялись на пути пришельцев за одну ночь. Огненные змеи, врываясь в стан, уносили припасы, а заодно и жгли всё, что в стане может гореть. Волколаки нападали целыми стаями, изводили скот и лошадей, загрызали людей. Иной же раз, перебив внезапно вышедшую из леса стаю, венеды обнаруживали под волчьими шкурами своих же соплеменников, недавно пропавших в дебрях.
Тут-то и выдвинулся неприметный до той поры жрец Велеса Чернобор. Про него многие говорили, что он учился чёрному волхвованию не то у Лихослава, не то у литовских колдунов. Никто, однако, толком не знал ни как он прибился к беглецам, ни откуда у него двое детей-полумедведей. Главное — вскоре все убедились, что его волшба лучше всего одолевает чары лесных колдунов. Это быстро отбило охоту допытываться, откуда взялась такая спасительная волшба. А вскоре жрец совершил во спасение племени подвиг: в одиночку отправился на переговоры с верховным жрецом будинов, возглавившим их после гибели царя.
Будин неожиданно быстро согласился на всё, чего требовал Чернобор, точнее, Сауасп. Согласился, чтобы хозяева и пришельцы поселились вместе, не имели царей и платили дань сарматам, чтобы лесовики покинули свои городки, а поляне новых не строили. «Вам больше не нужны города. Моя конница защитит вас от любого врага. Не нужны вам теперь цари — чтобы не тянуло на мятеж» — так сказал Черноконный. Некоторые, впрочем, видели, как вместе с Чернобором шёл крупный чёрный волк, и шёпотом говорили: «Да не Сауархагли это, прости, Белбог, что поминаю?» Сауаспова брата-оборотня боялись больше, чем всех лесных колдунов.
Так или иначе, а в Чёрную землю пришёл мир. Будины оставили свои городки и поселились где в одних сёлах с пришельцами, а где и отдельно. Вскоре стали родниться с дружелюбными и незлобивыми венедами, переняли их язык. Места в лесу всем хватало: не ленись только расчищать дебри под пашню. Вот так и стало из двух племён одно. Сарматы называли его «саварами» — «чёрными». Сами же обитатели Черной земли звали себя на венедский лад «северой» или «северянами»: ведь их новая родина лежала севернее благодатной Полянской земли.
Великим старейшиной всей земли с самого начала избрали Доброгоста, а верховный жрец вскоре умер, передав перед смертью знак своей власти — двоерогий кривой посох — Чернобору. Вся Севера почитала святого жреца. Ведь умел он сладить с любым богом, любым духом, хоть чистым, хоть нечистым. А уж как ладил — о том лучше было не знать, а коли знаешь, так зря не говорить. Чтобы не пришли к болтуну или любопытному из леса такие гости, каких не то что к ночи, но и ясным днём лучше не поминать.
Даже о том, каким богам служил Чернобор, говорить опасались. Он распоряжался на Медвежьей горе — в древнем священном городе будинов. Там стояли идолы двенадцати богов. Поклуса-Чернобога среди них не было. Но ведь Подземному и служат тайно, ночью, в неведомом месте. Поговаривали о какой-то пещере под горой, где будто бы жили чудовища — не то медведи, не то змеи. Но уж искать ту пещеру, а тем паче войти в неё не решился бы ни один северянин. Кроме тех, кто приобщился к тёмной мудрости. Таких даже среди венедов развелось немало, гораздо больше, чем было на юге. Жадные и мстительные, они, однако, хорошо ладили с будинскими колдунами и ведьмами, перенимали друг у друга злые чары и держали поселян в страхе чернобожьем.
