– Конечно, нет. Это шар плывущий вокруг местного светила.
– И что – повсюду, во всех направлениях, миры?
– Конечно.
– Как дивно! Какая красота!.. А они пытаются загнать наше мышление на плоскость, запереть в эти стены. Нет – не удастся. Человек стремиться к свободе и познанию. Быть может, мы погибнем, но грядущие поколения… Они будут Свободны!..
– И где же ваш Воздушный шар?
– Я сделал пробный, малый шар. Пролетел на нем метров двести, а потом – зацепился в древесной кроне. Шар лопнул – я сам едва спасся.
– Рассказывайте дальше про Темных Судей.
– И они, и их предводитель Творимир – почитают Всесвята, используют его имя в своих целях, удерживают власть жесточайшим террором. В Священном Писании сказано, что стремление к познанию мира – есть грех, на этом многое удерживается. Народу, якобы достаточно верить во Всесвята, исполнять законы тиранов – за это ждет их небесной блаженство. Невежды, почти животные – они верят; стадом ходят – созерцать сожжения, и публичные истязания «еретиков»…
– Ясно. – прервал его Творимир. – У нас, на Земле, подобное было во времена инквизиции. Изначальная идея искажена, прибрана к рукам кучкой подонков. Подонков, которых потом назовут святыми, и которым будут молиться! Я чувствую злобу… Сильную злобу!.. Подонки!.. Святые ублюдки!.. Убийцы! Палачи! Истязатели!..
Творимир ударил кулаком в камень, и расшиб кулак в кровь.
Лорен подошел к нему, попытался успокоить:
– Злыми чувствами ты загоняешь себя в ад…
– Пусть в ад! Но мне надоела эта боль, злоба, тупость!.. Почему постоянно кто–то кого–то убивает, насилует, терзает?! Почему люди не могут жить в такой же гармонии, как и эта природа?! Почему им обязательно нужны эти идиотические учения, религии…
– Тише–тише…
– Нет! Это вы все тихие. Вас бей, мучь, жги – а вы все покорные, как скот на бойне. Ударили в одну щеку, вы вторую подставляете, а это только палачей раззадоривает! На–до–ело! Мы изменим этот мир! И начнем это не когда–нибудь. Не через год. Прямо сейчас! Ты говорил, в крестьянах давно злобы накипала? Ну, вот и воспользуемся этой злобой…
Творимир бросился к своему коню, а Лорен, вздыхая и сетуя на преклонный возраст, поспешил за ним.
* * *
Вот и ночь подступила. В небе рассыпались звезды. Взошла одноглазая Луна.
Деревня, из которой были родом Лорен и Анна, встретила их угрюмым, настороженным молчанием. Резко выпирали остовы двух сожженных домов. В недвижимом воздухе провисала трагедия.
Откуда–то вышли угрюмые мужики. Они осведомились о судьбе Анны, и, как узнали – больше помрачнели. Один из них сдавленной змеей шипел:
– Совсем нас разорили… Все на налоги, на подати… Куда им столько?!.. Лето благодатное, плодов сколько, а все отдаем… Вот завтра, опять за податью приедут…
– А вы не отдавайте. – громко заявил Творимир.
Мужик отшатнулся:
– Да как же можно?! Ведь нас за это…
– Не «вас за это» – а вы за все, что с вами до этого делали. Ну–ка, говори, кто за податью приезжает?..
– Обычно десять воинов. Вместе с ними воз с монахом. На воз мы свое добро сгружаем. – и вновь застонал. – Завтра последние крохи выгребать придется. Попробуй ты им не дать – засекут!.. А как дальше жить – ума ни приложу. Ведь у меня и жена, и дети.
– А мы их сами побьем.
– Да за это нас…
– А не надоело еще законы преступников исполнять? Я вот что скажу: мы их сами посечем, и на этом не остановимся. Из деревни в деревню пойдем – подымем народное восстание. Гнева в вас много – это хорошо – это сил в битвах предаст. Мы сметем Темных судей, и Бригена в грязь втопчем. Мы свои, справедливые законы установим…
Мужики сжались, к земле пригнулись. Они испуганно озирались: не услышал ли кто сторонний такие страшные речи.
Должно быть – их действительно слушали – в темных оконцах маленьких, скособоченных домишек проступали испуганные, мрачные лица.
И тогда Творимир закричал громко:
– А ну – хватит по углам жаться. Выходите, меня слушайте!
И выходили: мужики, женщины, старики, дети…
– Где телега останавливается? – спрашивал Творимир.
– Вот здесь… – указали на дом, больший чем остальные – это был дом старосты. – Телега возле крыльца стоит, а воины – с ней рядом на конях сидят, следят…
– Так. Ясно. Капаем яму… Да–да – возле крыльца – глубиной метра в четыре, и достаточно широкую, чтобы на ней и телега и стражники уместились. В яме установим подпоры, а на них – настил (на настил – забор пойдет). Рассчитать надо так, чтобы настил их выдержал, но от подпор проведем веревки. Как они встанут – веревки дернем, и… ну, дальше ясно…
На крыльцо вывалился толстенный староста. Обычно его тяжело было добудиться, но сейчас он услышал часть речи и с перепугу всякий сон забыл. Он кричал:
– Еретик! Что говорит то?!.. Хватай его! Завтра же в Бригенград в темницу повез!..
Творимир даже не сознавал, как близок он от гибели, а потому не волновался. И он крикнул:
– Ну, так – дальше выходки бандитов терпеть будем, или же…
– Хватит! – закричала какая–то женщина. – Сил нет больше этих убийц терпеть! Сколько они кровушки то невинной пролили!..
Толпа одобрительно загудела.
В Лунном свете жирно заблестел на старосте пот. Он захрипел:
– Да вы что?!.. Да я вас!..
Он хотел было юркнуть в дом, на него уже налетели, повалили, и, тут же, вымещая злобу, принялись сильно бить ногами. Староста истошно вопил – закричали дети – залаяли собаки – отозвалась в дальнем лесу волчья стая…
Творимиру понадобилось немало покричать и помахать кулаками, чтобы успокоить разъяренных крестьян. Едва живого окровавленного, старосту уволокли в какой–то погреб, туда же заперли и его жену, и детей…
Дальше, начали готовиться к приезду незваных гостей. Яма получилась, что надо – даже глубже, чем рассчитывал Творимир. Вырытую землю вынесли за окраинную калитку, а чей–то забор пошел на настил. Нашлись и две крепкие, но не толстые веревки – ими обвязали подпоры, и, присыпав пылью, протянули за ближайший дом…
К утру едва управились с этой работой…
Едва засверкало сквозь листву солнце, с дороги послышался конский топот. Десять самодовольных молодчиков гарцевали на холеных лошадях, плетьми отгоняли мух, а меж ними, на телеге трясся, похожий на бочку монах.
Остановились на обычном месте – как раз над ямой. Стали требовать, чтобы вышел сам староста. Подученные Творимиром крестьяне отвечали, что и старосту и его семью поразила заразная болезнь.
– А, черт! Тогда лучше подальше от его дома держаться! – крикнул один из молодчиков.
