Он ей улыбнулся. Обыкновенной, нормальной, дружеской улыбкой. Он что, спятил? И какого черта?
Были и другие странности. Как будто в параллельном мире. Он смеялся и дурачился, сыпал шутками Мерлин знает о чем. Наверное, о сексе, если судить по мерзкому «О, Драко, ты таки мужик» смеху Блейза Забини. А слизеринцы били его по плечу, восхищенные, очарованные, и запивали все это тыквенным соком из своих дурацких кружек. Драко заметил, что на Ханне Аббот, как бы выразилась Гермиона, излишне короткая юбка, и подбил Крэбба на самый оглушительный, гнусный волчий свист, какой она когда-либо слышала. И из-за этого Гермиона подавилась кашей, да так, что Гарри пришлось орать Рону, чтобы тот постучал ее по спине. И это было больно.
Не то, чтобы Гермиона сомневалась, что это спасло ей жизнь… просто… рррр. Опять. Нет слов. Малфой ее так неописуемо раздражал, что она даже про себя не могла это сформулировать. Как он смеет. Как он смеет вести себя так искушенно и оскорбительно утрированно вежливо. С тех пор как это началось, Гермионе казалось, что она подвешена в клетке вверх ногами. Она была до такой степени неспособна на светские любезности и на то, чтобы выбросить это из головы, что его теперешняя легкость сводила ее с ума. А раньше она почти не сомневалась, что у Драко дела еще хуже.
До откровенной демонстрации «Малфой вернулся» вчера утром. Драко владел вниманием слизеринцев, совсем как раньше. Нераздельным вниманием. Гермиона не видела ничего подобного уже несколько недель. И это безумно, непривычно сбивало с толку. Потому что да, ее сильно беспокоило его поведение, но сейчас его так круто занесло, что ей больше не надо было старательно душить в себе ростки сочувствия. Она просто злилась, потому что какого черта вообще происходит?
― Я ничего не задумал, ― пожал плечами Драко. ― Не парься, Грейнджер.
― Малфой, я не дура, ― она сдвинула брови.
― Кто бы сомневался.
― Можешь разыгрывать невинность, но мы оба знаем, что это далеко не так.
― Ты имеешь в виду ― не то, что ты?
Ей отчаянно захотелось взглянуть на него. Гриффиндорская гостиная была уже совсем рядом. Но ведь это задержит ее, не говоря уж о том, что сведет на нет все усилия по игнорированию Малфоя, со шкурой и потрохами, в течение всего разговора.
― Что-то не так, Грейнджер?
― Что не так?
― Ты выглядишь так, будто кто-то только что сел на этого твоего идиотского кота.
«Что ты и проделывал, много-много раз».
― А чего ты ожидал? Ты идешь рядом со мной.
― Не притворяйся, что не скучала по мне.
― Заткнись.
― Сама заткнись.
Действительно. Какого черта он добивается? Она не могла понять, и это невероятно раздражало.
― Отлично. Меня это устраивает, ― огрызнулась Гермиона, а потом подумала, зачем? Сказанное вслух, это прозвучало довольно-таки глупо. ― Даже очень, ― добавила она. Что ничуть не помогло исправить ситуацию.
Ей показалось, что Малфой приподнял бровь. И она закатила глаза. На все на это. Потому что честно, искренне полагала, что ее больше ничем не удивишь. Никогда в жизни. Не после всего, что произошло между ними.
Однако вот она, здесь. Просто ошарашена внезапной переменой в его поведении. Гермиону бесило, что как-то не получалось списать это на то, что у него все прошло. Он все еще был очень бледен, бледнее обычного. Все еще выглядел так, будто целыми днями ничего не ел. Глаза ― безжизненные и тусклые от всех этих взглядов.
И было что-то поверх всего этого. Какая-то странная непроницаемая маска притворства. Или так ей казалось. Потому что это не могло быть настоящим, не могло быть натуральным, «по правде», «по-честному». Тот, кто вязнет так глубоко, так быстро не выкарабкивается. Еще столько надо было выяснить. Не то чтобы она собиралась этим заниматься. В принципе. Добавила Гермиона. Потому что именно поэтому она его и игнорировала, не так ли?
Да. Поэтому. Не обращать внимания само по себе было решением проблемы. Поэтому давай-ка, плюнь на его чертовы загадки и продолжай игнорировать. И благодари Мерлина, что гриффиндорская гостиная на том же этаже, что и кабинет директора.
Гермиона встала у портрета.
Драко ― рядом.
― Эээ… ― нахмурилась она. ― Что ты делаешь?
― Что? ― какой бесхитростный взгляд.
― Уйди.
― С чего бы это?
Серьезно. Гермиона даже подумала, что еще никогда в жизни он ее так не раздражал. Глупое, мелкое, жалкое раздражение, казалось, на время вытеснило более темную, глубокую ненависть, и желание, и обломки мыслей.
Гермиона тряхнула головой, вздохнула и пробормотала пароль даме на портрете, которая очень неодобрительно покосилась на Драко.
― Не зарывайся, ― протянул тот, поднимая взгляд. ― Я — староста, помнишь?
«Увы», — Гермиона закатила глаза.
― В полдень — собрание префектов, Малфой. До свидания.
Он посмотрел на нее и кивнул.
― Ага, до свидания.
Кто так отвечает? Он идиот. И она закатила глаза еще раз — просто чтобы подчеркнуть это, когда портрет закрылся за ней, и Драко наконец исчез из виду.
* * *
― Я не возражаю — если тебя это интересует.
― Я знаю.
― Ну, ты даже не спросил.
― Извини, я собирался.
Гарри посмотрел на парадную мантию, разложенную на кровати, и вздохнул. Он честно хотел спросить Рона, не возражает ли он, но все как-то было не до того.
― И как она тебя пригласила?
Гарри пожал плечами.
― Не знаю. Мы сидели в гостиной, и она просто сказала.
Рон нахмурился.
― Мне это не нравится. Джинни всегда была чересчур прямолинейна.
― Что?
― Ты знаешь. Это мальчики должны приглашать девочек, правильно? по-моему, это ты должен решать, ты же на седьмом курсе.
― Наверное, ей просто хотелось пойти. Кое-кто из ее подруг идет с ребятами из Равенкло.
― А я думаю, ты ей нравишься, парень.
Гарри снова пожал плечами.
― Ну, по крайней мере, теперь у меня есть с кем пойти.
Наверняка Рон уже устал от Гарриных пожиманий плечами. С недавних пор это превратилось в привычку и обычно являлось началом ответа на какое-нибудь замечание. Просто все последнее время Гарри не мог избавиться от гнетущего ощущения безнадежности. Как будто то, что он говорил или делал, не имело значения. По крайней мере, для Гермионы.
Ему все еще было тошно от того, что он так фантастически облажался. Каждый разговор с ней, каждый раз, когда они сидели рядом, — казалось, что-то было не так. Она была какая-то не такая. И он не знал, в чем дело.
Разумеется, у него были предположения. Ядовитые намеки, выползшие изо рта Пэнси, все еще пылали у него в мозгу, вибрировали в ушах. Единственное, что мешало спросить, все ли у Гермионы в порядке, и не Малфой ли это… вот он, настоящий вопрос… была мысль о том, что, возможно, в этот раз он надавит слишком сильно. И совершенно потеряет ее доверие.
