- Если бы ты решилась на брак с другим мужчиной, - он помолчал, - получила хорошее приданое, а я... просто остался в твоей жизни родственником, попечителем... на твое усмотрение...
- Ольгерд, и ты бы смирился с этим?
- Нет. Я не собирался отдавать тебя ни одному из адептов, но могли появиться и другие претенденты. Они и были, просто ты их уже не замечала. Но однозначно, привораживать тебя я бы не стал. Это как раз самое насилие и есть, и счастья в таком браке не бывает. Только наивные люди могут рассчитывать на такое. В моей практике были случаи, когда муж убивал жену, начинали расследовать, и оказывалось, что имел место приворот. По минутной прихоти девушка решившись, привораживала юношу, ну и потом мучились оба, и результат плачевен. А потом, моя родная, юноши претендующую на твою руку и сердце, сильно заблуждаются в отношении красивой девушки Виданы с ясными глазами. И кто-то, но ты то как раз об этом знаешь очень хорошо. Я бы не смирился, но свой выбор ты должна сделать сама, чтобы впоследствии не сожалеть о нем.
- Я не скажу - да, никому, кроме тебя. Не знаю, действие ли это кольца, которое на моей руке много лет, но я согласна обменять его на обручальное кольцо, Ольгерд. Вот только мне кажется, есть вопросы, которые нужно решить до этого.
- Радость моя, - Тримеер взял мое лицо в ладони, - что ты имеешь в виду?
- Наших противников... и моя учеба, еще два с половиной года.
- Что касается противников, все вопросы с ними мы будем решать по мере поступления. Эта история началась еще до твоего рождения и закончится совсем не скоро, поверь мне. Мы не должны и не будем из-за них терять время, откладывая на потом нашу жизнь. И учеба помехой тоже не является. Днем ты учишься, я на службе, а все вечера и выходные вместе. Я не в том возрасте, чтобы довольствоваться держанием за руку и хочу любить тебя отнюдь не платонически, - загадочно сверкнули его глаза.
- Видеть, как ты засыпаешь и просыпаешься, как ты священнодействуешь с мазями или пирогами, задумчиво хмуришь свой лоб, когда находишь в книгах нечто ценное для тебя. Хочу, чтобы моя любимая хулиганка всегда была рядом и лучше всех целителей империи знать, насколько обожжена твоя кожа, и лечить ее самому, снимая боль с твоей души. И ты единственная, кому я готов открыть свое сердце и посвятить в тайны, которые, мне одному, не разрешить. Кроме того, меня раздражают адепты с их тотализатором, с предложениями руки и сердца, с обидами и ревностями, стремящиеся сделать больно тебе, то в учебной аудитории, то на полигоне. А они не угомонятся, пока твой статус не изменится. И мне совсем не нравится, что ты мучаешь себя мыслями о том, что твои чувства ко мне, лишь результат действия кольца, отказывая в доверии своему сердцу.
- Никогда не буду больше так делать, - пообещала я и, краснея, добавила, - хочу видеть тебя, слышать, разговаривать, заботиться и чувствовать, что в твоих объятиях я могу быть самой собой, слабой девчонкой.
- Девочка моя любимая, - его губы нежно касаются моих, - мы можем принести брачные клятвы на следующей неделе. В Фоксвиллидж, в храме Черной луны, как ты смотришь на это?
- Немного страшно, - честно отвечаю, - не хочется быть объектом пристального внимания на церемонии, но я согласна на все, что ты скажешь.
- Ты боишься церемонии? Не стоит, свидетелей не будет. Ну, кроме тех, кто в склепе. Ты, я и служители, а родных поставим перед свершившимся фактом, - предложил он.
- Мой любимый магистр, будет скандал. Любимый сын, гордость семьи и тайная свадьба, - улыбнулась я.
- Нет, скандала не будет, родители будут рады, правда. И я женат, и ты остаешься в семье. Папа так вообще будет счастлив.
- Ольгерд, а то, что мы родственники....
- Видана, вот за это даже не переживай. Совсем не близкие. И да, завтра в "Дамском угоднике" будет просто блистательная статья о том, что адептка Видана Берг моя единственная наследница, - насмешливо добавил он, - пора господ репортеров и издателей поставить на место. У меня руки чешутся. Они всласть потрепали имя моей любимой, достаточно, пора и ответ держать за это.
- Знаешь, у меня такая странная мысль возникла, - произнесла я, неожиданно поймав за хвостик периодически появляющуюся мысль, - у нашего императора сыновей сколько?
- Двое, - удивленно ответил Тримеер, осторожно приподняв меня за подбородок и глядя в глаза, - а что такое?
- Двое, а младшие братья у Гедарна V имеются? - уточнила я, - Я, почему спрашиваю, вот давай только на минуту представим такую ситуацию, Амилен Амбрелиаз родила сына Георга от покойного императора и сейчас прикладывает определенные усилия, чтобы юноша оказался одним из претендентов на престол, а еще лучше, единственным. Я понимаю, Ольгерд, звучит все сказанное, как бред, но, а если все-таки предположить, что это именно так?
- Да, - улыбнулся он, - родная моя девочка. Артур прав, складывается ощущение, что ты родилась и выросла в семье потомственных следователей, где только о преступлениях и их расследованиях разговаривали. Когда выяснилось, что у Амилен Амбрелиаз два сына, и ты предположила, что Эжен - это прикрытие и отвод глаз от Георга, что-то подобное зашевелилось и в наших головах. Личную охрану у императора и его семьи перепроверили, провели ротацию и ввели новые кадры, а кое-кого из старых отправили на границы империи. Сменили поваров на кухне и целителей. Аккуратно, чтобы никто и заподозрить не смог причину. Поваров и целителей отправили на стажировки в разные страны, за всеми наблюдают, с кем общаются, чем занимаются. Тайные грешки их, канцелярии очень даже известны, кто на картах погорел, кто на женщинах.
- Ага, догадался и ничего не сказал, - расстроилась адептка, - а я сижу и думаю, что такого хочу сказать, что мне покоя не дает, а это уже не актуально.
- Ты не права, - и нежный поцелуй, - это по-прежнему актуально. У императора три младших брата. В случае его смерти, один из них станет наместником, если только Фетарху XI к тому времени не исполнится сорок лет. Таким образом, в очереди на престол сейчас пять мужчин - два сына и три брата. Но один из братьев, самый младший, настаивает на браке с молодой леди, уже побывавшей в браке и разведенной. Если брак будет разрешен, то Фурдарий подпишет соответствующие документы и будет исключен из престолонаследования. Останется четверо, немало, чтобы попытаться обойти. Как думаешь?
- Я думаю, что это и немного. Если принять во внимание, что маги живут сто двадцать - сто пятьдесят лет, а Георгу, как и мне только шестнадцать, достаточно за несколько лет постараться извести всех. Как тогда с покойным императором, - рассуждала адептка, - мне кажется, началась новая партия игры и первым в ней пал, бывший наместник Хурин Мордерат. Ты говорил, он был мудр и умен.
