- Но им на подготовку всего три дня, - удивился секретарь.
- Успеют, - отмахнулась королева, - а не успеют, так полетят с кресел. Так и передай.
Агент Таша быстро шла по ночному Иоаннесбургу. Работа заканчивалась поздно и приходилось долго идти пешком до ближайшей автобусной остановки. Она, конечно, могла бы позволить себе вызвать такси, но уборщица, уезжающая на такси - точно не прибавила бы легенде достоверности.
Сегодня они с Тандаджи наконец-то нашли, что искали. В личной спальне Смитсена, в которую прилежную и чуть глуповатую горничную допустили буквально накануне, они обнаружили вторую дверь в шкафу. За ней - маленькая комнатка, почти абсолютно пустая, но чисто убранная. Вделанное в стену матовое, выгнутое внутрь черное зеркало из вулканического обсидиана, размером в две ладони, похожее на круглый глаз. Странные знаки по окружности, при взгляде на которые начинала болеть голова, а они сами словно прыгали в глазах, кривляясь и изгибаясь. И матрица призыва на полу, начерченная розоватым восковым карандашом, лежавшим тут же рядом.
На выходе из комнаты они чуть не попались. Ничего удивительного в присутствии там самой Таши не было, но Тандаджи работал дворником и обязан был находиться вне дома.
Помощник Смитсена, так не вовремя вернувшийся домой, скользнул по целующейся у комнаты хозяина парочке острым взглядом и потребовал прекратить блуд в доме, пообещав рассказать обо всем начальнику. "Хозяин этого не терпит, - проскрипел он, - так что считайте, что вы уже уволены".
Тандаджи в своей роли тидусского эммигранта, плохо знающего язык, коверкая слова, заявил, что "Хас-зяину сам мусчин, он миня паймета" и с достоинством удалился, поэтому отдуваться пришлось ей. Опустив глаза, приседая, кланяясь и извиняясь, умоляя не рассказывать Смитсену, как и положено бедной работнице, она чувствовала его внимательный взгляд и старалась вовсю. Кажется, он поверил. Во всяком случае ощущение опасности ушло.
Таша не сильно расстроилась из-за предполагаемого увольнения. Конечно, лучше было бы ей продолжать работать, пока дело не решится, но уволят - так уволят. Дальше дело было уже за официальным обыском в присутствии магов и духовников, и агент Таша спешила в управление, чтобы сообщить начальнику о результатах работы. Игорь Иванович лично приказал при появлении каких-либо новостей сразу же сообщать ей.
Ночной город приветливо мигал глазами фонарей, обдувал теплым ветерком, а до прибытия автобуса оставалось минут пять, когда она подошла к остановке, закурила в ожидании транспорта. Улицы на удивление были пустынны, хотя столица обычно не спала круглые сутки. По шоссе мчались машины, а вот людей практически не было.
Каким чудом она почувствовала нападение - сказать сложно. Видимо, не прошли даром ни тренировки по развитию интуиции, ни боевые навыки. Вот она стояла и курила, и тут же метнулась в сторону, развернулась, впечатала первому нападающему сигарету в лицо, проскользнула мимо второго и побежала, наклоняя голову и ожидая выстрела. Это только в приключенческих романах одна героиня легко раскидывает семерых мужиков, при этом еще и успевая многословно думать, а частенько и длинненько поболтать с ними о том, как они дошли до жизни такой. В реальности все проще - мозг отключается, тело работает на рефлексах, а ум даден, чтобы понимать, когда нужно бежать. Благо, бегом агенты тоже активно занимались.
Она уже довольно далеко убежала, когда услышала, что один из нападавших что-то выкрикивает ей вслед и догадалась-таки нажать тревожную кнопку, вделанную в манжет курточки. В следующую минуту наведенное проклятие сбило ее с ног, парализуя, перемалывая кости, иссушая и высасывая жизнь.
Агент Тандаджи, известный в доме Смитсена, как Ману, работал, в отличие от Таши, с проживанием в доме, и с начальством виделся в редкие выходные. В эту пятницу его не отпустили, а он и не настаивал. Связной всегда служила Таша.
Дворнику выделили маленькую пристроечку у гаража, и он с утра до вечера махал метлой, намывал дорогу перед гаражом и крыльцо, убирал и сжигал листья, следил за кошками хозяина и исполнял мелкие поручения. Вставал он рано, в пять, чтобы успеть убрать двор до появления хозяина, и ложился, соответственно, тоже рано. И прокравшимся в каморку людям, с приказом брать его живым для допроса, это было прекрасно известно.
Сухощавый, сутоловатый дворник дернулся, замычал, когда ему, зажав рот и приставив к шее нож, ловко вязали руки. Здесь обошлись без заклинаний, тидусс явно был напуган и, пока его вели на допрос, все с ужасом повторял: "Я ничего ни краль, добруе господины, нет-нета, не краль я".
Привели его в комнату на втором этаже, где уже ждал, привалившись к столу, господин Смитсен и его помощник Щеглов. Увидев хозяина, тидусс завопил еще громче и неразборчивей, пока его привязывали к стулу, кричал "Я честна!" и "Крошка чужу никогда не браль". Смитсен недовольно нахмурился и посмотрел на толстяка, тот вполголоса проскрипел: "Говорю тебе, наверняка он с девчонкой заодно, хоть в комнате и только ее следы были".
Смитсен подошел к застывшему в ужасе дворнику, сжал его виски руками, брезгливо поморщившись из-за обильного пота, заливающего лоб служащего от страха. Тандаджи показалось, что ему буквально проткнули голову. Он вполне натурально завизжал, а Смитсен, взглядываясь в его глаза, будто не слыша криков, произнес:
- Не могу прочитать, желтые и коричневые мне неподвластны, там другие духовные практики.
- Тогда, - подал голос толстяк, морщась от криков ужаса и заверений в своей преданности дворника, - может, стандартным способом?
И он облизнулся. И столько надежды было в его голосе, столько предвкушения, что медиамагнат покачал головой и сказал:
-- Да, давай, вызывай Симеона, но сам присутствовать не будешь.
--
Щеглов опустил уголки рта и как-то осунулся, но послушно вышел в дверь - видимо, за таинственным Симеоном. Хотя ничего таинственного для Тандаджи в этом не было, намеки вполне были прозрачны.
Он, не прекращая всхлипывать и бормотать по-тидусски "Хос-зяин, я нисего не сделаль, честна слова, клянуся крылями богини", еще раз просчитал обстановку. Двое охранников у двери, с пистолетами и шокерами. Двое у стен, сам Смитсен у стола, на единственном окне решетка. Значит, выход только через дверь, и нужно ловить момент позже, когда его поведут, если поведут, по коридору в пыточную.
