– Прекрасно. Но вдруг сложится иначе– быстро спросил Меф.
– Если будет иначе, – ищи ее сам. Я ее не выдам! А теперь умри! – крикнул Матвей и с яростью бросился на Мефодия.
Тот едва успел отразить удар и, убедившись, что в защите ему не отсидеться, нанес свой – длинный, рубящий. Багров ушел от него и отступил с асфальтовой дорожки на траву, сменив тактику. Теперь он действовал осмотрительнее. Быстро перемещаясь вокруг Мефодия, он выбирал удачный момент для атаки и изредка пытался нанести жалящий, внезапный укол. Пользуясь длиной меча, Меф попытался стреножить некромага, рубанув по голени, но Багров, подпрыгнув, пропустил меч под собой и резко пошел на сближение. Меф тоже ринулся ему навстречу. Встретившись, грудь с грудью, они оказались так близко, что невозможно было нанести удар длинным клинком.
На короткое мгновение Меф увидел совсем близко рысьи зрачки некромага. Зрачки сужались, будто желали вообще исчезнуть. Это было жутко, точно вода, вращаясь, всасывалась в захлебывающийся от жадности омут. Буслаев чутьем ощутил, что, когда они совсем сузятся, ему будет так больно, что от боли он сможет потерять контроль над собой.
Меф действовал экспромтом, по мгновенному наитию, как в драке за школой. Схватив Багрова за одежду свободной от меча рукой, он резко боднул его лбом в нос.
Из носа хлынула кровь. Отскакивая, Багров все же успел хлестнуть Мефа эфесом сабли по лицу и этим помешал ему сразу атаковать. Будь иначе, некромаг сразу бы нарвался на рубящий удар.
После удара эфесом сознание Буслаева померкло и помутилось. Но не потому, что удар эфеса был сильным. То, что находилось внутри сабельной рукояти, атаковало его тяжестью страшной памяти. Мефодию почудилось, будто сто веков нахлынули на него в один миг.
Он ослеп, оглох, потерял ориентацию, почти забыл, где он и кто он. Чужая ярость, ненависть и боль, вторгшись в мозг, попытались растворить его память.
Запоздало Мефодий осознал, что было внутри рукояти. Маленький обломок кости одного из тех страшных, многоруких гигантов, что были творением Геи и бросили некогда вызов языческим богам.
Но искра сознания, совсем крошечная, все же продолжала тлеть. И этой искры оказалось достаточно, чтобы заставить руку с мечом подняться и вслепую, наугад, сделать выпад навстречу ринувшемуся в атаку некромагу. Клинки столкнулись. И тут, словно почувствовав, что на хозяина в данный момент полагаться не стоит, меч Мефодия сделал невероятное. Он изогнулся, точно кнут, змеей обвился вокруг сабли и свободным концом вошел Багрову в сердце. Тот свалился на траву, как подкошенный, не издав ни звука.
Не подозревая, что бой уже закончен, Меф вслепую нанес еще несколько ударов прежде, чем споткнулся о лежащее тело и упал. Пытаясь подняться, он нашарил рукой чье-то лицо, волосы и закричал, зрение его прояснилось. Меф увидел Багрова, лежало на боку. Его пальцы продолжали сжимать рукоять сабли, Мефодий с ужасом смотрел на меч в своих руках. Перевернув Багрова, Меф увидел узкую, по ширине клинка, рану прямо против сердца. Меч света прошедший множество перерождений, с каждым из которых становился все темнее, разил наверняка.
«Вот и я как этот меч», – подумал Мефодий. Он понял, что только что сделал еще один крупный шаг по дороге к абсолютному мраку. Еще одна заповедь нарушена.
Только что он убил человека. Его грядущее неотвратимое «я» – с высокими залысинами, со сколотым передним зубом, с мертвыми, как черные колодцы, глазами ухмыльнулось ему со дна памяти.
Услышав шорох, Мефодий быстро повернулся. Там, где асфальтовая дорожка искривлялась, в куцей сирени, которая только собиралась еще взорваться пахучими цветами, копошились серые фигуры.
– Тюрба! Веройса! Менронда! Керенга! Фурабра! Айлайпу! Жыржа! Дадаба! Юлът! Байтуй! – зашептали кусты.
Две старые ведьмы Менронда и Айлайпу быстро приблизились к Мефу на четвереньках, точно обезьяны, опираясь о землю длинными пальцами рук.
– Бус-слаев убил некромага. Мы гордимся то-бой! Мы раз-зберем его на ч-час-с-сти. С-с-свежие ор-рганы... – заурчали они, потянувшись к лежащему неподвижно Багрову.
Мефодий внезапно сообразил, что ведьмы были здесь с самого начала, следя за схваткой. И случились так, что на месте Матвея на земле лежал бы он, Меф, они с такой же жадностью разодрали бы на и его тело.
– А ну, прочь отсюда! Прочь! – крикнул он, замахиваясь на них мечом.
Мерзкие старухи злобно покосились на него и, осыпая Буслаева укорами, отползли в кусты.
– Клянусь Черной Луной, что отдам свету истинное имя той из вас, кто коснется его первой! – пригрозил Мефодий.
Клятва эта была серьезна. Раз дав ее, уже невозможно было ее нарушить. И там, в кустарнике, это отлично осознавали. Серые фигуры задвигались, сердито забормотали и сгинули. Напоследок одна из ведьм, кажется, Жыржа, высунулась из сирени по пояс и, размахнувшись, кинула что-то в его сторону.
– Отомс-с-сти за Йору! Отомсс-сти! – прошипела она.
Глава четырнадцатая.
ВАЛЬКИРИЯ ВОСКРЕШАЮЩЕГО КОПЬЯ
Красивая девушка танцевала под цветущими яблонями. Мимо проходили доктор, философ и поэт.
– Она танцует, потому что ей восемнадцать лет. У нее здоровое сердце, прекрасный желудок и отличное кровяное давление, – сказал доктор.
– Она танцует, потому что весна и цветут яблони. Она сама как цветок! – сказал поэт.
– Она танцует, потому что глупа. Через двадцать лет она уже не будет так танцевать, а через шестьдесят ее похоронят под этими яблонями. Только яблони срубят еще раньше, – сказал философ.
И лишь суккуб, притворявшийся девушкой, ни чего не сказал. Он ухмыльнулся и ссыпал все три эйдоса в копилку. Ибо все трое полюбили девушку и пожелали продать душу, чтобы танцевать вместе с ней.
Притча мрака №1
Эссиорх примчался за Улитой рано утром. Разумеется, в саму резиденцию мрака он заехать не рискнул и ждал ее в одном из ближайших переулков.
Улита сразу выбежала к нему.
– Как ты поняла, что я здесь? – спросил Эссиорх после того, как у него перестали виснуть на шее.
– А то не поняла! У нас все стены тряслись от твоих нетерпеливых флюидов. Вы, мужчины, не умеете ждать! Опоздаешь минут на пять, а огребешь за все десять! – пояснила ведьма.
Эссиорх был не настроен шутить.
– Что с Дафной? – спросил он озабоченно. – Я поддерживал с ней постоянную связь, а сейчас не могу пробиться. Все как в тумане...
Улита рассказала ему, что случилось. Эссиорх помрачнел.
– Валькирии! – сказал он глухо. – Кто мог знать? Я же просил ее не высовываться, пока они все здесь!
– Она беспокоилась о Мефе.
– И напрасно. Этот эгоист сам способен о себе позаботиться, – отрезал Эссиорх. – И где он сейчас?
