— Как по-твоему, сколько их? — процедил Кремпра, вздрогнув от злобного взгляда Терес.
— Ты прав, кузен, — согласился Дрибек. — Мы не можем терять время, ожидая помощи от запуганных беглецов. А Кейну время еще дороже. Мне сдается, что он исчерпал свою мощь в походе на Бреймен до опасного предела. Иначе он не отступил бы, а полностью сровнял город с землей либо оставил бы там гарнизон. Мы нанесем удар немедля, и, может, он не успеет собраться с силами — во всяком случае нападем раньше, чем мощь Гелиотропа возрастет до той, что способен вместить кристалл.
— Я и мои люди присоединимся к вашему походу, — впервые заговорила Терес. — И с нами пойдут все мужчины Бреймена, способные поработать клинком.
— Мы весьма благодарны тебе за помощь, — снисходительно промолвил Овстал, — но дело в том, что храбрость и сталь не сравнятся в бою с оружием Кейна. Наша армия пойдет в неизвестность, и люди знают это. Может, мои слова противоречат твоей хваленой логике, но человек привык доверяться толстым стенам и привычному оружию.
— Ты хочешь сказать, что…
— Люди взбунтуются, если мы попытаемся осадить Арелларти прямо сейчас. Они храбрые воины, но всему есть предел. Здесь, в Селонари, они будут сражаться на родной земле.
— Не исключено, что мы сможем предложить Кейну сделку, — поспешно вставил Арклек и увидел, как вспыхнул Дрибек, прежде чем обратить свой гнев на богатейшего из своих советников.
— Ты всерьез предлагаешь договориться с Кейном, зная о его колдовском могуществе и о том, как он обошелся с Брейменом?
Ответа не последовало, потому что все присутствующие, как по команде, стиснули зубы.
— Раз уж необходимо биться, то обеспечим себе хоть ничтожный шанс на победу, — продолжал Дрибек. — Мы, несомненно, понесем небывалые потери. Но, погибая от меча врага, воин на миг обезоруживает его, и тогда за него мстят товарищи. Мне отвратительна собственная мысль, но, чтобы убить змею, нам придется страдать от ее укусов до тех пор, пока ее зубы не истекут ядом — такова моя стратегия, и нам придется прибегнуть к ней, если никто не знает лучшей.
Что касается бунта, то люди, узнав о бойне в Бреймене, поймут тщетность надежд на стены Селонари. Однажды Кейн заметил, что храбрость и отчаяние идут рука об руку. Согласны?
— Умереть нападая не хуже, чем умереть защищаясь, — сухо бросил Овстал. — Если повезет, мы сумеем ослабить преимущество Кейна. Рассеем наши силы, заставим его потратить энергию на мелкие отряды. А лучше, если мы вступим в ближний бой, чтобы он побоялся задеть своих. Молнии — его сильнейшее оружие, а без кольца и в открытом бою мы осилим его войско числом. Желательно выманить его из крепости на открытое место, затем напасть всеми силами Но только Кейн и сам чертовски умный стратег — этого у него не отнимешь.
— Нет ли какого-нибудь оберегающего заклятья для защиты наших воинов от чар Кейна? — осведомился Арклек, чувствуя, как пошатнулось его положение.
— Возможно, есть, — сказал Дрибек. — Я снова отправляюсь к Гервейн. Прошлый раз она намекнула, что у Храма может быть доступ к магии, не уступающей демону Кейна. Если Гервейн действительно хочет помочь, у нее было достаточно времени, чтобы обыскать замшелые подземелья Храма в поисках забытых секретов. Если нет, будем надеяться, что бойня в Бреймене побудит ее смягчиться и проникнуться нашими целями.
Асбралн хмуро покачал головой:
— Попросишь помощи у Храма, и нечем будет расплатиться. Нам и без того нелегко было обуздать честолюбие Гервейн.
Дрибек поджал губы.
— Повторяю, нам предстоят тяжелые дни. Если Гервейн сможет помочь, мы не откажем ей. Я лишь надеюсь, что цена за услугу не омрачит нашу победу. Хотя что может быть мрачнее поражения?
Для столь раннего часа Гервейн являла собой образец царственного изящества; жрице придавала таинственный облик длинная хламида из темно-багрового шелка, украшенная нашитыми лоскутами из кожи кремового цвета и хитроумно расположенными отверстиями, намекающими на скрытое под хламидой роскошное тело. Ее черные как смоль волосы были уложены длинными локонами, а темные, по-кошачьи загадочные и расчетливые глаза пристально смотрели на вошедших. Терес не понравилось холодное равнодушие ее утонченно-нежного лица.
— Дикая волчица, — объявила жрица, скользнув взором по грубой одежде девушки. Терес вызывающе уставилась на нее. Возрастом Гервейн была лет на пять, не более, старше. — Ты взял ее с собой в качестве телохранителя, лорд Дрибек, или надеешься, что женщина поймет женщину?
— Мне просто показалось, что тебе захочется поговорить с той, кто не понаслышке знает о тайной силе Кейна, — ответил Дрибек, с трудом сдерживая вспышку гнева.
— Возможно. У нас есть о чем рассказать друг другу. Но сегодня я вижу, что тебе не до утонченных манер, милорд, а крики на улице говорят нам об очередном злодействе Кейна. Неужто этот пригретый тобой безумец уже возвратился и ждет у наших ворот?
Дрибек подробно описал все, что они узнали о судьбе Бреймена, пытаясь уловить на лице жрицы тень волнения. Но его постигло разочарование. Насмешливо-утонченные манеры Верховной жрицы остались неизменными, хотя она задавала обоим вопрос за вопросом.
Наконец Гервейн замолчала, размышляя над услышанным. Ее прекрасное лицо не дрогнуло, но она уже приняла решение.
— Идемте со мной, — приказала она, поднимаясь с Кресла власти. — Посторонние редко проникают за пределы молитвенных залов Храма, но ныне настали тяжелые времена.
Они последовали за ней в тайные подземелья Храма по петляющим переходам, мимо келий, пропахших ладаном, где группы девушек в светлых туниках заняты были внешне бессмысленными ритуалами либо заботами по хозяйству. Коридор привел их к лестнице, по которой они спустились на несколько пролетов; исчезли окна, и появились горящие факелы. Здесь двери келий были чаще заперты, некоторые из них поражали своей массивностью. Из-за одной из таких дверей донесся приглушенный плач, и Терес показалось, что на губах Гервейн мелькнула злая улыбка.
Они очутились уже глубоко под землей, когда жрица остановилась у обитой железом огромной двери.
— Постучи, — приказала она, и Дрибек повиновался.
В смотровом отверстии показалась острая физиономия, затем исчезла, и, проскрежетав засовами, дверь открылась. Комната была на удивление велика. Унылое лицо Дрибека восторженно просветлело при виде огромного количества хранящихся на длинных полках книг и манускриптов. Три жрицы от среднего до преклонного возраста изучали выложенные на тяжелом столе затхлые тома. Посреди столешницы помещался серебристо-серый диск из блестящего металла футов пяти в диаметре. Предположив, что это зеркало, Дрибек наклонился над ним — и увидел, что полированная поверхность диска ничего не отражает.
