После недолгой дороги меня привели в храм. А может и не храм. То, что я понял, звучало примерно как «жилище бога, охраняющего наш мир». Жилище было весьма просторным и абсолютно голым. Окон не было, свет давали несколько свечей. Немного в глубине зала в позе лотоса сидел монах. Так же сидят и наши йоги. Внешне — ничего особого. Обычный мужчина примерно моих лет, в свободной тоге, сидит неподвижно с закрытыми глазами. Необычное я заметил, когда уселся перед ним на специально для этого предназначенную скамеечку. Алгус сидел непонятно на чем в полуметре над полом. Сначала я решил, что это обман зрения. Почтения к фокусникам и самозванцам я потерял уже давно. Не обращая внимания на возмущенный шепот монахов, просто подошел и провел рукой между полом и монахом. Результат меня немного озадачил и обрадовал — никаких подставок и зеркал не было. Но это даже хорошо. Как это делалось, меня пока интересовало не очень. А вот то, что этот монах кое-то может, давало надежду, что я не зря сюда тащился.
Ждать, по словам монахов, можно было неопределенно долго. Когда Алгус соизволит открыть глаза, никто не знал. Может через день, может и через десятилетие. Последний раз это было пять лет назад. Но выглядел он так, будто уселся медитировать пару часов назад. Делать было нечего, и я тоже уселся поудобней, закрыл глаза и решил осмотреться тройным зрением. Никаких следов магии, потусторонних сил и фокусов рядом не наблюдалось. А монах выглядел вполне обычным человеком, за исключением двух маленьких «но». Он был абсолютно непрозрачным, так же как и я. А кожа у него выглядела черным текучим металлом. Это было так неожиданно, что я даже засомневался в собственных способностях. Еще раз сам себя проверил, поглядел по сторонам, даже выглянул за стены храма. Все как обычно, значит, зрение меня не подводит. С новым интересом вернулся к монаху и попробовал коснуться его. И… ничего не получилось. Я уже давно научился не только смотреть, воздействовать своим тройным зрением, как будто сам находился в нужной точке. Я уже мог и ощущать как бы прикосновением. Но сейчас это не получалось. Взгляд приближался к коже монаха и… не мог сдвинуться дальше. Какое там посмотреть структуру! Оставался какой-то миллиметр до кожи, но его я преодолеть не мог. Не было никакого сопротивления, никаких ударов, но сдвинуться ближе я не мог, как ни старался. Мое уважение к монаху резко возросло. Если он вот так, запросто, сидя в состоянии медитации, может небрежно противостоять мне, почти что богу! Улыбнувшись, я мысленно поклонился монаху. То ли время так совпало, то ли бесчувственность была показной, но мне показалось, что монах мой поклон увидел. По металлу пошли цветные разводы, он стал стремительно светлеть и вскоре стал выглядеть как обычная кожа. Алгус открыл глаза и посмотрел в меня.
Странное ощущение. Взгляд сфинкса. Не равнодушный, а какой-то отстраненный. И смотрел он не на меня, не сквозь меня, а именно В меня. Некоторое время мы смотрели друг на друга.
— зачем ты пришел? — раздался, наконец, голос.
Ну что ж, теперь можно и поговорить. Мысленно встряхнулся, как перед экзаменом.
— мне нужны знания.
— какие?
— я хочу научиться наделять способностями к магии других людей.
— зачем?
— чтобы они были сильнее.
— зачем?
— что значит зачем?! Чтобы они могли бороться с врагами и выжить!
— а помнишь, в детском садике у вас в группе был мальчик на полгода старше и он тебя все время лупил? В школе на переменах старшеклассники ставили тебе щелбаны и ты мечтал стать большим. И потом были более взрослые и сильные. И когда ты стал магом, всегда находились более опытные и умелые. Даже сейчас, когда ты немного набрался силенок, я в миллионы раз сильнее тебя.
— зато таких становится все меньше! Сейчас я знаю только одного такого — тебя!
— и ты стал от этого счастливее? Может напомнить тебе, какую цену ты за это заплатил? Ты и раньше был одиночкой по характеру, а теперь и люди не горят желанием с тобой общаться. Они тебя боятся.
— я могу их защищать.
— можешь. Но стал ли ты от этого счастливее?
— надо же кому-то делать такую работу.
— надо. Но почему именно тебе? И почему ты хочешь дать такую же судьбу другим?
Странный какой-то поворот разговора. А Алгус, между тем, пришел в веселое настроение.
— давай я тебе напомню твой любимый анекдот. Лежит негр под пальмой и ест банан. Подходит к нему очень активный и бодрый человек.
— негр, а чего это ты лежишь и ничего не делаешь?
— а что надо?
— возьми, собери бананы и продай.
— зачем?
— на вырученные деньги наймешь людей и они будут собирать бананы за тебя.
— зачем?
— купишь себе яхты, дворцы. Будешь после этого лежать под пальмой и есть бананы.
— а я и так сейчас лежу под пальмой и ем бананы — удивился негр.
Алгус захохотал.
— ничего не напоминает?
— напоминает — хмуро ответил я — и к чему эти приколы?
— а к тому, что новые знания сами по себе никого не делают счастливее и лучше.
— предлагаешь ничего не делать?
— да нет, просто не надо считать магию панацеей и гарантией счастливой жизни. За все приходится платить. Ты это уже немного почувствовал на себе. Но самое интересное ты пока не знаешь — ты будешь жить достаточно долго.
— и чем это плохо?
— да ничем вроде. Всего-то тысяч пятьдесят лет.
У меня перехватило дыхание.
— почему так много?
— а чтобы ума набрался, знаний. Молодых на замену подготовил.
— наверное, будет интересно.
— возможно. Ты помнишь свой первый поцелуй?
Невольно я смутился.
— помню.
— и я помню. И первый десяток женщин. После этого у меня их были тысячи, но я не помню даже их лиц. Когда проживешь первые десять тысяч лет, жизнь отдельного человека превратится в песчинку под ногами посреди пустыни. А вокруг будет одно и то же. Любовь и предательство, героизм и обычные бытовые проблемы. Будут меняться народы, страны, планеты. Но суть от этого не изменится. И очень скоро ты с одного взгляда и фразы будешь понимать ситуацию и людей. А если еще добавить умение читать мысли и чувства, то общение с людьми превратится в бесконечное перечитывание одной и той же книги. А когда ты похоронишь всех своих праправнуков, тогда ты и почувствуешь, как счастлив старик, приготовившийся к смерти и держащий внуков на руках. Но тебе это будет недоступно. Ты ведь и умереть не сможешь раньше срока. Очень веселенькая перспектива?
С такой точки зрения я на себя еще не смотрел. Слова вроде правильные, но мне от них стало нехорошо. Алгус наоборот, от разговора получал настоящее удовольствие. Садист.
