— И ты никогда не задумывалась, почему убиваешь их? — спросила Имайя.
— Я верила, что сражаюсь за правое дело. Наверное, это меня оправдывает.
— Мы тоже убиваем… — вступил в разговор Кейти. — Приговариваем души. Думаешь, это тоже грех?
— Все зависит от того, как вы сами к этому относитесь.
— А ты как к этому относишься?
— Я? — Пенеола немного удивилась. — Я принимаю тот факт, что дождь в пустыне необходим. Но убийство тех, кому суждено жить здесь, пусть даже вечность, — грех.
— Тем не менее, ты готова грешить и дальше! — не унималась Имайя.
— Если кто-то попытается отнять у меня жизнь — да. Если кто-то замахнется на невинных — тоже. Кто-то должен брать на себя ответственность и грешить, чтобы у других был шанс этого не делать.
— Интересная позиция, — хмыкнула Имайя. — Особенно, для военной преступницы.
— Я тоже военный преступник для Ассоциации, — произнес Райвен. — И что из этого?
— Вы — это другое дело!
— Почему?! — в один голос выступили Райвен и Кейти.
Они переглянулись между собой, и Райвен положил приборы на тарелку, отодвигая ее от себя.
— Я убил стольких, — продолжил Райвен, — что Айрин с ее «стажем» может отдыхать в джакузи, пока я буду плавиться на углях, чтобы подогреть в нем воду.
— Все равно я не могу понять, каким нужно быть человеком, чтобы заработать себе прозвище «Черная Кайдис», — не унималась Имайя.
Пенеола засмеялась и облокотилась о стол.
— Нужно всего-то носить маску на изуродованном лице и пилотировать военные корабли чуть лучше, чем все остальные.
— Думаю, причина не только в этом…
— Тогда, в чем, по-твоему?
— Тебе нравилось то, что ты делала. А когда человек входит в раж, остальных это пугает.
— Я дала обет служить Ассоциации и сдержала его, в обличие черной смерти, пожиная урожай с полей войны, которую развязал Гвен! И если ты пытаешься мне сказать, что я далеко не хороший человек, можешь себя не утруждать: я это и сама знаю!
— Никто не говорит, что ты — плохой человек, — вступился Кейти. — Просто, Имайе тяжело принять правду о том, что ты воевала не за МВС, а за Ассоциацию.
— Знаешь, рядом со мной служило очень много достойных людей, — продолжила Пенеола. — Они убивали, но и ценой собственной жизни спасали остальных. Я понимаю, что когда война будет окончена, никто не вспомнит их имен и не скажет им «спасибо». Их назовут «военными преступниками» и казнят. А их семьи будут носить позор на своем роду, пока не сменится несколько поколений. На войне не бывает «хороших» и «плохих». Только «свои» и «чужие». А тебе, — Пенеола указала пальцем на Имайю, — я дам один совет: не стоит вести полемику на темы, о которых ты практически ничего не знаешь. Запомни: и в МВС, и в Ассоциации к тем, кто прохлаждается в тылу, относятся одинаково, то есть «никак».
— Ты назвала меня «тыловой крысой»? — возмутилась Имайя.
— Нет, «тыловая крыса» — это тот, кто прячась за спинами остальных, умудряется еще и гадить.
Райвен начал смеяться:
— Имайя, я тоже полагаю, что тебе не стоит полемизировать на тему войны во Внешнем Мире. Айрин в любом случае найдет, что тебе ответить.
— Я не искала в Вашем лице, адмирал, заступника, — сделала замечание Пенеола и откинулась на спинку стула, складывая руки на груди.
— Сколько же в тебе пафоса и высокомерия? — произнесла Имайя, отворачиваясь в сторону.
— Я еще не поняла, за что ты меня невзлюбила, но со временем пойму, — Пенеола улыбнулась. — Даю слово.
— Да, успокойтесь Вы, — не выдержала Данфейт. — Неужели мы не можем посидеть за одним столом и спокойно поесть?
— Видимо, не можем, — согласилась Айя. — Айрин, почему ты не ешь? Тебе не нравится мясо?
Пенеола посмотрела в глаза Айе и замерла. Не стоило этого делать. Глядя на эту девушку перед глазами всплывал один и тот же образ: лицо ее брата, задыхающегося на полу. За что она убила его? К горлу подступила тошнота. Пенеола непроизвольно дернулась и попыталась встать из-за стола. Стул за ее спиной упал на пол. Неуклюжесть — не ее черта. Пенеола растерялась. Образы. Картинки. Воспоминания. Не ее. Айи. Пенеола подняла ладони, разглядывая их в воздухе.
— Он тебе руки сломал… Раздробил кости, себе на потеху. Скажи, оболочка той девушки, которую поглотило твое тело, до сих пор тебе снится?
Айя прижала ладонь ко рту, даже не пытаясь ответить.
— Твой брат заберет ее с собой, когда покинет твой разум и оставит тебя одну.
Пенеола отвернулась и, прошептав: «Извините», — быстро покинула столовую.
— Давно это началось? — спокойно спросил Райвен, медленно поднимаясь из-за стола.
— После того, как с мамой поговорила, — ответил Кейти. — Она после этого всех начала читать. Плачет и говорит.
— Ясно… — ответил Райвен. — Извините…
* * *
Райвен отворил дверь комнаты, в которой, судя по его ощущениям, находилась Айрин. Она сидела на кровати и вытирала влажным полотенцем свои слезы. Заметив его, она резко отвернулась и прошипела:
— Уходи! Проваливай отсюда!!!
Райвен вошел внутрь и плотно закрыл за собой дверь.
— Ты что, не слышал?!
— Айрин, я не мальчик на побегушках, которого можно отправить куда подальше и он пойдет.
— Юга, ты всеобщий язык, свой родной, понимаешь? Уйди!!!
Райвен присел на кровать рядом с ней и повернулся в ее сторону.
— Сначала объяснись, а потом я уйду, если ты захочешь, конечно.
Пенеола обернулась и злорадно оскалилась:
— Думаешь, скажешь пару ласковых слов, и я растаю?!
— Я могу вообще ничего не говорить, и ты все равно растаешь.
— Самоуверенный ублюдок!
— Оскорблять — это все, что ты можешь?! На другое, кишка тонка?
— Сволочь! — прокричала Пенеола и развернулась
Ее ладонь рассекла воздух и хлопнула его по щеке.
— За Данфейт!
Пенеола замахнулась и ударила его во второй раз.
— За вранье!
Взмах рукой и новая пощечина.
— За меня!
Райвен растер онемевшую кожу и размял челюсти.
— Это все? Ты закончила?!
— А теперь, проваливай отсюда!!! — закричала Пенеола, указывая пальцем на дверь.
Райвен улыбнулся, а затем замахнулся и ударил ее по лицу в ответ.
— За меня! — ответил он.
Пенеола не подносила ладонь к пылающей щеке. Она смотрела на него, не мигая, и ждала, когда он ударит ее во второй раз.
— Если бы я хотел сделать тебе больно, ты бы уже лежала на полу. А если бы вложил в удар силу — то сломал бы тебе шею. Надеюсь, это ты понимаешь?
