Они явились, одинаковые до помутнения в глазах. Действовали по простейшей схеме. Один отвлекал. Второй накладывал заклятье. И вот! У них всё вышло. А он, Маркус Боргезе, только и мог надеяться, что наглецам хорошенько от него досталось. Пусть пройдёт время. Он полностью восстановит свои силы. И тогда он найдёт их и выпьет до дна. Не оставит и капли в их сморщенных телах. Всё заберёт: и душу, и кровь.
Кровь…
А где же Дмитрий? Его юный ставленник, так виртуозно воспользовавшийся заёмной силой. Он ведь свершил месть? Добыл кровь ангела? Если да, то где он? Где Дмитрий и его плата? Где кровь?
Нет. Ни колдуна, ни платы.
Предательство?
Ничего. Единожды выпивший кровь первого, навсегда становится отмеченным. А тут ещё и сам он знает на вкус Дмитрия, его кровь, его силу. Марку не составит труда найти нерадивого колдуна. Вот только спадут последние путы заклятья…
Неестественно светлые глаза, наконец, обрели способность видеть. Патриций ужаснулся. Все его столь любимые предметы римской роскоши были уничтожены. Фреска, с которой смотрел он сам, — облупилась. Паркетный пол изрыт пламенем боевых заклятий. Кем бы ни были те два безумца, напавших на него, они дорого заплатят за уничтоженную память о таком золотом времени. Римляне не прощают обид. Тем более, патриции.
В воздухе витали странные запахи. Терпкий, немного тягучий — так пахло заклятье, которым сковали Марка. Кислый — это запах его собственной энергии. А это что? Пряный, чуть сладковатый? Повинуясь инстинктам, первый сделал несколько шагов по искорёженному полу. На когда-то идеальном паркете то тут, то там расползлись уродливые пятна подпалин и ещё чего-то. Всё не то. Но вдруг приятный неизвестный аромат усилился.
Маркус присел, провёл пальцами по покрытому мелкой крошкой и пылью полу. Ничего. Он снова повторил движение. И тут удача улыбнулась ему. Под всей грязью на паркете красовалось несколько капель давно засохшей крови. Должно быть, они принадлежали тому колдуну, что так яростно отвлекал его, давая сотоварищу возможность плести заклятье. Помнится, тут Маркус, уже не слишком заботясь о гостеприимстве, резанул противника отросшими когтями. Понятно, откуда кровь.
Аккуратно ковырнув пальцем коричневатое пятнышко, первый слизнул с когтя частичку запекшейся крови.
О! Восхитительно! Великолепно! До ангельской далеко, но сила в колдуне, оставившем каплю своей крови, присутствовала та ещё.
Поднявшись, отряхнув себя настолько, насколько это возможно, Боргезов закрыл глаза и пустился по следу. Под плотно закрытыми веками, первый видел тонкую пульсирующую алую нить, отдающую сладковатым привкусом чужой прекрасной силы.
* * *
Я проснулась от страха. Сердце колотилось где-то в горле или в ушах. Холодная капелька пота прочертила дорожку по лбу.
Я чувствовала в доме чужого. Кто-то совсем недобрый присутствовал здесь. Кто-то незримый, но от этого ещё более опасный. Он ходил по дому, заглядывал в комнаты.
Нет, я не слышала шагов, я ощущала их кожей.
Меня била мелкая дрожь. Это враг. Я понимала. Но также я понимала, что ничего не могу противопоставить сейчас. Я выжата, высушена благодаря Димке.
Ребята! Грег, Крисп, Таня. Надо их разбудить!
На негнущихся ногах я дошла до двери в коридор. Нестерпимо хотелось зажечь свет, но так я либо спугну, либо, наоборот, привлеку к себе внимание. Главное, чтобы этот чужой меня раньше времени не заметил.
Сердце уже не колотилось. Оно замерло в груди, боясь выдать и себя, и меня.
Надо добраться до комнаты Грега, пока чужой не поднялся на второй этаж. Грег — самый опытный и сильный из нас.
Приоткрыв дверь в его комнату, заглянув туда, я поняла, что целителя нет на месте. Где же он?!
Внутри нарастала паника. Она точно лишняя. Если нет Грега, поможет Крисп. Его комната — соседняя. Сделав пару шагов, я остановилась. Потеряв чувство чужого, я даже головой завертела. Нет. Ничего. Кажется, кто бы это ни был, он ушёл. Точно?
Я снова прислушалась к дому, к себе. Кажется, тихо. Но ребят разбудить надо. Лучше перестраховаться.
В три шага я одолела расстояние до комнаты Криспиана. Рывком открыла дверь и встала, ошарашенная.
Всё, что осталось во мне от бессмертной — это ночное зрение. И видела я неплохо. По центру, спиной ко мне, лицом к спящему Криспу, стояло что-то. Довольно высокая фигура, словно сотканная из пыли и тумана. Края её размытыми лохмотьями колыхались, будто на ветру.
Вот он, тот чужой, которого я так хорошо почувствовала, и потеряла минуту назад. Нашёл, что искал?
В мозгу щёлкнула мысль. Даже не мысль, а сирена «Опасность!!!»
— Крисп! — Закричала я. — Проснись!
Мужчина подскочил, одним движением оказавшись на ногах. В руке его зажёгся серебряным светом энергетический шар. Крисп удивлённо осмотрелся, потряс рукой, развеивая боевую магию, и злобно уставился на меня.
А я не могла отвести глаз от туманной фигуры. Незваный гость медленно, как в фильме про приведение, повернул голову ко мне. Она вертелась у него, похоже, на все триста шестьдесят градусов. Холодные, невыносимо-светлые почти белые глаза, не мигая, уставились на меня. Там, где должен был быть рот, зиял провал. Чужой ухмылялся.
Меня прошибла волна животного страха, намертво приковывая ноги к полу.
«Увидимся, земная!» — скорее почувствовала, нежели услышала я.
Фигура исчезла. Чужой ушёл. Теперь уже точно.
Я так и осталась стоять в дверях, побелевшими пальцами стиснув белый косяк.
— Эй, ангелы страдают сомнамбулизмом? — Крисп недовольно морщась, подошёл ко мне. — Спящая красавица, проснись. Тебе приснился кошмар.
— Ты его не видел? — голос мой сильно дрожал. Как и всё остальное.
Я медленно перевела взгляд с того места, где парил призрак, на хмурое лицо Криспа.
— Кого? Шутки у тебя…
— Крисп, там, — я протянула руку к центру комнаты, — стояло нечто. Очень опасное и сильное. Чужое и враждебное. Сначала оно ходило по дому, а потом смотрело на тебя. Это… Это как хищник.
— Ну, всё, — он обнял меня за плечи, крепко сжав их, — сейчас-то его нет?
— Сейчас — нет… — я даже не обратила внимания на его прикосновение, всё ещё пребывая в шоке.
— Народ, — подошла сзади сонная Таня. — Вы чего тут устроили? Четыре утра! Ой, Ксан. Ты дрожишь.
Колдунья посмотрела на меня, на Криспа, который продолжал стискивать мои плечи. Картинно изогнув бровь, она фыркнула:
— Даже думать не хочу, чем вы тут занимаетесь…
— Ты тоже ничего не почувствовала?! — перебила я подругу. — Ничего странного или опасного?
